Олегархат им. тов. Сталина (СИ) - Номен Квинтус
Не сразу, все же котлы нужно будет на старых электростанциях просто на новые менять, но и смысл такой замены появляется, а если говорить о новых электростанциях… Ну да, на каждой такой электростанции потребуется еще и установку по выделению кислорода из воздуха ставить, причем лучше не одну (чтобы «горячий резерв» имелся на случай поломки), а это и дополнительные деньги, и персонал новый и специально обученный, так что электричество дешевле не становилось. Но его просто становилось больше, а в условиях Кореи при острейшем дефиците рабочих рук на тех же шахтах это становилось крайне выгодным. Еще при этом всякой дряни в воздух меньше выбрасывалось, но пока на такой дополнительный эффект никто и внимания не обращал. Почти никто, все же товарищ Ким, ознакомившись с результатами работы первой такой «окислороженной» электростанции, распорядился и ТЭЦ в Пхеньяне модернизировать, даже невзирая на то, что на переделку котлов потребуется минимум год. Но пока в КНДР электричества почти хватало, так что Великий Вождь решил, что один год пхеньянцы как-нибудь потерпят…
Меня по поводу «кислородных» электростанций решил попытать Николай Семенович:
— Светик, а не стоит ли и нам присмотреться к затее товарища Архипова в Корее?
— Не стоит. Во-первых, электричество получится хоть немного, но дороже: у нас-то очень много угля в карьерах добывается, а у него в глубоких шахтах, так что у нас уголь в среднем получается вдвое дешевле корейского. Во-вторых, у нас, при нашей железнодорожной сети, его и возить выходит недорого, а в третьих, с трудовыми ресурсами в СССР, слава богу, особых проблем нет. Так что переход на кислород нам будет объективно невыгоден.
— А Киму выгоден?
— Ему деваться некуда: людей нехватка огромная, у него сейчас на пятерых взрослых работоспособных граждан трое малых детей, поэтому ему нужно выдавать натуральный продукт с минимумом человеческих трудозатрат. И конкретно по электричеству у него два дополнительных оператора на электростанции заменяют, по сути, десятерых шахтеров. Но это по головам если считать, заменяют, а по вложенным средствам если считать, то выходит, что для обеспечения работой этого оператора нужен труд уже трех десятков человек.
— Не понял, а откуда у него эти три десятка-то берутся тогда?
— Это труд уже наших, советских людей. Кислородные станции сейчас делаются на бывшем электровозном заводе, и товарищ Ким полностью забил на свое производство электровозов, он их у нас покупает, причем в кредит. С котлами новыми ситуация такая же: пока в Корее такие котлы делать не научились, их у нас в Таганроге и Красном Холме ему делают — и тоже в кредит. Вроде получается, что это уже нам сплошной убыток, но на самом деле это с нашей стороны инвестиции, правда очень долгоиграющие: лет через пятнадцать, когда все эти малыши подрастут и сами работать начнут, товарищ Ким нам все средства вернет с процентами.
— Так, а нам-то это зачем? Ты же сейчас в Корею такие миллионы… миллиарды вкладываешь, у нас что, у самих некуда деньги потратить?
— Пользуясь случаем, хочу передать привет… извините. Сейчас, то есть уже сегодня, Северная Корея дает нам чуть ли не половину ресурсов, необходимых для работы нашей полупроводниковой промышленности, а мы — пользуясь сложившейся у буржуев конъюнктурой — мало что получаем с них денег больше, чем на Корею тратим, так еще не даем буржуям свою полупроводниковую промышленность развивать. То есть мы играем вдолгую, я даже думаю, что даже если Корея нам все эти вложения вообще не вернет, и то это было бы нам выгодно. По крайней мере с политической точки зрения, учитывая, что в США президентом Рейгана избрали.
— А у тебя по поводу этого отставного актера какие-то мысли есть?
— Есть, но вам я их пересказывать не стану: стесняюсь такое при мужчинах произносить.
— Даже так? А почему?
— Почему стесняюсь? Как каждая советская женщина, я матом в общественных местах разговаривать действительно стесняюсь.
