Теперь я не Адвокат 2 - Михаил Воронцов
— Книги я обычно читаю по ночам. Я вообще предпочитаю вести ночной образ жизни. Мысль любит темноту и одиночество. День — для суетящейся толпы. Когда листаешь страницы при свете лампы, видишь сокрытое, таинственный смысл, спрятавшийся среди букв.
Рядом с некоторыми полками стояли кадки с высокими растениями. Развесистые листья даже слегка загораживали края полок.
— Это сад, — кивнул Альберт. — Сад, в котором растут книги.
Кабинет Нечаева также ютился среди нависающих полок. На огромном столе лежали бумаги, множество странных экзотических предметов — деревянных фигурок, изогнутых палочек, костяных ножей, флаконов с непонятным содержимым и прочего в таком же духе.
— Здесь проходит большая часть моей жизни. Но не вся. По меньшей мере несколько месяцев в год я провожу в поездках. И я даже не знаю, где мне лучше — когда я путешествую мысленно, не поднимаясь из-за стола, или когда стою на развалинах древнего города, стены домов которого пронзили корни огромных деревьев.
— Потрясающе, — сказал я. — Просто великолепно.
— Семьи у меня нет, но я и не жалею об этом. Не уверен, что какая-то женщина сможет выдержать мой образ жизни. Им нужна любовь, забота… а искать во мне любовь — занятие бессмысленное. Бывает, когда наваливается одиночество, но оно удел каждого, кто идет дорогой знаний. Либо они, либо человеческое счастье.
Я кивнул. А что мне ещё оставалось делать.
— Эти комнаты ещё не всё, — улыбнулся Нечаев. — Есть те, в которые не заходят даже слуги. Идёмте, прошу вас.
Он открыл ключом дверь и пропустил меня вперед.
Это была первая комната без книжных полок. В ней, в общем-то, не было вообще ничего, кроме простенького столика напротив занавешенного тяжёлыми шторами окна.
А на столе находилось то самое «окно Атла», с помощью которого Альберт на ужине у Томилина показывал фокусы.
— Как я понимаю, вы нередко смотрите на ту Москву, которую мы видели у Графа.
— Вы правы. Смотрю каждый день. И, к сожалению, ничего не понимаю. Многие книги заявляют о конце времен, но ни в одной не описывается того, что мы видели.
— А ещё что-нибудь эта вещь показывает?
— Да. Другие миры. Не могу сказать, насколько они реальны. Но нельзя исключать предположения, что они не выдумка, не горячечный бред неведомого мастера, сделавшего этот артефакт.
Эх… знал бы ты насколько они реальны! А если я ему расскажу откуда я вообще… он поверит? Может быть и поверит. Только вот проверять это на парктике у меня желания не было.
Следующая комната была такой же пустой. Окон в ней не было вовсе. Один стол и парочка стульев.
— В эту комнату мы сегодня вернёмся, — сказал Альберт.
Третья комната, последняя из запретных, находилась в подвале. К ней вела толстенная железная дверь, а посередине помещёния стояла железная клетка. На полу под ней виднелась красная пентаграмма. Электричество здесь отсутствовало, у стен стояли свечи.
При свете одной из них мы комнату и осмотрели.
— Находиться здесь при свете фонарика — дурной тон, — развёл руками Нечаев.
— Позволю себе проявить проницательность. В клетке появляются существа из других миров?
— Пока ещё никто не появился, — вздохнул он. — Хотя я все делаю правильно, как написано в старых книгах. Были какие-то фантомы, сгустки энергии, призраки, но это всё не то. Призраков можно найти и на кладбище. Целью опытов было появление высокоразвитого существа. Но пока что одни неудачи. А теперь пойдёмте пообедаем.
— Что это⁈ — я с ужасом смотрел на блюдо, забыв о своем обещании быть смелым. — Змея?
— Да, она самая.
— А почему ее голова, эээ, шевелится? Она жива?
— Никак нет! — отрапортовал Нечаев. — При помощи специального раствора ей вернули иллюзию жизни. Ничего сложного, просто полить сверху. По классике поливают змей, но так можно оживить любое блюдо.
— Даже какие-нибудь макароны?
— Разумеется!
— Я попрошу у вас рецепт.
— Сами не приготовите, я вам лучше дам флакончик с собой. Если хотите кого-нибудь разыграть, полейте сосиски и пусть гости наблюдают, как они расползаются по столу. — он улыбнулся, — как видите ли, меня мало интересует классическая магия в том виде, в котором она нам известна, хотя я в ней тоже сведущ. Но это, в основном, дешёвые фокусы с примитивной энергией, гипнозом и тому подобным. Мне нужно пройти дальше, в сердце реальности. Это очень сложно и очень опасно. Древние знания отрывочны, в них тоже много глупостей.
— Извините, перебью вас на секундочку… это пауки?
— Да, конечно. Жареные пауки-птицееды. Очень вкусно и полезно для организма. Камбоджийские учёные утверждают, что блюдо повышает потенцию. У вас есть любовница?
Я с некоторым изумлением посмотрел на Нечаева. А он умеет задавать деликатные вопросы.
— Есть.
— Тогда ешьте!
Собрав всю силу воли, я проглотил кусочек. А ничего так! Могло быть и хуже. Даже вкуснее не очень мёртвой змеи, по сравнению с которой пельмени из холодильника — лакомство королей. Снежана, я ем это блюдо только для тебя!
— Существует несколько миров, — сказал Альберт, накалывая вилкой паучью лапку.
— Первый из них состоит из грубой материи. Из камней, железа, пластмассы, то есть из любых материальных вещей. Второй — тонкий мир. Мир энергии, души предметов, хотя далеко не у всех из них есть душа. Его вы видите при помощи своего дара. Но! У меня сильнее подозрение, что не только его. К нам иногда прорываются отголоски закрытой для нас Изнанки, астральной вселенной с другими правилами и законами. Знаете о шаманских путешествиях? Колдуны древности входили в транс и путешествовали по иным измерениям, хотя, в основном только по окрестностям, далеко не заходя для своего же блага.
— Очень интересно, — кивнул я. — Но, прошу простить, а что это? Похоже на кукурузные початки, но они, чёрт побери, тоже шевелятся! Их полили оживляющей жидкостью? Ведь полили, да⁈ Я к ней уже немного привык!
— Нет, — помотал головой Альберт, — не поливали. А зачем поливать, если это кукуруза, поражённая синим грибком, он шевелится сам по себе, безо всякой магии!
— Он живой⁈
— Ученые до сих пор спорят, можно ли считать грибок живым. Одни говорят — нет, другие — что можно.
