Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов
На стене, рядом со столом, где врачи пили чай и иногда работали, висели экраны, на которые транслировалось изображение из шести комнат обособления. Костя довольно быстро нашел те из них, где показывали Фёдора и его сестру.
Над Софией сейчас суетились лекари и один из врачей. Вся эта компания пыталась определить, в какой стадии прервано формирование куколки, и можно ли выпускать девушку из обособления. Или, как модно было сейчас называть, из карантина.
Фёдор просто спал. И рядом никого не было. А на терминале поблизости выводились графики его жизненной и энергетической активности. Кризис начинал входить в острую стадию. Графики плясали, энергетическая структура менялась. И даже Константин понимал: всё идёт по плохому сценарию…
Он видел такое не раз и не два. Энергетическая структура, повторявшая контуры человеческого тела, медленно наливалась красным. И это был не ритуальный круг символов Тьмы, а человеческая аппаратура. Значит, Фёдор становился тёмным. И обратного пути у этого процесса не было.
Опытный менталист мог бы, конечно, «протащить» мальчишку через кризис, удержав на стороне людей… Но затем ещё полгода-год структура была бы настолько нестабильной, что любое давление Тьмы переметнуло бы парня на её сторону. Так что подобная помощь была законодательно запрещена. Любое вмешательство в кризис каралось пожизненной каторгой в Сибири.
Правда, Константин, в отличие от Марии, знал: древние аристократические рода, если с проращиванием чёрного сердца что-то пошло не так, «протаскивают» своих отпрысков через такие кризисы. Лишь бы дотянуть молодняк до витязя. И да, речь не обо всех аристократах, а о тех родах, которые могли позволить себе личные камеры обособления, ратников в артефактной броне и вассальных менталистов.
И царь, само собой, об этом догадывался. Но пока факты нарушений не выплывали наружу, все закрывали глаза.
Руси требовались сильные двусердые, а не очередные бояре. И если род готов был рисковать и взращивать таковых, то власть не возражала на минутку отвернуться.
Федя был обычным. Да, потомком Седовых, но род-то давно угас. Прадедушка и прабабушка Фёдора были последними аристократами в фамильном древе… А значит, некому было его спрятать и продержать год в карантине.
— Мда… Мария, боюсь, не получилось… — грустно вздохнул Владимир Евсеньевич, едва только бросив взгляд на экраны.
— Вижу, — глухо согласилась Мария.
Запиликал телефон Константина. Он посмотрел на контакт и ответил:
— Слушаю вас, Виктор Леонидович! Удалось что-то выяснить?
— Да, Константин Петрович! Ей выписали суточный пропуск через ставку княжества! — бодро отчитался урядник.
— Через ставку? — не поверил Константин. — Серьёзно?
— Серьёзней некуда! Мы пробили: всё чисто. Более того, подписано самим Безумковым! И в приёмной у него подтвердили, — сообщила трубка.
— А-а-ахренеть! — удивлённо выдохнул Костя. — Но как?..
— Без понятия, Константин Петрович! Они перед нами не отчитываются! — не удержался от ехидства урядник.
— Что там? — оживившись, подняла взгляд Маша.
— Одну секунду, Виктор Ленидович! — Костя оторвался от трубки. — У девочки был суточный пропуск. Подписан самим Безумковым. Как она его уговорила?.. Да как её вообще к нему пустили?
— О Господи! Мужчины! — Мария закатила глаза и кивнула на экран, где показывали Софию. — Ты на неё посмотри, давай! Что видишь?
— Симпатичную молодую девочку… — пожал плечами Константин.
— А я вижу красивую девушку с медовым цветом волос и паршивым характером! И вот как в такую какому-нибудь бедолаге не влюбиться-то? — Мария хмыкнула. — Она учится?
— Виктор Леонидович, София учится где-то? — поинтересовался Костя.
— Да, в Ишимском Царском Пандидактионе на специальности «экономика», — ответил в трубку урядник.
А Костя кивнул Марии.
— Проверьте её год обучения, или старше на той же специальности! — фыркнула проректор. — Наверняка там родственники Безумкова!
— Виктор Леонидович, запросите списки учащихся на её специальности из пандидактиона. Проверьте, нет ли родственников Безумкова! — попросил Костя.
— Так не надо проверять! Я сам помню: в прошлом году брат жены его племянника поступал на экономику, — сразу же ответил урядник. — Ещё скандал был, помните, что он сам не сказал, чей родственник, а ему две ошибки на вступительных вписали? Потом ещё головы в Образовательном Приказе полетели…
— Дело раскрыто! — Мария выпрямилась и щёлкнула пальцами.
— Всё, отбой, Виктор Леонидович. Мария нас уделала! — посмеялся Костя.
— Ну как всегда! — шутливо протянул урядник. — Как там?
— Так себе… — сразу помрачнев, не стал вдаваться в подробности Костя. — Ладно, держите в курсе. И опросите работников кондитерской.
— Уже допрашиваем, Константин Петрович. Как буду результаты, я скажу! Всего хорошего!
— И вам… — Костя нажал отбой.
— Не получилось опять поломать? Да, Маша? — покосившись на мониторы Фёдора, с сочувствием покачал головой Владимир Евсеньевич.
— Да мы и не успели всё до конца… — горько вздохнула Мария. — Прокачали через него «теньку»… Хотели попробовать, как вы предлагали… И согласие он дал. А тут вот…
— Да, жаль парня… — Владимир Евсеньевич присел на стул, а потом хлопнул себя по лбу. — Боже мой! Забыл… Чайник-то уже вскипел, небось.
— Я вам помогу! — Мария решительно встала со стула.
А Костя остался, понимая: она хочет что-то обсудить со стариком без лишних ушей. И ему, конечно, было обидно быть лишними ушами, но… Всё-таки он признавал за Марией Михайловной право на собственные тайны.
Заскучав, он невольно кинул взгляд на показания Фёдора и, вместо того, чтоб поморщиться — внезапно нахмурился.
Энергетическая структура никак не могла позеленеть. Часть линий становилась зелёной, часть — оставалась красной, а затем они снова меняли цвет.
Такого на памяти Константина ещё не было.
Вот и молодой врач, помощник Владимира Евсеньевича, обеспокоенно уставился на экран. Структура мигала, как сломанный светофор на перекрёстке. Графики бились в крайние значения. Происходило что-то странное. Вот только никто не понимал, что…
А потом структура взяла и разделилась! Одна фигура, зелёная, сместилась в сторону, а красная оказалась будто бы за ней. И тут уже не надо было рыться в справочниках: в ход кризиса кто-то вмешался.
— Владимир Евсеньевич! У нас тут вмешательство в кризис! — нервно крикнул молодой.
С маленькой кухни раздался грохот, а потом оттуда выскочили старый врач и Мария. Бросив короткий взгляд на показания, Владимир Евсеньевич
