Дебиземия - Валерий Александрович Пушной
Главный инквиз, не ожидая такого категоричного утверждения, задумчиво углубил морщины на лбу и плотно сжал рот. Долго переваривал все услышанное, потом медленно повернул голову к магу и разлепил сухие жухлые губы:
– Тогда зачем я скачу к крысьему лесу, если все уже сделано без меня. Моих врагов больше нет! Теперь я – единственная власть в Пунском землячестве! Отныне все в моих руках! Это то, чего я так долго хотел! Я отменно вознагражу Бата Боила. Отменно, как он этого заслуживает! Поворачиваем назад, Урток! Пунское землячество ждет меня! – На секунду умолк, словно вспомнил главный вопрос, который забыл задать, и выкатил недовольным тоном: – Но почему ты не сказал мне об этом раньше, Урток? Забыл, что твоя магия должна служить мне?!
Урток был неподвижен, его конь стоял как вкопанный, как каменное изваяние.
Карюхе показалось, что и под нею лошадь как будто налилась монолитом и даже перестала дышать.
Крабира тоже не двигалась, наблюдая за магом.
Наконец плоская шляпа Уртока едва качнула полями и выдала из-под себя сухой сыпучий голос:
– Иллюзия власти, Самор, иногда бывает губительной.
– Иллюзия? – Главный инквиз боковым зрением смотрел на Уртока, недоуменно надувая впалые щеки. – Где ты усмотрел иллюзию, Урток? Все свершилось! Все для меня открыто! Это мое начало! – И стал разворачивать жеребца.
– Нет, Самор, – остановил голос из-под шляпы. – Это твой конец. Я так вижу. Здесь прекращается твой путь. Крыса принесла тебе плохие вести.
Крабира сжалась, видя, что маг с ходу раскусил ее, однако Самор, сбитый с толку, запутался, кажется, окончательно:
– Крыса? – переспросил, напружиниваясь. – Что ты мелешь, Урток?
Маг пальцами чуть приподнял поля шляпы, открывая подбородок, и резко, как никогда прежде, будто тяжелым тесаком отрубил:
– Нет более могущественной власти, чем власть магии!
И тут до Самора дошло:
– Ты хочешь убить меня? – спросил недоверчиво и неожиданно торопливо зашарил руками по одежде.
– Смерть освобождает от страха смерти! – произнес как приговор Урток и приподнял поля шляпы.
Самор выхватил из-под накидки кинжал, занес над Уртоком. Но в этот миг рука мага вытянулось вперед и из пальцев яркие разряды ударили в голову Главному инквизу. Голова Самора стала наливаться камнем. Затем медленно пошла трещинами. И потом раскололась и осколками рухнула с плеч. Тело без головы какие-то секунды держалось в седле. После этого начало сползать набок и повисло тяжело и беспомощно. Урток послал новые сгустки разрядов, и туловище Самора просыпалось на землю песком:
– Власть должна быть у сильных! – отчетливо произнес маг и сжал кулак так крепко, что Карюха услыхала хруст косточек пальцев.
Рыжий жеребец тревожно заржал, вытягивая шею, но не двинулся с места. Урток косточкой тронул поля плоской шляпы, с отвращением мельком глянул на Крабиру и зло прошипел:
– Ненавижу крыс!
Непревзойденная проныра тихо попятилась. Свежие пучки разрядов заискрили в ладони мага и понеслись к крысе, осыпая ее тело. Карюха с ужасом увидала, как по копии Катюхи пошли судороги, тело стало крутить и ломать. Крабира сопротивлялась, отбивала разряды руками, упиралась ногами в землю, останавливала кружение, а потом разом мгновенно окутала себя туманом.
Урток в бешенстве откинул шляпу на затылок, и Карюха ухватила лицо мага, оно было яростно-диким. Девушка оцепенела. Хотела закричать, но скулы отяжелели, как камень, не разжимались. Звуки голоса застряли в горле, словно пробка, намертво забившая выход наружу.
