Помощник ездового (СИ) - Башибузук Александр
— Лешка! — Стрельцов показал на Алексея. — Этот вышел под видом бабы, мы перехватили, он за пистоль, а Турчин как саданет, вона, плечо с рукой почитай отхватил.
Комотд посмотрел на Лексу долгим взглядом, одобрительно кивнул, потом покосился на кишлак и озадаченно сказал:
— И как эти его выпустили? Непонятно. Может намеренно? Надо комиссару доложить. Мертвяк пусть лежит, а я мигом. И смотрите мне, начеку чтобы!
Алексей смотрел на труп басмача, его слегка подташнивало, руки подрагивали, но он опять не испытывал никаких эмоций. Его снова беспокоило совсем другое: те самые странности, которые недавно начали у него проявляться.
«Все не так… — думал он. — С одной стороны вот он я, Лешка Турчин, а с другой… словно в меня кого-то засунули, но кого? Чувствуется же. Вот бы разобраться! Интересно же…»
— Это получается, ты нас всех спас? — Костик ткнул кулаком в плечо Алексея.
— Ага, — закивал Модя. — Я даже карабин скинуть с плеча не успел.
— Положил бы всех, — Федот вертел в руках пистолет басмача. — Вона, какой.
Алексей молча протянул ему руку, Стрельцов безропотно отдал пистолет, а потом заполошно вытащил из-под бурнуса трупа кобуру и тоже ее передал ее.
«Самозарядный пистолет Маузер С96, образца 1895 года, — пронеслось в голове у Лешки. — Разработан братьями Фиделем, Фридрихом и Йозефом Федерле. запатентован на имя Пауля Маузера. Этот под калибр 7, 63×25 Маузер. А выпускался еще под 9×19 Парабеллум, 9×25 Маузер и даже сорок пятый АСР. Твою же кобылу в трещину, откуда я это знаю?»
— Твой трофей! — с сожалением болтал Федотка. — Так что забирай. Эх, мне бы такой…
Немного поколебавшись Лешка вернул ему пистолет.
— Что, зачем? — опешил Стрельцов. — Мне что ли отдаешь?
— Заберут у него пистоль, — пояснил Костик. — Как пить дать, заберут. Куда, без году неделя в красноармейцах и уже с Маузером. Не по чину. К тому же у Лексы свой револьвер есть.
— Ага, — поддакнул Модя и сплюнул. — Комиссар и заберет, жидовин, тьфу на него.
— Ты поосторожней, — покосился на него Костя. — Следи за языком.
— А я что, я ничего… — Модест опасливо оглянулся.
Труп быстро обыскали, из оружия нашли старинный красивый нож пчак, с арабской вязью по клинку и роговой рукояткой, кресало с огнивом, трубку с кисетом, да тяжелый мешочек из сыромятной кожи. А в мешочке оказалось полтора десятка старинных золотых бухарских монет — таньга.
— Что делать будем? — Костя снова обвел взглядом товарищей.
Алексей не раздумывая ответил:
— Ничего делать не будем. Пусть все при нем остается.
При этом Лекса исходил из очень простых соображений. Присвой они деньги, сразу появляется шанс на то, что кто-то проболтается, тогда дело примет сразу скверный оборот: мародерство в эскадроне сильно не приветствовалось. Даже если никто не проболтается, монеты все равно кто-то мог увидеть, с тем же исходом.
— Значит так и сделаем, — торопливо заявил Костя. Лексе даже показалось, что сказал он это с облегчением. Модест и Федот явно не обрадовались такому решению, но перечить не стали.
Подозрения Лешки очень скоро оправдались, приехал комиссар и сразу потребовал сдать все, что нашлось при трупе. Монеты он пересчитал, несколько раз переспросил не оставили ли себе что-нибудь красноармейцы, а Маузер и нож тоже забрал с собой. Алексей похвалил себя за предусмотрительность, он почему-то был уверен, что потом Баранов обязательно найдет время, чтобы побеседовать с бойцами поодиночке, на предмет утаивания ценностей.
Лексу комиссар похвалил за революционную бдительность, тряхнул руку, на этом раздача наград закончилась.
После обеда мероприятия в кишлаке закончились, милиционеры заперли жителей, а сами стали там на постой в лучших домах и сразу начали резать скот. Эскадрон сняли с оцепления, а их место заняли милиционеры.
Но в месте расположения сразу поступила команда готовиться к выходу.
Ни для кого не было секретом, что эскадрон выступает ловить банду Эргаш-бека. Еще с ночи в горы ушли две пулеметные команды, чтобы оседлать тропинки по которым могли уйти басмачи, а основной части красноармейцев предстояло атаковать ущелье в котором затаились бандиты.
