Под знаком Альбатроса - Алексей Иванович Гришин
Все облегченно вздохнули. Или это только показалось?
— Захватить имперский золотой галеон.
Чего⁈ Они спятили, это точно. Золотой галеон, самая желанная и самая недоступная добыча. Их охраняют. Их так охраняют, что не то что чужой корабль, акула не подплывет на пушечный выстрел. Конвой утопит любого, сам пойдет на дно, но корабль с грузом золота доплывет в лондонский порт. Так, и никак иначе.
Правда, ходили слухи, что лет шесть-семь назад кастильцы перехватили такой груз, но это когда было! И перехватывала могучая армада, а не два корабля с непонятными командами. Торговцы на флейте, как и прочие торговцы, воевать не обучены. Правда, недавно отбились от кастильцев, ну так известно, что на море Спаситель покровительствует дуракам. Один раз.
А его, Линча, команда и вовсе ни на что не годна. Да, в ней есть и моряки, и канониры, но не слаженные и обессиленные, которые едва-едва смогли добраться до этого острова.
Конечно, в команде маг, но и золото без магического прикрытия не возят, это всем известно! Драка будет страшной, а шанс на удачу — так себе шанс.
С другой стороны… золото… много… очень много…
— Сколько у нас времени на подготовку?
— Месяц. И вот что следует сделать…
* * *
Капитан сорокапушечного галеона Островной империи «Джон Уиклифф» уверенно смотрел в будущее. Столь же уверенно, как и стоял сейчас на шканцах своего корабля. Надежного, мощного, готового перебороть любые шторма и ураганы. Отличные корабли строят мерзкие римские приспешники — кастильцы. Почему мерзкие? Ну, это же всем известно! Они, например… или вот… да даже и… в общем, понятно каждому. Мерзавцы и выродки, все, без исключения.
Но их корабли — короли океанов, с этим не поспоришь. Если надо гарантированно довезти груз, то лучше галеона нет ничего. А грех общения с еретиками сняло с душ добрых моряков имя великомученника Уикклифа, от которого до сих пор в дрожь бросает попов ложной церкви.
Так что все прекрасно! Трюм заполнен золотом, собранным со всех имперских колоний Нового Света, впереди деньги, почет и, чем черт не шутит, еще и адмиральский чин. А что, такую экспедицию кому попало не доверят, только ему, Генри Эллингтону, самому надежному и перспективному капитану, на которого может спокойно положиться господин лорд-адмирал, да и сам его величество император, чего уж там.
Чуть сзади уступом, на расстоянии двух кабельтовых идут два сорокапушечных фрегата — «Триумф» и «Решительный». Тоже неродной постройки, закуплены год назад в Зеландии, где живут братья по вере. Ну как братья… Примата первосвященника также не признают, да хоть римскую задницу не лижут, уже хорошо.
И строят отличные корабли. Вот такие, как эти. Быстрые, мощные, пусть и уступающие галеонам в мореходности и грузоподъемности, но непревзойденные в сражениях. Быстрые, прочные, с восемнадцатифунтовыми пушками. К тому же на каждом по боевому магу, готовому в одиночку без особых проблем пустить на дно любого злодея, задумавшего покуситься на имперское добро.
Уф, жарко. В начале сентября солнце в этих широтах печет безжалостно. Но расстегнуть китель — боже упаси. Нельзя! Команда должна знать, что у капитана нет слабостей. Даже когда пот ручьями течет по спине, по волосам и лицу, заливает глаза. Только утереться белоснежным платочком, не более. А то, что уже через полчаса этот платочек выжимать можно, так это не беда — в камзоле же два кармана.
К тому же один раз в час можно спуститься в каюту, вроде как с картой свериться. Заодно переодеться, протереться влажным полотенцем, оставить все мокрое сушиться на протянутых через каюту веревках, напиться воды и облегчиться в отдельном капитанском гальюне. Потом взять сухие платки, обязательно белоснежные, и вновь на шканцы. Но еще можно немножко поваляться на кровати голому, как сам праотец до своего грехопадения.
«Ба-бам! Ба-бам!» — прозвенела рында. Два сдвоенных. Десять часов на родном Острове и два часа дня в этом солнечном аду, самая жара.
— Я в каюту, мистер Мертон, — уведомил капитан вахтенного офицера. Бедняга, ему два часа вариться в собственном мундире. Хотя, камзол он наверняка расстегнет, послав кого-то из моряков вниз сообщить, если капитан изволит выйти на палубу. Чтобы успеть застегнуться. Эллингтон знает, сам так делал в молодости.
Да уж, молодость. Легкость на душе и легкость в теле. Не то что сейчас. К сорока годам размяк и растолстел. Если бы не маги-врачи, уже и половины зубов бы не было, как у всех прочих моряков. Цинга, господа, бич флота, от которого нет спасения.
Ох-ох-ох, грехи наши тяжкие, как скрипят ступени под грузным телом.
Уф-ф. Но вот и каюта. Распахнутые настежь окна, морской ветер несет какую-никакую прохладу. Все. Прочь одежду, прямо на пол, потом кают-юнга уберет, просушит, погладит. В общем, приведет в порядок.
Мокрое полотенце, на столе кувшин с водой, изрядно заправленной ромом. Обтереться и пить-пить-пить! Потом — на кровать. Благодать!
Глаза сами собой закрылись, блаженная дрема только-только начала навевать приятные воспоминания об оставленной в Бриджтауне юной мулатке…
Что за черт⁈
Тревога⁈ Частый звон рынды, яростные свистки боцманских дудок. С ума они там посходили?
Впервые капитан вылетел из каюты едва успев надеть штаны и накинуть камзол. И никакого матроса рядом, некому предупредить вахтенного о приближающейся грозе.
А сам вахтенный где? На шканцах нет. Вон он, на баке, стоит, прижав к глазу подзорную трубу, расстегнутый камзол развевается на ветру, словно вымпел. К нему.
— Что происходит, лейтенант?
Хотя к чему вопросы, и так все видно. Почти на горизонте идут встречным курсом жалкий флейт и фрегат под кастильскими флагами. Ясно же, купец и корабль сопровождения, из-за чего шум? Сейчас, слава Спасителю, мир. Да и что эти двое могут противопоставить его эскадре? Маги, господа, под их защитой можно чувствовать себя спокойно.
— Взгляните, капитан. — Вахтенный протянул свою трубу, на окуляре которой подрагивали крупные капли пота.
М-да, поспешили с присвоением звания. Хотя Эллингтон сам был председателем комиссии, ответы этого парня были точными и подробными. Ну чего он пристал с трубой? Словно у капитана своей нет. Ну что там, черт возьми?
Протухшая черепаха!
На подошедших уже на расстояние мили кастильских кораблях открыли орудийные порты.
— Всем приготовиться к бою!
И заиграла труба, закричали боцмана, перемежая ядреные морские команды не менее ядреными ругательствами, уместными только здесь, на борту могучего боевого корабля. Взметнулись вверх фалы с сигнальными флагами, заскрипели орудийные порты, фрегаты изменили курс, начав сближение с