Крыса раскинула облако шире, гася дымкой разряды мага, и этим еще больше зля Уртока.
– Ненавижу крыс! – кричал он неистово и вместо разрядов ударил пламенем, жадно пожиравшим туман.
Двойник Катюхи на миг показал из дымки, но внезапно тут же исчез с глаз. Урток взбесился в седле, закрутился, заголосил:
– Где ты, крыса, покажись, мерзкая! От меня никуда не скроешься! – Однако клич повис в воздухе без ответа.
Урток еще какое-то время пытался обнаружить Крабиру, но безуспешно. Крысиная магия надежно укрыла ее. Лошадь под ним вовсе не по-конски взвизгнула, приседая на все четыре ноги, и затанцевала, дрожа губами, боками, хвостом.
Шляпа Уртока замерла и Карюха ощутила на себе прожигающий взгляд мага. Пробка в горле вдруг глубоко провалилась, и голос вырвался наружу хрипом и бульканьем. Девушка не узнала его, он как будто самопроизвольно угрожающе извергался, как из жерла вулкана:
– Не советую, я тебе не советую, не советую тебе! – но выговорить, что именно она не советовала магу, голос так и не смог, впрочем, девушка понимала свое бессилие и беспомощность.
Урток прихлопнул ей рот, словно забил кляпом, и произнес:
– Не вижу, кто ты и откуда, но ты мне не опасна и не нужна! – отмахнулся. – Убирайся вон!
Карюху, как пылинку, выбросило из седла, куда-то повлекло, опрокидывая и швыряя из стороны в сторону ураганным ветром. Он свистел в ушах и надрывно стонал.
Падение было стремительным: удар пришелся в бедро и плечо. Лицом она уткнулась в муравьиную кучу в траве. По щекам, голове, телу поползли крупные муравьи, свирепо впиваясь в кожу Карюхи своими челюстями. Девушка вскочила на четвереньки, смахивая муравьев, и услыхала возгласы друзей:
– Смотрите, за тем кустом, кажется, Карюха нарисовалась! – Это был голос Лугатика. – Точно, как пить!
– Она! – подтвердил Раппопет.
Карюха уловила шум приближающихся шаркающих шагов по траве и новые выкрики:
– Карюха, Карюха, оглянись, мы здесь, мы все здесь! – прошелестел за спиной голос Катюхи.
– Значит, Крабира все-таки вытащила тебя из лап Плукара, – подхватила под руку Сашка, помогая подняться на ноги. – А где, кстати, Крабира? Из нее получился неплохой двойник Катюхи, не правда ли? – спросила, но ответа не получила. Глянула вопросительно на Ваньку, дотронулась до его руки.
Мозг Карюхи четко воспринимал голоса, схватывал слова и смысл, но перед глазами плыло, ноги дрожали и держали плохо. Потребовалось время, чтобы все вокруг приобрело свои формы. Друзья, кусты, трава, муравьиная куча, тропа, Доннаронда, воины.
Вдалеке вершинами деревьев маячил крысий лес. К нему за холмом стремительно подступали фаланги крыс, сметая все на своем пути. Отряд Плукара был раздавлен в одночасье. Дебиземцам не помогли ни стрелы, ни палаши.
За спинами людей раздался голос Непревзойденной проныры. Черная крыса дугой изогнула длинный хвост.
– Я здесь, – она склонилась перед Великой воительницей. – Примадонна, я сделала все, как ты велела.
– Знаю, Крабира, – ответила Доннаронда и озабоченно посмотрела на Малкина.
И Ванька вдруг осознал причину этой озабоченности: неожиданно его мозг наполнился событиями, которых он не видел. Не удивился, когда перед глазами, как наяву, промелькнули подробности гибели Абрахмы, Быхома и Самора. Всплыла фигура мага Уртока. Урток – вот причина озабоченности Великой крысы. Урток был опасен для вольных крыс не меньше Главного инквиза, а
