Дебиземия - Валерий Александрович Пушной
– По углам землячества шепчутся, что ты метишь на место преза, – странной мутью из-под нависших бровей поплыл взгляд Бата Боила.
Фэр качнул брюхом, навалив его на луку седла, состроил презрительную мину:
– Поэтому и тебя не трогаю, Бат, а то давно бы отправил каннибалам. Затянул ты историю с убийством Фарандуса, терр, поторопись, не то раньше него останешься без головы. Не тяни больше. Не пощажу! Нет, не пощажу!
У терра как будто застряла в глотке кость, он сделал несколько глотательных движений и нахмурился:
– Я никогда не тяну, фэр, тянуть – не в моих правилах. Я все делаю вовремя. – Пока он говорил, его лошадь приблизилась к Быхому и рука, оторвавшись от поводьев, скользнула под полу накидки.
Фэр хотел что-то ответить, но перед глазами стремительно сверкнуло лезвие кинжала и Бат Боил мощным ударом вонзил его фэру в сердце, пробив ткань темной накидки и кожу доспехов. Брызнула жидкая кровь. Быхом удивленно моргнул, закряхтел и повалился из седла, повисая на стременах.
Терр ладонью ударил лошадь Быхома по крупу, она пугливо скакнула вперед и потащила труп фэра по земле. Бат Боил глянул вслед равнодушно.
Глав двенадцатая. Доннаронда и Друм
Лошади скакали без рывков, мягко отталкиваясь от земли, словно едва касаясь ее. Малкин приотстал от Доннаронды, вглядываясь в широкую тропу перед собой. Крысиный лес вокруг макушками деревьев прокалывал небо, храня лесные тайны в густой молочной дымке. За Ванькой бок о бок покачивались в седлах Сашка и Катюха, а позади вразнобой выстукивали копытами лошади воинов.
Тропа закончилась опушкой леса. Солнце ослепило. Великая крыса сощурилась. Воздух пахнул свежиной и сухостью. Застойная пахучая сырость, висевшая на деревьях, осталась за спиной. Границу леса обозначили невысокие жесткие кусты с красной ягодой под крупными листьями. Дальше – редкая молодая поросль, бегущая вниз по склону, облитому малахитом сочной травы, искрящейся звоном дневных лучей.
Малкин направил лошадь в густую траву и сунул руку в карман, нащупывая свиток. Ладонь обожгло. Дернулся, но пальцы не разжимались, по руке и телу пошла огненная волна. Ванька сделался пунцовым, словно раскалился, как металл в кузнечных мехах.
Сашка прикоснулась к нему и отстранилась, ощутив удар током. Садануло так, что до крови прикусила язык.
У Малкина в ушах поплыл неестественный звон, лошадь под ним начала приседать на задние ноги, запищала крысой. Другие лошади попятились и шарахнулись в стороны. Однако Доннаронда быстрым движением руки урезонила их. Ваньку прошиб крупный пот, покатился по лбу, глазам, щекам, шее, по всему телу с шипением кипящего масла на раскаленной сковороде. Звон пропал, огненная волна, схлынув, упала наземь, скрючивая траву под брюхом лошади. Но пальцы в кармане попрежнему не разжимались и не выпускали свитка.
– Ты готов продолжить путь? – спросила Доннаронда.
Ванька кивнул, ему в этот миг сознание четко выдало, куда направлялась воительница:
– Готов, Примадонна, – напрягся и резко выдернул из кармана руку, отпустившую свиток. – Что со мной было? Я как будто изменился. – Он вытянул тонкую шею. – Откуда мне известно, что ты скачешь навстречу Друму? У меня это сидит в мозгах. Но ведь ты ничего не сообщала. Черепок трещит, в нем какое-то варево кипит и булькает.
Воительница впервые с особой уважительностью наклонила голову:
– Тебя только что посетила Великая магия. Ты стал другим. Великие маги Земли подали тебе знак. Они говорили с тобой. Я почувствовала это.
– Не сомневаюсь, что ты сечешь в магии, Великая воительница, – произнес Ванька. – Собственными глазами видел твою магическую силу. Однако сейчас я не терял разума и не помню, чтобы со мной кто-то разговаривал.
– Великим не нужен твой язык, твой дух говорил с ними, – величественно пояснила Доннаронда.
Ванька озадаченно почесал затылок и сменил тему:
– Надо спешить, Примадонна, пока Друм не добрался до крысиного леса и пока все твои враги не соединились, – поднял на стременах худое длинное тело. – Веди, Великая воительница, ты знаешь, где искать Друма!
Лошадь Доннаронды выбросила из-под копыт землю с травой и пустилась вниз по склону.
Малкин скакал рядом. Катюха прижалась к шее лошади, боясь от нее оторваться. Видела длинную серую гриву, летящую на ветру, и перебирающие ноги, секущие копытами густую мураву. Сашка держалась в седле увереннее, от Ваньки не отставала, но скачка по пересеченной местности выматывала и ее.
Внизу некоторое время все скакали по высохшему руслу ручья, пока Доннаронда не повернула лошадь к вершине холма.
Лошади пошли медленнее, Катюха распрямилась, Сашка опустила повод, спрашивая у Малкина:
– Кто такой Друм?
– Друм опасен, – последовал странный ответ.
– И все? – воскликнула Сашка. – Здесь все кругом опасны. Одной опасностью больше, одной меньше, что с того? Нужно изменить ход событий, чтобы исчезла опасность, но как это сделать? Тут всюду для нас сплошная непредсказуемость, но для воительницы этот мир свой, она – маг, она должна предвидеть события, по крайней мере почувствовать, и попытаться повлиять на них.
– Кажется, Доннаронда именно так и делает, – ответил Ванька.
Сашка охватила взглядом вершину холма и подстегнула лошадь:
– Может, у нее что-то и получится, – сказала затем, – но меня сейчас волнует больше то, что мы не знаем, где искать наших друзей. И с Карюхой большущий вопрос, а ведь она где-то совсем рядом. У Крабиры, видать, облом: ни слуху, ни духу от нее.
Лошади взбирались по крутому склону. Густая трава по брюхо. Солнце било в глаза, пекло голову.
В плотной одежде дебиземки Катюха мучилась от жары, между лопатками проступал пот, хоть раздевайся. Жаль, что нет второй такой футболки, как у Сашки. Всю дорогу от крысиного леса девушка молчала и лишь теперь выложила Сашке, будто отводила душу:
– Хотела бы я знать, долго нам еще колтыхаться в этих деревянных седлах? Я уже отбила все, что можно и что нельзя. Что это за Друм и чего от него ожидать? Кому, в конце концов, он опасен? Нам или Доннаронде? Ванька тоже хорош гусь, ни черта толком не объясняет.
– Не ворчи, без тебя тошно, – откликнулась Сашка, крепко держа вожжи, – вот взберемся на вершину холма и поговорим.
До вершины оставалось немного, когда до слуха донеслись непонятные звуки. Скрип, скрежет, визг и глухое уханье. Девушки умолкли, навострив уши. Доннаронда приостановила лошадь, окинула всех глазами, знаком показала, чтобы подтянулись и не шумели. Лошади перестали фырчать, воины прекратили пыхтеть и скрипеть кожаными доспехами. На вершину