— Я не про это спрашиваю, а про то, почему ты так Рейгана оцениваешь… нехорошо.
— Я его нормально оцениваю, как руководитель руководителя. Он — руководитель талантливый, понимает, что во многих областях ничего не понимает, но очень хорошо умеет подбирать понимающих советников.
— То есть, как ты…
— В самом первом приближении… наверное, да, похож. Но лично для меня главное заключается в том, что он люто ненавидит коммунизм как идеологию и Советский Союз как геополитического противника. И он не занимается промышленностью и вообще народным хозяйством, у американских президентов вообще другие задачи. Чисто политические: он старается делать все, что позволяет уже тем, кто руководит экономикой, безболезненно грабить другие страны. А так как мы, то есть Советский Союз, ему в этом всячески противодействуем, он будет вести и уже ведет с нами самую жесточайшую борьбу. Любыми методами, включая военные, хотя постарается сделать так, чтобы сама Америка с нами не воевала. Он будет натравливать на нас соседние страны, причем самыми подлыми способами, вредить нашим отношениям и дипломатическими методами, и любыми другими. И я пока вижу лишь единственный рычаг, которым мы можем его сейчас немного отвернуть от такого противостояния с нами — а этот рычаг опирается именно на Корею товарища Кима.
— То есть ты все с Кореей затеяла для того, чтобы нам было проще как-то сдерживать американцев⁈
— Ну… если в целом смотреть, не вникая в мелочи… да.
Ну да, если очень «в целом» смотреть и в мелочи не вникать. Однако я все же все же в мелочи вникала, и считала, что одной из важных причин развала Союза стало то, что в СССР и руководство, и простой народ как-то привыкли считать себя (и страну) настолько могучей, что все в мире будут ее лишь слушать с благоговением (или с ненавистью, что вообще-то почти одно и то же) и всячески Советскому Союзу (а затем и России, и всем прочим осколкам великой страны) помогать. Но это в корне неверно, и мне требовался пример того, как страна может себя поставить на место, которое заставит ее уважать людей (и руководство, и рядовых граждан) во всем мире. Либо просто уважать, либо бояться и уважать — и я видела лишь одну такую страну. И если эта страна поможет и руководству Советского Союза несколько более критично глядеть на окружающий мир, то шансов на развал Союза будет куда как меньше. А уж я постараюсь их вообще до нуля сократить — но для этого такой «пример» мне нужно было подготовить как можно быстрее.
А дед сейчас настолько сильно «сжимал время», что у меня появилась почти полная уверенность в том, что все задуманное получится, и получится достаточно скоро. Только надо все же не забывать о времени кормления Лизы, не хватало еще, чтобы младшая дочь от голода плакала. И вообще дети от голода плакать не должны, причем не только в пентхаусе рядом с метро «Сокол»…
Глава 26
Весна шестьдесят девятого порадовала советский народ сразу кучей крупных достижений. Все же привлечение к атомному энергетическому проекту чехов сильно помогло в развитии такой энергетики в СССР: были запущены сразу два реактора на Калининской АЭС и еще один — на Нововоронежской, а к осени ожидался пуск еще двух реакторов в разных местах. То есть ректоры все же запускались не одновременно (один Калининский был запущен в марте, второй в мае, и в мае же запустили Нововоронежский), но полтора гигаватта дополнительного электричества точно лишними не показались. Не покажутся, все же вывод АЭС на полную мощность ожидался ближе к зиме — но в атомной промышленности никто никуда не спешил.
А вот в угольной генерации народ спешил, и в Сталиногорске в апреле заработала электростанция «угольно-кислородная». Опытная, на пятьдесят мегаватт всего — и на этом, похоже, все эксперименты с кислородом в энергетике СССР закончились. Потому что станция, работающая на буроугольном коксе, получающемся как отход от работы химкомбината, продемонстрировала высокую энергетическую эффективность, но профессор Рамзин, спроектировавший котел для нее, на заседании Совмина, посвященном этому событию, высказал все, что он думает о кислороде в энергетике:
