Дипломатия фронтира - Вадим Владимирович Денисов
Вот такие разговоры, вот такое настроение.
Но что связывало солидного русского чиновника Андрея Артемовича Полосова с этими чертовски тревожными Чёрными Горами, где ущелья и распадки устланы скелетами и следами чудовищ? Страшновато, но придётся туда сунуться. Хотя вряд ли гадский крестик намалёван на скале яркими масляными красками.
В таких раздумьях и скупом обмене мнениями и прошёл остаток пути.
Пустыня, словно побеждённый соперник, отступила, уступив место бескрайним классическим прериям. Под свинцовым небом, прошитым дождевыми нитями, просторы дышали жизнью: ковыль колыхался, словно шкура гигантского зверя, а ветер с Чёрных Гор нёс в себе дымчатый аромат сосновых смол и горьковатый запах багульника.
У дороги, где пыль смешалась с каплями дождя, алели маки, синели люпины, и золотилась полынь, будто сама земля вышила рубец цивилизации пестрыми нитями. Осень здесь, как старая индейская песня — грустная, но щедрая.
Я достал кармана уже изрядно потрёпанный смартфон — странный амулет в этом царстве ковбоев и степного ветра — и запечатлел эту красоту, что просилась если уж не в легенды, то в отчёт о проделанной работе точно. Но прерия — коварная соблазнительница. Её просторы, сперва пленившие душу, скоро стали утомлять, как бесконечная дорога под колёсами идущего впереди грузовика. Однообразие резало глаз: ни холма тебе, ни скалы, лишь трава да небо, сшитые в один бескрайний покров.
Скучно, монотонно, как-то без огонька.
Мы с Дино уже были готовы проклясть эту равнину, как вдруг на западе поднялась чёрная туча. Не та, что несёт ливень, а живая, клокочущая. Идущее в нашу сторону стадо бизонов. Сперва лишь тень на краю света, словно сама земля вздыбилась против небес. Без бинокля они казались тревожной дрожью горизонта, но, прислушавшись, можно было различить рокот тысячи копыт.
Через линзы старого полевого бинокля, пахнущего кожей футляра, мир ожил: гиганты с головами, словно высеченными из гранита, шли тяжёлой поступью. Рога их, готовые рассечь и отбросить что угодно, вздымались в небо, прикрывая затылки, мощные, как утесы. Тонна мышц, ярости и древней гордости в каждом звере!
Трахома… Сердце невольно ёкнуло; знал, что местные не трогают их ради жёсткого мяса, лишь шкуры идут на ремни для машин Платформы-5, где паропанк слился с дизельным дымом в симфонии шестерёнок и звуков выхлопа.
Охота на бизонов? Да я вас умоляю!
Нет уж. Тут даже безумец с отличным ружьем не рискнёт пешим выйти против этой лавины. Разозли стадо — и быки-охранники сотрут тебя в кровавую пыль, оставив лишь пятно на растрескавшейся земле. Команчи и апачи, хранящие секреты древних загонных навыков, бьют их с байков, что ревут, как раненные ягуары. Рельеф гладок, будто брюхо гремучей змеи — хоть на старой «фордине» лети, колёса не споткнутся.
Я с интересом наблюдал, как чёрная река огибает невидимое отсюда озеро Мичиган, и размышлял о том, как хрупок человек перед силой диких прерий. Здесь, где воздух пропитан излишне опасной свободой, а то и смертью, даже время течёт иначе — медленно, как кровь из раны, и вечно, как шёпот ковыля.
Батл-Крик встретил конвой холодным ветром и звуками далёкой перестрелки — тревожной аурой войны. Поэтому той тревожной ночью в стиле вестерн, проведённой после посещения бара в главной гостинице Батл-Крик, я, глядя на сопящего рядом Дино, поначалу думал не столько о загадке Чёрных Гор, сколько о гораздо более надёжном укрытии в военной базе Форт-Массак.
Война не меняется — ни на Земле, ни на Платформе-5. Она одинакова и лишь меняет маски. Завтра у людей фронтира снова будет пыль, сталь и выбор: стрелять или стать мишенью.
А пока — перемирие, мать его.
Глава 17
Напряжение в Батл-Крик
Батл-Крик засыпал рано.
В самой приличной городской гостинице «Desert Rose», в лучшем из люксов, где обои не так сильно отклеивались лоскутами, я сидел у окна, рассматривая фотографию моложавого Полосова — тот смеялся, обняв родных на пикнике в Химках.
Дино сладко спал, свернувшись калачиком на кровати. С улицы донесся грохот — старый бортовой грузовик с включенными фарами проехал мимо, увозя в кузове что-то тяжелое, накрытое брезентом. Шофер в кожаной куртке глубоко затянулся и бросил окурок, искра на миг осветила его лицо — бледное, со шрамом от виска до подбородка.
Потушил светильник на тумбочке. В темноте городок казался ещё меньше, ещё беззащитнее. Где-то над Чёрными Горами мерцала точка — то ли костер на склоне, то ли звезда, упавшая в ущелье. Одни загадки кругом.
Я в очередной раз подумал о Полосове, о страшном ноже BUCK FRONTIERSMAN в спине русского посла, который мне любезно передал несколько странный шериф городка, и о карте, которая явно вела не к сокровищу, а к какой-то опасной тайне.
И ещё раз понял: вот ведь гадство какое, нам с Дино всё-таки придётся пойти туда, где тени становятся реальнее людей.
Проснулся тоже рано. Даже слишком.
Солнце уже вставало над прериями, разливая по горизонту золотисто-медовые полосы. Воздух был прозрачен и свеж, словно хрусталь с синевой, через который виднелись редкие облака — белые, рваные, будто клочья ваты, забытые улетаюшим вместе с непогодой сильным ветром.
С высоты второго этажа гостиницы хороший обзор — город Батл-Крик лежал передо мной, как декорация из старого вестерна: двухэтажные дощатые домики с выцветшими табличками, «тот самый» дешёвый салун с полуоторванной дверью, вдали автозаправка с ретро-колонками 50-х, где до сих пор висят ценники с цифрами в центах.
По пыльной, но всегда тенистой Авеню Буков, главной улице города, друг за другом уже третий раз медленно проплыли Chevrolet Bel Air и Ford Fairlane — блестящие, как жуки, с хромированными бамперами, будто время здесь застряло между 1955-м и днём заброса первых горожан на Платформу. Спросите, кому эти авто нужны? Это машины тех жён, чьи удачливые мужья нашли в горах нечто поважнее горсти винтовочных патронов.
Кстати, рядом с гостиницей расположен оружейный магазин «Frontier Arms», то есть «Оружие пограничья». Ещё одно место, обязательное для посещения, учитывая, что боезапас у Дино прилично истощился.
Городок оживал, но всё ещё дышал утренним спокойствием. На крыльце кожевенной лавки старик в клетчатой рубахе и соломенной шляпе медленно чистил перочинным ножом яблоко, а его взгляд, мутный, подслеповатый, следил за чужаками — с прибытием конвоя на улицах сразу стало немного живей.
У аптеки, под вывеской «Drugs Sundries», женщина в платье с цветочным принтом и фартуке вытряхивала половик. Её движения были механическими, словно кукольными, — знаете, такие, на шарнирах… Прохожие встречались редко: ковбой
