Помощник ездового (СИ) - Башибузук Александр
Лешка опять спрятался. Насчет Боди он не удивился, все в эскадроне знали, что тот служил недреманным оком комиссара.
Баранов ушел, Лекса помедлил и стукнул костяшками пальцев по двери канцелярии.
Комеска сидел в нательной рубахе за столом из неструганных досок. В комнате висел туманом табачный дым и отчетливо пахло спиртным.
— Товарищ командир эскадрона! Красноармеец Турчин…
Казанцев жестом оборвал Лешку и показал на колченогий табурет.
— Садись Алексей…
Комеска несколько секунд молчал, а потом заговорил севшим и уставшим голосом.
— Хочу чтобы ты знал. Я был против того, чтобы оставить тебя в эскадроне. Михей Егорыч упросил. Так и сказал: не оставишь мальца — сам уйду. Говорит, вылитый же казак, даже фамилия казацкая. Знаешь историю своей фамилии? Казаки привозили из походов полонянок, да брали их в жены. А детей прозывали Турчаниновыми, да Турчиными, мол, в роду турецкая кровь…
Лешка молча слушал. Насчет своего казацкого происхождения он сильно сомневался. Настоящую фамилию свою Соболев он предусмотрительно скрыл, чтобы не всплыли прошлые художества. А назвался фамилией дружка по беспризорничеству, благополучно помершему от тифа.
— И вижу что прав Егорыч оказался… — комеска красноречиво посмотрел стоявшую возле ножки стола бутыль с мутноватым содержимым, но справился и продолжил. — Егорыч умел людей насквозь видеть. Ты знаешь, он и надо мной опеку взял, когда я пришел несмышленышем в войско после училища. И жизнь мне спас, когда с «белыми драгунами» рубились у Ярославицы.* Тогда Егорыч пятерых сам зарубил и полковника австрийского на пику надел.
деревня Ярославица – 21 августа 1914 года у деревни Ярославице (30 км западнее Тернополя) 10-я кавалерийская дивизия под командованием графа Ф. А. Келлера в знаменитом встречном конном бою наголову разгромила считавшихся лучшими в австро-венгерской армии «белых драгун» 4-й кавалерийской дивизии, превосходивших келлеровцев по численности.
— А второй раз он меня спас, — Казанцев невесело улыбнулся. — Когда меня разорвать свои же солдаты хотели, как офицерское отребье. Но не суть… — он достал из полевой сумки тряпицу, развернул ее и подвинул по столешнице к Алексею.
На холсте лежало четыре «солдатских» Георгия.
— Это Михей Егорыча, Алешка, — комеска посмотрел на Лексу. — Считаю, что теперь ты должен хранить. Храни и помни.
Алексей бережно завернул награды и сунул их в карман.
— Только не показывай никому! — строго предупредил Казанцев. — А теперь иди и служи, красноармеец Турчин.
Лешка встал и серьезно ответил.
— Я не подведу, товарищ командир эскадрона!..
Глава 4
Глава 4
К рассвету эскадрон уже оцепил кишлак, а еще через полчаса прибыла милиция из «национальных кадров» для проведения, по словам комиссара, «профилактических мероприятий по выявлению сочувствующих басмаческому движению».
С диким гиканьем в кишлак с трех сторон влетели конные милиционеры. В косматых папахах и чапанах, до зубов вооруженные — они сами как две капли воды были похожи на басмачей.
Над поселком плеснулся вой и жалобные причитания, людей без разбору тащили из домов на ходу избивая плетьми и прикладами, выводили скотину и выносили немудрящий скарб.
Лекса с товарищами стоял на пригорке в секрете и все прекрасно видел.
— Что они творят? — возмутился Федотка Столяров. — Разве так можно с людьми? Это же… они сами настоящие басмачи!
— А кто еще? — хмыкнул Костик. — Басмачи и есть. Бывшие басмачи. Перешли на нашу сторону, только ничуть не поменялись.
— Но это же люди! — распалился Столяров, ткнув рукой в сторону кишлака. — Как думаешь, будут они теперь любить советскую власть?
— Зато бояться будут… — зло буркнул Модест Емельянов. — Кто не с нами, тот против нас. Только повернись, сразу в спину ударят.
— Дура ты неразумная, — обиделся Федотка. — С людьми по-людски надо. А эти и детям своим накажут нас ненавидеть.
— А ну цыть! — строго прикрикнул подъехавший к секрету командир отделения Воеводин. — Эти местные и эти местные, пусть сами разбираются.
