Аналитик (СИ) - Семин Никита
Так мы с ним и просидели весь вечер. Когда уже закончили, он встал и с удовольствием потянулся. И впервые я увидел в его глазах не только гордость за меня, но и удовольствие просто от того, что мы провели время вместе.
— Отдыхай, Сергуня, — хлопнул он меня по плечу.
Я посмотрел ему вслед и только мысленно вздохнул. Да уж. Сам не заметил, насколько отдалился от него. Зря. Нужно больше времени проводить вместе. Не только по праздникам. Вон он как сразу отозвался на мою просьбу. И как в радость ему было со мной до половины ночи сидеть.
Но вчерне мы структуру будущего института расписали. Осталось дело за малым — найти на эти должности персонал. Профессиональных, надежных, к тому же согласных работать под началом все еще студента. Пустяк короче.
— Где бы только их найти? — горько усмехнулся я.
Глава 4
Февраль 1932 года
Я шел по коридору недавно отремонтированного здания бывшей ювелирной мастерской и настраивался на короткую речь. Прошло чуть меньше месяца с момента поручения Сталина создать новый институт. За это время было проделано много работы. С одной из главных задач — подобрать здание — мне помог Илья Романович. Эта мастерская была построена еще в конце прошлого века Кирпичное двухэтажное строение с большим подвалом, разделенным на комнатки — раньше там были помещения под хранение ювелирных изделий. Теперь там будет храниться архив института и документы, которые получат гриф «сов.секретно». На первом этаже, где раньше была обустроена зона для приема клиентов и показа работ мастерской, теперь находится проходная с двумя охранниками и гардероб. Бывшие рабочие места ювелиров переделаны под кабинеты, в которых даже не поскупились поставить телефоны — невиданная роскошь по нынешним временам! Так-то обычно ставят один телефон на предприятие. Максимум — два, для директора и его секретаря, либо парторга. Хотя в моем институте в городскую сеть могут также выходить лишь два аппарата — у меня и у моего заместителя по безопасности. Остальные — лишь внутри институтская сеть для удобства работы. Но даже так получить для нее телефонные аппараты — это проявление высшей степени внимания к новому начинанию. А позже и их можно будет включить в городскую сеть. Пока этого не сделали из соображения безопасности. Вот как прослушку наши контразведчики освоят на хорошем уровне, чтобы дополнительное оборудование не было слишком заметно, тогда и…
Второй этаж занимаю я, безопасник, парторг и бухгалтерия. Еще здесь же сделали из двух помещений одно для проведения общих собраний. Полноценного актового зала не получилось, но и людей у меня под началом не так чтобы много, чуть больше двух десятков. Пять человек, как я их назвал «сборщики», будут ездить по стране и собирать данные, а также составлять свое впечатление о том, что происходит на местах. К каждому из них закреплен «аналитик» — тот, кто будет делать первоначальную обработку полученной информации. И уже потом я буду работать с получившейся выжимкой и давать свою оценку по теме. Остальной персонал это те люди, что занимаются «обслуживанием» нашего коллектива, чтобы мы могли спокойно работать — охрана, пара уборщиц, бухгалтер с кадровиком, парторг (куда уж без него) и мой заместитель по техническому обеспечению. А! Еще про начальника охраны, он же зам по безопасности, забыл — им стал мой давний знакомый Савинков. Без присмотра от ОГПУ Иосиф Виссарионович меня не оставил.
Зайдя в мини-зал, я огляделся. Люди уже были здесь, рассевшись за партами. При моем появлении тихое перешептывание оборвалось и все тут же посмотрели на меня. Больше всего переделанное под «актовый зал» помещение напоминало учебный класс или «ленинскую комнату». Парты, стулья, даже доска имеется, над которой висел портрет Владимира Ильича. На стены позже наш парторг еще плакатов навесит, но пока что они «голые».
Возле доски стояла трибуна, к которой я и прошел.
— Здравствуйте, товарищи, — начал я. — Сегодня первый день, когда мы приступаем к настоящей работе. Вся подготовительная часть завершена. Что не успели, доделаем в рабочем порядке, — посмотрел я в сторону парторга — полного мужика лет сорока.
