Мажор : На завод бы шел работать! - А. Таннер
- Как дела, Эдик? - раздался вдруг над ухом приятный мелодичный голос.
Я вздрогнул. Это еще кто? Погруженный в свои мысли о предстоящей операции по поимке грабителя "на живца", я и думать забыл о происходящем вокруг.
Передо мной стояла Тося - самая красивая и эффектная девушка завода, та самая, по которой я когда-то безнадежно сох, "фифа", как за глаза звал ее простодушный и еще совсем юный Денька.
- Пока не родила, - невежливо ответил я. Мне неловко было ее видеть до сих пор, хотя мы давно не общались. - А с чего это вдруг дела мои тебя интересуют? Давай, к станку своему ступай. Ты к себе, я к себе. Помнишь, как ты мне сказала?
Гордая красавица была явно задета таким небрежным отношением, но вида не подала.
- Это тут ни причем. Эдик, - начала она, переминаясь с ноги на ногу и оглядываясь. - Не надо. Не ходи.
- Чего-о? - изумился я, повернувшись к ней. - Куда не ходи?
- Ну... в магазин... - нерешительно сказала Тося и повторила тверже: - Не надо, опасно это. У нас в районе банда орудует. Ты лучше деньги спрячь куда подальше. И домой с ребятами иди. Да не дворами, а по освещенным улицам. Зарплата же сегодня.
- И что? На мороженое тебе, что ли, добавить?
- И то! - рубанула Тося, уперев руки в бока.
В момент она стала не горделивой и неприступной красавицей, а прямолинейной и простой девчонкой.
- Хорош дурня изображать, - ругала она меня, точно маменька. - В сыщиков играете?
- Кто? - удивленно уставился я на нее. Надо же, какая внимательная.
- Да ты со своими дружками! - выпалила Тося. - Тоже в больницу захотел? Героем себя считаешь? Тетя Люся недавно только вышла.
"Стало быть, сработало сарафанное радио", - довольно усмехнулся я про себя. - "Значит, верно я придумал".
Внимательно посмотрев на Тосю, я спокойно сказал:
- За заботу спасибо, Тося. Но это не твоя печаль. Сам разберусь, чай, не маленький. Все со мной нормально будет.
Тося снова открыла рот, будто желая что-то сказать, но позже обернулась на зов своей подружки и, махнув рукой, отошла. А я, насвистывая, вернулся к работе. Держаться я старался небрежно, однако слова местной "красапеты", признаться, меня все же зацепили. Первое воодушевление и энтузиазм прошли.
"Ты же комнатное растение, Эдик", - вкрадчиво говорил мне внутренний голос. - "Ты ж и не дрался никогда по-настоящему. Ну куда ты прешься?".
"Я пять лет на единоборства ходил", - противился я голосу, тем не менее, понимая, что он прав. Одно дело - махать ногами в зале, с тренером, а другое - попасть в настоящую уличную драку.
"Лучше старенький ТТ, чем дзюдо и каратэ, против лома нет приема", - насмешливо сказал голос и затих.
***
- Уверен? - встревоженно спросил меня Толик, когда мы терпеливо выстаивали огромную очередь в кассу.
- Точно пойдешь, Эдик? - осторожно тронул меня за плечо Мэл. - Может, все-таки домой, с нами? Ну его, это геройство...
- Пойду, - твердо сказал я. - Предчувствие у меня... Просто хочу проверить.
- Слушай, Эдик! - рассердился Толик. - Я говорил тебе, что не сомневаюсь в твоих необычных способностях. Но не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берешь? Кто их знает, этих урок?
- С чего ты взял, что это урка? - возразил я. - Может, обычная уличная шпана...
- Шпана-то шпана... - протянул Мэл, слышавший наш разговор. - Да только после встречи с этой "шпаной" наш "одуван" тетя Люся наша ножиком под ребро получила, только вон оклемалась. Эх, сколько стоять-то еще... Знаешь что? - сказал он. - Возьми!
- Что это?
- Возьми, возьми... - и он сунул мне в руку нож: точно такой же, какой я видел во сне, разрезая палатку. - Вдруг пригодится. На всякий случай.
Не желая препираться, я взял ножик и сунул в карман.
- Пойдем, что ль, за получкой.
Касса нашего завода находилась в небольшом помещении с тусклым светом и простыми деревянными столами. За стеклянной перегородкой сидела кассирша — женщина средних лет с усталым, но добрым лицом. Она аккуратно пересчитывала купюры и записывала данные в тетрадь. Рабочие подходили по одному, называли фамилию, расписывались в ведомости и получали деньги. Люди довольно улыбались, аккуратно прятали кровно заработанные рублики - кто в сумку, кто в карман, любовно заворачивая в тряпочку - и шли на выход.
Некоторых работяг у кассы поджидали жены, работавшие тут же, на заводе.
- Держи пятерку! - строго говорила жена, отбирая купюры у горе-мужа. - И хватит с тебя. А то знаю я тебя, охальника, опять все в пивной просадишь.
Мужья бурчали, но противиться в основном не решались.
- Теть Люсь, здрасте! - осторожно тронул я за плечо недавно выздоровевшую работницу.
- А, Эдик, привет! - жизнерадостно улыбнулась мне тетя Люся. - Хочешь, за мной вставай с ребятами...
- Да не, спасибо, мы своей очереди дождемся, а то неудобно... Как самочувствие? - аккуратно спросил я, решив завести небольшой смолл-толк.
- Лучше, лучше, дорогой, спасибо! - охотно ответила пострадавшая, которая рада была поболтать в очереди за зарплатой. - Вы с ребятишками, говорят, Деню нашего навещали? Молодцы какие! Хорошенький мальчишка растет... Скоро выписать должны.
- Тетя Люся, - начал я, переводя разговор в нужное мне русло. - А Вы не помните случайно, как он выглядел?
- Кто?
- Ну... грабитель этот...
Лицо тети Люси, обычно улыбчивое и доброжелательное, в момент стало хмурым.
- Ох, Эдик... Забыть бы хотела, да не могу. В кошмарах мне иногда этот аспид рыжий снится.
- Рыжий? - ухватился я за зацепку. - Тетя Клава тоже говорила, что рыжий он был. А он говорил что-то?
- Да что говорил-то? Не светские беседы ж мы вели. Рванул из рук сумку. А я в него и вцепилась. Да, помню!
- А что ж Вы сразу-то не отдали, тетя Люся? - попенял я ей. - Ну это же очевидно: если грабят, отдавай все, что просят, и уходи. Проще отдать, чем в больнице лежать...
- Ну уж нет, Эдик!