Он обвел грозным взглядом красноармейцев и поехал к следующему посту.
Потянуло гарью, в кишлаке полыхнуло сразу несколько крыш домов, стеганула череда выстрелов. В саду мелькнула фигура молодой женщины в цветастом платье, за ней с веселым гиканьем бежали трое бородачей. Догнав, они повалили ее на землю и потащили за косы назад в кишлак.
— Что они делают? — заорал Столяров и сбросил карабин с плеча. — Это надо прекратить, я сейчас…
— Стой! — Лекса схватил его за ремень. — Нельзя, сказал…
Все получилось как-то машинально, Алексей даже подумать ничего не успел.
— Да что ты? — Федот попытался его оттолкнуть. — Сам что ли не видишь…
— Тихо… — Лешка заблокировал ему руку.
Из-за кустов неожиданно выехали комиссар и командир эскадрона. Баранов сразу подозрительно уставился на красноармейцев.
— Что тут у вас? Не понял?
— Да шутим, — весело улыбнулся Костик. — Толкаемся, вот…
Все, в том числе Столяров, согласно закивали.
— Ну что же, дело молодое, — голос комиссара отмяк. — Но толкаться будете в свободное от службы время… — он погрозил нагайкой. — Чтобы мышь не проскользнула. Понятно?
Он посмотрел на Казанцева, но тот смолчал. Комеска выглядел сильно уставшим и злым, лицо его даже почернело.
— Смотрите мне! — комиссар поехал дальше.
— Спасибо, братка… — пристыжено пробубнил Федот Алексею. — Никак увидел их? Эко бы мне нагорело, если бы увидели, что ушел с поста.
Лекса просто пожал плечами. Никого он не видел, просто почувствовал каким-то странным образом.
— Приказы на то и приказы! — наставительно заявил Модест. — Сказали стоять и не вмешиваться, значит стоим. Думаешь, мне не жалко? Командирам виднее.
— Так-то оно так… — пристыжено буркнул Столяров. — Но… — он махнул рукой. — Да пошло оно все…
На тропинке внизу вдруг показалась женская фигура в бурнусе и глухой парандже. Она быстро семенила ногами, держа в руках закутанного в тряпки ребенка.
— Ускользнула все-таки! — обрадовался Федотка. — Пропустим робята? Ну пропустим же, с ребятенком же. Какой от нее вред?
— Приказ никого не пускать, — неуверенно сказал Модя.
Остальные молчали.
Тем временем женщина поднялась на пригорок, увидела красноармейцев, униженно сгорбилась и начала отчаянно жестикулировать и показывать им сверток.
— Досмотрим ее может? — Костик посмотрел на товарищей. — Эй, женщина, покажись. Сними тряпку и иди.
— Не бойся нас, мы пропустим, — Федот приветливо улыбнулся беглянке.
Она закивала и мелкими шажками подошла к красноармейцам.
Раздался легкий щелчок, — это Лекса, сам того от себя не ожидая, машинально снял большим пальцем клинок шашки со стопора.
— Вот, молодец, не стесняйся нас! — Стрельцов протянул руку к женщине. — Советская власть освободила женщин…
У Алексея нестерпимо заныл правый висок, а потом…
Из-под бурнуса высунулась рука с большим пистолетом…
Лешка ударил шашкой сразу из ножен, с плеча, наискосок, сверху вниз. Лекса так и не успел научиться толком так бить, дядька Михей бранился, называл его сиволапым нехлюем, но сейчас все получилось так как надо.
Хищно свистнул клинок, вспарывая воздух, сочно хлюпнуло, а фигура в бурнусе боком повалилась на камни.
— Ебать! — ахнул Федотка заполошно отпрянув назад. — Эко ты ее развалил. Откуда у нее револьверт?
Костик присел рядом с трупом и откинул паранджу.
— Ну ни хрена себе…
— Мужик…
Вместо женского лица под паранджой оказалась смуглая бородатая рожа с кривым горбатым носом. Из уголка рта на бороду стекала розовая слюна, правый глаз был закрыт грязной повязкой, а левый быстро и ритмично дергался.
— Какого хрена? — вернувшийся Воеводин спрыгнул с седла. — Кого, зачем, кто разрешил? Етить… — он вдруг восхищенно ахнул. — Так это же… это же Карим! Правая рука Эргаш-бека! Видите, глаза нет. Одноглазым его звали. Карим Одноглазый. Он как раз из этого кишлака. Получается, ночевал у своих родичей. Ну и ну, кто его?