Валерий Семенович Лукьянов, бывший корреспондент Ленинградской газеты. Мне его «сосватал» Михаил Ефимович. Я посчитал, что раз уж эта должность обязательная, то пусть лучше на ней находится человек с подвешенным языком и способный как задвинуть речь на идеологическую тематику, так и действительно что-то новое рассказать и сделать это интересно. Вот и подумал, что лучше журналиста никто не подойдет, после чего и обратился к Кольцову с просьбой посоветовать кого-нибудь. Лукьянов мне понравился своим легким веселым характером, отличным знанием и пониманием различий капитализма и коммунизма, а также отсутствием фанатизма. К тому же он был достаточно деятельным товарищем — уже и с членами городского комитета повидался, «встав на учет». Выдвинул идею о создании собственной институтской газеты (пока я не до конца понял, что он в ней хочет писать) и очень переживал, что не успел подготовиться к этому собранию и не «украсил» наш мини-зал теми самыми плакатами. Собственно мой посыл в речи был именно к нему. Но ничего, Валерий Семенович лишь неделю, как принят в штат, успеет все сделать к следующему собранию.
— На нас партией и лично товарищем Сталиным возложена ответственная задача, — продолжил я, — чутко отслеживать перемены в обществе и давать анализ его развития. От того, насколько эффективной будет наша работа, во многом зависит, какой коммунизм мы построим и как скоро. Если не справимся — в лучшем случае наш институт просто закроют.
Я внимательно посмотрел на каждого, убеждаясь, что все прониклись тем, насколько важна предстоящая работа. Молодые аналитики, студенты, как и я, заканчивающие в этом году университет, похоже прониклись. На эту должность я набирал по нескольким критериям: первое — у аналитика должен быть математический склад ума, второе — не зашоренность сознания, чтобы можно было посмотреть на проблему под новым углом. Потому-то среди них и нет умудренных опытом мужиков. И третье, что я хотел видеть в аналитиках — способность обучаться и дальше.
Люди постарше мой спич восприняли по-разному. Кто-то делано-равнодушно, как например наш кадровик Матвей Силантьевич. Кто-то понимающе-покровительственно. Мол, все мы понимаем, накрутить на подвиги хочешь парень, да скоро жизнь тебя обломает, поумеришь свои аппетиты и здраво взглянешь на свои труды. Этот взгляд был у бухгалтера Мирона Савельевича. Были и те, кто отнесся со скептическим интересом, как тот же Савинков. Так-то он знал уже, насколько моя работа влияет на жизнь в стране, но видимо или работа у него такая — не верить всему, что говорят, или не до конца понимает, что нам «институт» будет собой представлять. Хотя были и те, кто после моих слов наполнился гордостью. Как к примеру Ирина Егоровна — единственная женщина из «сборщиков».
Кстати по поводу «сборщиков». Все они были членами центральной контрольной комиссии. Я помнил, как мне корочки ЦКК помогали во время моей командировки и хотел, чтобы мои подчиненные имели такое же преимущество. С набором этих людей в мой институт мне помог уже Ян Эрнестович Рудзутак, с которым я уже был шапочно знаком. Когда ко мне пришла мысль обратиться к главе комиссии, я поначалу наивно думал, что на этой должности все еще «сидит» Андреев и хотел идти к нему. Хорошо хоть когда позвонил Агапенко, то попросил дать номер главы ЦКК, а не Андрея Андреевича. Агапенко-то мне и назвал нового главу комиссии. М-да, перестановки в партийной верхушке довольны быстрые, надолго товарищи на своем месте могут и не задержаться.
Ян Эрнестович отказывать мне в приеме не стал, а после даже не только выслушал мои пожелания о качествах будущих членов моей команды, каких было не особо много, но и в довольно короткий срок предоставил мне аж семнадцать имен. Мои же пожелания касательно кандидатов в «сборщики» были просты — не старше сорока лет, пол не важен, недавно перебрались в Москву и еще не забыли, что происходит у них на малой родине, ну и естественно — ответственное отношение к обязанностям проверяющего.
