Восхождение (СИ) - Тыналин Алим
На углу улицы я заметил знакомую фигуру — Архангельский, молодой геолог из моей башкирской экспедиции, ждал меня, как мы условились.
— Леонид Иванович! — он энергично пожал мою руку. — Не могу поверить, что меня назначили заместителем, работать вместе с вами в составе маньчжурской группы! Это такая честь и ответственность!
— Вы заслужили это назначение, Андрей Дмитриевич, — искренне ответил я. — И я полностью уверен, что вы справитесь.
Мы направились по вечерней Москве к небольшому ресторану, где можно было спокойно поговорить. Впереди нас ждал долгий разговор о методике поиска нефти в Маньчжурии, о признаках нефтеносности, о способах проведения разведки в сложных условиях.
Глава 24
Подготовка к большой игре
Москва встретила меня почти летней духотой. После прохладных вечеров в Башкирии столичный зной казался особенно изнуряющим.
Пыльный воздух, наполненный запахами раскаленного асфальта и бензина, обволакивал тело липкой пеленой. Даже в ранние утренние часы город не успевал остыть за короткую весеннюю ночь.
Просторное здание Института нефти и газа на Большой Калужской улице, где разместилась наша секретная лаборатория, оказалось приятным исключением. Толстые кирпичные стены старинной постройки хранили прохладу, а высокие потолки обеспечивали циркуляцию воздуха.
Губкин, несмотря на возраст и академический статус, лично контролировал подготовку специального оборудования для маньчжурской экспедиции.
— Леонид Иванович! — воскликнул он, заметив меня в дверях лаборатории. — Как раз вовремя! Смотрите, что мы тут придумали!
Седовласый академик указал на странную конструкцию в центре помещения. Нечто среднее между обычной буровой установкой и железнодорожным оборудованием для ремонта путей.
— Замаскированная буровая? — поинтересовался я, обходя установку со всех сторон.
— Именно! — Губкин с гордостью погладил бороду. — Выглядит как стандартное оборудование для проверки устойчивости грунта под железнодорожными путями. Но на самом деле может достигать глубины до трехсот метров. Этого вполне достаточно для обнаружения нефтеносных пластов с выраженными признаками.
Конструкция выглядела действительно убедительно. Обычный железнодорожный рабочий никогда не отличил бы ее от стандартного оборудования, а специалист заметил бы необычные особенности лишь при тщательном осмотре.
— Превосходно, Иван Михайлович! Японские наблюдатели не заподозрят подвоха.
Губкин кивнул, довольный похвалой:
— Инструменты тоже специальные. Выглядят как измерители плотности грунта, а на самом деле пробоотборники для определения нефтеносности.
Он подвел меня к стеллажу с разложенными инструментами. Каждый предмет имел двойное назначение.
То, что выглядело как обычный инженерный уровень, на самом деле являлось прибором для экспресс-анализа жидкостей. Молоток с длинной рукоятью скрывал внутри миниатюрный бур для взятия образцов породы.
— Гениально! — я с восхищением рассматривал плоды инженерной мысли. — А что с методикой анализа проб?
— О, тут нас выручил Вороножский, — Губкин с улыбкой указал в угол лаборатории, где над колбами колдовал знакомый эксцентричный химик в неизменном черном халате. — Борис Ильич разработал уникальный реактив. Буквально капля этой смеси, добавленная к пробе воды или грунта, меняет цвет при наличии даже минимальных примесей нефти.
Я подошел к рабочему месту Вороножского. Химик так увлекся экспериментом, что даже не заметил моего приближения.
Его длинные пальцы с невероятной точностью отмеряли капли разноцветных жидкостей в миниатюрную пробирку, а губы беззвучно шевелились, словно он вел диалог с невидимым собеседником.
— Борис Ильич, — окликнул я его, — как продвигается работа с реактивом?
Вороножский вздрогнул и резко обернулся:
— А, Краснов! Звезды предсказали ваше появление! Николаус три дня назад сообщил, что планеты выстраиваются в благоприятную конфигурацию для вашего возвращения! — Он схватил маленький пузырек с прозрачной жидкостью. — Смотрите! Мое гениальное творение! Капля этого эликсира способна обнаружить нефть в пропорции один к миллиону!