Лешка торопливо похлебал жидкую просяную кашицу и принялся за дело. Напоил Кугута, осмотрел подковы, наспех почистил шашку, подтянул подпруги и, в числе первых занял место в строю. Он уже давно решил для себя, что если ты что-то делаешь, то делай это быстро и правильно.
— Лекса… — к жеребцу подбежала Гуля, кинула на Лешку красноречивый взгляд, что-то украдкой сунула в седельную суму и тут же убежала.
— Ишь, зазноба твоя беспокоится… — захохотали парни из отделения. — Видать запал ты ей в сердце. Хоть махни в ответ, бирюк!
Алешка молча нахмурился. С одной стороны, внимание Гульнары его сильно радовало, а с другой, почему-то было стыдно. Впрочем, стыдился он очень недолго. Так, минутный порыв, не более.
Эскадрон выступил, Леха мерно покачивался в седле и думал.
«Ну и что ты собираешься делать дальше Лекса Турчин? — спрашивал он сам себя и сам же себе отвечал. — Воевать, конечно же. Этого дела на мой век хватит. Что у нас там после Туркестана будет? Ага… Афганский поход Красной Армии, потом конфликт на Китайско-Восточной железной дороге, потом еще один Афганский поход, а дальше интервенция в Сидзян, а после уже и до Гражданской в Испании недалеко. А потом пошло поехало. Хасан, Халхин-Гол, Финская война, Великая отечественная… Что? Откуда…»
Лекса охнул и чуть не соскользнул из седла от дикого недоумения.
— Какого черта?.. — он скрипнул пылью на зубах и оглянулся, словно искал того, что мог тайком подслушать его мысли. — Откуда я все это знаю…
Ответов, как всегда, не нашлось, Лехе даже стало плохо от напряжения. Было только ясно одно, что Лешка Турчин просто не мог всего этого знать. Да он даже об этих терминах и местах не подозревал.
Подозрения Алексея, что в него кто-то вселился стали еще сильней. Все это было похоже на сумасшествие, но сумасшедшим Алексей себя не чувствовал.
— Рассказать может кому? — в полной растерянности беззвучно бормотал он себе под нос. — Комеска, к примеру. Мужик умный и правильный, может, посоветует чего. Хотя… как пить дать погонит из строевого состава опять в помощники ездового, как умалишенного. А оно мне надо?
Уже в сумерках эскадрон вошел в узкое ущелье в предгорьях и стал на бивак. Костров не разжигали, лошадей не расседлывали, выставили секреты, перекусили всухомятку и легли спать. Лекса разделил с Костиком удивительно вкусную лепешку с запеченными в ней кусочками курдючного сала, мысленно поблагодарил Гулю и тоже пристроил голову на скатку. Марш вымотал, но заснуть почему-то не получалось.
— Слышь, Лекса… — пробормотал рядом Костя. — Эко ты девчонку себе отхватил. Не девка, а огонь. У тебя к ней серьезно или как?
— Серьезно, — сухо бросил Лешка.
— А я чего, ничего, — примирительно буркнул Костик. — Спросить, что ли нельзя… — он немного поворочался и опять забубнил. — Тревожно мне как-то. Не боязно, а тревожно. Не упустили бы банду.
— Не упустим, — твердо ответил Лекса.
— Почему? — удивился Костя. — Сколько раз уже пытались, а они как ужи. Небось уже знают, что мы стали здесь.
— Знают, конечно, но толку им от этого никакого, — подтвердил Алексей, дивясь своей убежденности. — Сам знаешь, еще вчера тропы из ущелья перекрыли. Шесть пулеметов — это тебе не хухры-мухры.
— А если… — забеспокоился Костя.
— Дойдут и станут, — уверенно заявил Лекса. — Повели их местные проводники, а семьи проводников где? У нас. Так что доведут, будь уверен.
— Ну да, — согласился Костя, — начальники команд Леонтий Палыч и Гордей Семеныч еще немцев крошили, не пропустят не в жисть. Сам видел как на стрельбище Палыч из Льюиса свое имя выстрочил на мишени.
— Так вот, — продолжил Лешка. — Получается, ходу им только через нас, но они пока об этом не знают. Могут, конечно, пешим порядком по тропкам козьим уйти, но сразу как боевая единица перестанут существовать… — Лекса удивился что знает такой термин и снова заговорил. — Без лошадей от них опасности никакой. Думаю, к утру, попробуют через нас прорваться. И еще, у них шестьдесят сабель, а у нас сотня. Вот и думай.
