Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
Я присел на край кровати, а девицы, ничуть не стесняясь наготы, потребляли принесённое, с задумчивыми лицами.
— А ты точно «просто матрос», Тони? — поинтересовалась, прищурившись, Сара. — А то я что-то такое помню, как ты огнём дышал. Как аристо аэров!
— И я что-то такое помню… — задумчиво протянула блондинка. — Точно, было!
И смотрят на меня, да требовательно так. Ну, я головой помотал, руками поразводил и самозванством заниматься не стал. А девицы явно ожили — это я и по себе почувствовал, похмелятор в виде холодного пойла прекрасно действовал.
— Ну ла-а-адно, — протянула неверящим голосом блондинка. — Но что было вчера — не помню!
— Не дело, — покивала тёмненькая.
Переглянулись, с заговорщическим и хитрым видом. После чего блондинка, смерив меня оценивающим взглядом, протянула:
— После вчерашнего?
— Справится, — ведьмински усмехнулась тёмненькая, приподнимая ладонь с разведёнными пальцами.
Между которыми проскользнула небольшая бирюзовая молния, а глаза её на миг засияли, как у обычных гриджо. Впрочем, я не очень устрашился. Да и «намёки» — так я не только джентельменски принёс похмелиться, но и искренне рассчитывал на продолжение банкета! А то фигня какая — две такие девицы, а я ничего не помню! Непорядок!
В общем, «марафона» у нас не вышло. Но пару часов мы «создавали воспоминания». Мне понравилось, да и честь выпускника театрального я не посрамил! Потом девицы, чмокнув меня и грозя «как-нибудь навестить» упорхнули, а я стал с Олегом прощаться.
— До корабля, а там посмотрим. Может, и вернусь ещё сегодня, посмотрим. Но в любом случае — буду на Писооке — навещу, Олег, — прощался я.
— Только рад, древний Антон, — пожал он мне руку.
Ну и направился я к Обсерватору. Отдохнул классно, пар спустил… и не только, мда. В общем, есть что вспомнить. Но пора бы и честь знать. Хотя, похоже, место, куда я вернусь, когда заработаю на Обсерваторе — я нашёл. Может, будет и лучше, и больше, и выше, и круче, и прочее, конечно. Но из всего увиденного до сих пор — вольный остров со странным названием Писоок пока кажется мне самым уютным местом, где я действительно был бы не против жить. А пока — работать, Тони, сам себе напомнил я, бодро топая по металлическим улицам вольного острова.
Добрался до знакомых поворотов, поднялся к причальной палубе… И немного удивился. До ступора, хоть и не долгого.
— Не понял, — аж вслух высказал я всё, что думаю. — А где⁈
И, оглядывая причал и вглядываясь в часы, убедился: с момента, когда Фачилле изрыгнул своё «трое суток!», ещё и двух не прошло… а Обсерватора на причальной палубе не наблюдалось…
Глава 25
Возвращаясь к истокам, главное, не заплутать
Ситуевинка… странная. После успешного подавления первого порыва сорваться в круговой бег с заламыванием рук и оглашением округи воплями: «да на кого ж вы меня поки-и-инули!!!» — я чуть успокоился и призадумался о странности произошедшего. Во-первых, не факт, что меня именно «покинули». Часы на моей лапе, выданные как штатному матросу Обсерватора, имеют встроенный тревожный будильник, который захочешь — не заглушишь. Довольно зловредное устройство, как мне объяснил наш мастер-ломастер Просперо. Запускается эта хреновина только с главного пульта Обсерватора, после чего приборина на руке начинает нудно и очень противно звенеть, пока не будет заткнута… всё с того же главного пульта. Выключить её самостоятельно невозможно в принципе… ну, если только не расколотить часы к чертям собачьим. Но за это можно и на штраф нарваться. Как нетрудно понять, используется сей инструмент для предупреждения разбрёдшегося по злачным местам экипажа о скором отбытии, являясь таким образом, своеобразным приказом загулявшей матросне оставить все свои развлечения и нестись, сломя голову, на борт.
И вот тут есть нюанс. В каком бы состоянии я ни был, не услышать или забить на трезвон часов я не мог. Физически не мог. Эта хреновина устроена так, что даже мертвецки пьяного протрезвляет в секунду… не без последствий для вестибулярного аппарата и ЖКТ, конечно, но действует с гарантией в сто процентов. А этого не было, в смысле трезвона и прочего… сопутствующего урона, так сказать. Значит, вполне возможно, что Обсерватор просто сменил место стоянки на Писооке, всего-навсего. И надо не кругами бегать, даже мысленно, а выяснить у какого-нибудь местного диспетчера или приравненного к нему типа, куда, собственно, перекочевало мое рабочее место… и место временного обитания.
Это вариант наиболее вероятный, ну и вызывающий возмущение своим хамством. Которое ни на кого не вывалишь: за претензии в стиле «какого хрена меня не предупредили⁈» можно получить по шеям. Возможно, даже больно. У Спаты не заржавеет. Это не Его Высокомордие, который на такое вот выступление может и кривомордием обойтись.
Далее следует вариант менее вероятный, но также вполне возможный. Меня на самом деле бросили, специально не заморочившись с отправлением сигнала на часы. И это… а вот что самое смешное, возможно, это неплохо. Ну, с учётом Писоока, который, несмотря на свою «дико западную» вольницу в смеси с гангстерско-профсоюзной «чикагщиной», мне понравился. Да и без учёта: если подумать, на Обсерваторе я был ни пришей Фаччиле доброжелательную морду. Реально, хрен пойми кто: ни места на вахте, ни чётко очерченных задач, ни черта. «Сантитар» для охраны Дельфины с тяжёлым шаромётом в руках и обязанностью подтаскивания пострадавших к медблоку, с чем и роботы прекрасно справятся? Крутильщик гаек и чистильщик рыбы?
В общем фигня, на хрен не нужная, будем честны. То есть понятно, конечно, что я — молодец и всем помогал по мере сил и умений. Но с меня этого никто и не требовал, между прочим! Так что, Обсерватор вообще и его экипаж в частности, моего отсутствия не особо-то и заметят. При этом, служба там, конечно, денежная. Но подневольная, вынуждающая на регулярной основе любоваться Его Высокомордием, да ещё и естественные порывы, вызываемые лицезрением его капитанства, смирять. Этак и до психоза дослужиться можно, на минуточку.
Не говоря о том, что Обсерватор у нас — немного военный корабль. И немного, то бишь, на регулярной основе, участвует, как это ни удивительно, в боях. И гробануться на нём, вообще-то, можно в любой момент, причём не по своей вине, и чёрта с два что с этим сделаешь!
А сейчас у меня имеется личная свобода, полное отсутствие необходимости участвовать в мордобоях за интересы посторонних для меня