Он продемонстрировал эффект, добавив каплю реактива в два одинаковых стакана с водой. В одном вода осталась прозрачной, а в другом приобрела отчетливый голубоватый оттенок.
— Во втором стакане вода содержит лишь ничтожную примесь нефти, — пояснил химик. — Но мой реактив безошибочно ее обнаруживает! И заметьте, никаких громоздких лабораторных установок!
— Потрясающе, Борис Ильич, — искренне похвалил я. — С такими технологиями наша экспедиция получит все необходимые доказательства.
Химик просиял от удовольствия:
— И еще одна маленькая хитрость! — Он извлек из кармана халата маленькую металлическую коробочку. — Эта особая смесь полностью маскирует запах нефти. Если вы случайно наткнетесь на нефтепроявление, просто распылите этот состав, и никто не почувствует характерного запаха!
— Вы настоящий волшебник, Борис Ильич, — пожал я руку химику. — На вас вся надежда при анализе проб.
Вороножский смутился:
— Я не поеду в Маньчжурию… Звезды указали, что моя миссия — подготовить инструменты, но использовать их должны другие. Меркурий в оппозиции с Марсом, понимаете?
Я кивнул, скрывая улыбку. Эксцентричность Вороножского была неотделима от его гения, и если звезды советовали ему оставаться в Москве, спорить не имело смысла.
В дальнем углу лаборатории расположилась еще одна группа специалистов под руководством молодого инженера Козлова. Они работали над системой передачи зашифрованных сообщений для экспедиции.
— Товарищ Краснов, посмотрите наши разработки, — Козлов протянул мне маленькую книжку в потертом переплете. — Стандартный справочник железнодорожного инженера, но с особенностью.
Он раскрыл книжку на случайной странице. Обычные технические данные, таблицы, схемы.
— Не вижу ничего необычного, — признался я.
— В том и суть! — торжествующе произнес Козлов. — Мы разработали специальный шифр. Определенные комбинации цифр в таблицах несут скрытое значение. Например, если вы подчеркнете здесь и здесь, — он указал карандашом на ячейки таблицы, — получится сообщение: «Обнаружена нефть, требуется эвакуация».
— Гениально в простоте, — похвалил я. — Обычная проверка не выявит ничего подозрительного.
Козлов раскрыл несколько тонких тетрадей:
— Здесь полный шифровальный код. Придется заучить наизусть перед отъездом.
Я бегло просмотрел страницы. Система выглядела продуманной и надежной. Даже перехваченное сообщение потребовало бы огромных усилий для расшифровки.
— Превосходная работа, — я пожал руку молодому инженеру. — Наш вклад в безопасность экспедиции.
К полудню в институт прибыл Мышкин, начальник службы безопасности «Союзнефти». Его каменное лицо, как всегда, не выражало эмоций, но в глазах читалась настороженность.
— Леонид Иванович, необходимо обсудить вопросы безопасности экспедиции, — негромко произнес он, отводя меня в сторону. — Получены тревожные сведения.
Мы уединились в небольшом кабинете Губкина. Мышкин достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку с надписью «Совершенно секретно».
— Согласно данным нашей агентуры, британская и американская разведки проявляют повышенный интерес к вашей деятельности, — сообщил он, раскрывая папку. — После успеха экспедиции в Башкирии слухи о вашей необыкновенной способности находить нефть просочились за рубеж.
— Неудивительно, — вздохнул я. — Слишком многие знали о лозоходстве.
— Дело не только в этом, — Мышкин перевернул страницу. — «Ройял Датч Шелл» и «Стандард Ойл» проявляют интерес к вашим методикам. Их агенты пытались завербовать нескольких участников башкирской экспедиции. К счастью, безуспешно.
— Удивительная новость, — поежился я. — Неужели западные нефтяные гиганты боятся конкуренции со стороны СССР?
— Хуже, — Мышкин понизил голос. — По некоторым данным, иностранные разведки рассматривают возможность вашего пленения или физического устранения.
