Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
— Там, — махнул неопределенно рукой Берослав, — нет молочных рек и берегов из сытной каши. Большая часть простых людей в империи живет плохо, а то и очень плохо.
— Да. Все так. Я видел сам. Но, ежели не рабы, то всяко лучше, чем у нас. И у них есть надежда на лучшую жизнь.
— А у нас ее нет? Я ради чего все это делал? Разве не для этого?
— Сам же говоришь — все это существует лишь потому, что позволяет Рим.
— Я этого не говорил!
Разговор явно уходил куда-то не туда, поэтому они оба замолчали.
Регу казалось, что ситуация все сильнее и сильнее выходит из-под его контроля. Сенат сделал шикарный ход, выбивая у него тылы и опору.
Обидно.
Глупо.
Смешно.
Чисто по-человечески Берослав понимал Вернидуба. По своему он был прав. И Римская империя, которая простирается до Уральских гор на севере и Бактрии с Индом на юге — вещь должна получиться монументальная. Более того, если поспособствовать бурному росту державы, то довольно скорее ее постигнет кризис, аналогичный тому, какой произошел с державой Александра Македонского.
Распад.
Только оставляющий после себя эпоху романизма? При которой все правители осколков начнут конкурировать между собой за наследие Великого Рима. И в таком ключе у задуманной им державы имелись весьма серьезные шансы.
Но это долго и ненадежно.
С другой стороны его пугало то, с какой скоростью аборигены загорелись идеей стать римлянами. Внезапно выяснилось, что каждый из них вполне себе осознавал — послужил в легионе, даже во вспомогательном отряде — и все — гражданин. А учитывая незначительное, в общем-то, количество мужчин в союзных кланах, прогнать их всех за одно-два поколения через этот институт не представлялось значимой проблемой.
Научил ведунов хорошо считать на свою голову. Так, вон — уже все прикинули и даже подходили к нему с «прожектами» по освоению бюджетов. Тех самых, которые Рим пообещал, сюда заливать…
— Как страшно жить, — покачал головой Берослав, после чрезвычайно длинной паузы, наверное, минут в пять-шесть.
— Тебе⁈ — неподдельно удивился Вернидуб.
— Да это так… пустая присказка.
— Как обычно… — покачал он головой. — Так, может, все же останешься?
— Понимаешь — сплавать туда нужно.
— Но зачем⁈
— Там, за океаном, лежат обширные земли, на которых живут другие люди, и они возделывают совсем иные растения. Среди них есть очень славные. Настолько, что, заполучив их, мы сможем ОЧЕНЬ сильно улучшить свое положение. И уменьшить зависимость от Рима.
— Мы и так уже лет через пять-десять сами начнем кормить всех своих соседей. Твое многополье оказалось толковым… Уже сейчас видно, насколько оно хорошо.
— А будет лучше. Поверь — пригодится. Как только наши люди перестанут голодать, мы станем плодиться словно дикие зайцы. И лет за сто нас тут станет очень много. ОЧЕНЬ. И их всех нужно будет кормить.
— И те растения с этим справятся?
— Да. Ибо люди там, за океаном, до сих пор железа не ведают. Живут в этом плане скуднее, чем мы еще десять лет назад. Однако намного сытнее. Вот. Понимаешь? Это нужно сделать. Заодно выиграть времени. Хотя бы еще год.
— Ничего он тебе не даст, этот выигрыш.
— А если даст?
— Скажи — захворал.
— Император пришлет своих лекарей, которые сразу вскроют ложь.
— Так, может, и съездить к нему?
— Это будет дорога в один конец. Уж поверь мне. Что будет с вами после этого, понимаешь?
— Тут как поглядеть. Если у нас останется выпуск зеркал, компасов и зрительных труб, то вряд ли что-то изменится.
— Если, — усмехнулся Берослав. — Будь уверен, что следом за мной, отсюда упорхнет и это все. Перекупят и переманят. А дальше эта земля окажется без постоянного притока поддержки из Рима в окружении врагов. Это смерть. Верная смерть. Вряд ли сарматы или германцы вам простят своих поражений.
— Проклятье… — процедил Вернидуб. — Ну что ты за человек? Почему все видишь в таких мрачных цветах?
— Поверь мне — ЭТО еще не мрачные краски…
* * *
Император кушал виноград и задумчиво смотрел на небо.
Было тихо.
По-настоящему.
Где-то там вдали шумел город, но он находился достаточно далеко, чтобы не тревожить его своим гамом. Да и слуги дворцовые старательно подражали привидениям, стараясь не привлекать внимания к себе звуком или видом…
— Никак не могу понять, на кого похожи вон те облака… — произнес Марк Аврелий.
— Не могу знать. Я их отсюда не вижу вовсе. Только бесформенные белые пятна. Года не пощадили мои глаза.
— Но они не помешали тебе видеть куда дальше.
— Я пользуюсь помощью тех, кто помоложе. Они смотрят — я думаю, осмысляя увиденное ими.
— И что же ты думаешь о нашем лесном колдуне?
— Я думаю, что он хочет сбежать. Иначе ему нет резона в такой спешке строить большой корабль.
— Но куда?
— Он своему окружению рассказывает какие-то глупости про земли за океаном. Всем известно, что там просто вода…
— Хорошо, спрошу иначе. — перебил его император. — Зачем ему вообще бежать?
— Его тяготит римское гражданство и необходимость служить империи.
— Думаешь?
— Любой варварский вождь с радостью прибежал бы, если бы мы его осыпали такими дарами и пригласили. Он же — нет. Избегает и прямо отказывается. Теперь же, Тит может сорваться и попытаться куда-то сбежать.
— В Парфию?
— Возможно. И Вологез[3] охотно бы его принял. По слухам, которые до меня доходили, он бы и дочь свою за него отдаст, если бы Тит решится перейти под его руку.
— Ты в это не веришь?
— Нет. Мне кажется, что Тит Фурий Урс тяготится кто-либо власти, стоящей над ним.
— Нет… — помотал головой император. — Мне об ином докладывало много разных людей, знавших его лично. Он умеет подчиняться. Здесь что-то иное. Его по какой-то причине тяготит поездка сюда — в Вечный город и
