Не отступать и не сдаваться - Алим Онербекович Тыналин
Попал в нижнюю часть лица, в районе щеки. Перчатки у нас были толстые и широкие, за такими при ударе пол-лица скрывается.
Мазуров быстро сориентировался, ушел в сторону. Тряхнул головой, улыбнулся и погрозил мне. Ничего, мол, хоть я и потерял очки, но скоро нагоню тебя. Вся его манера поведения на ринге нацелена на то, чтобы вывести меня из равновесия. Я теперь ясно видел это. Мне надо сделать то же самое. Только так я смогу победить в этом бою.
Продолжая мягко подпрыгивать на месте, Мазуров приблизился ко мне. Он двигался немного странно, всем телом, не только корпусом или ногами. Теперь уже я отступил от него, продолжая сохранять дальнюю дистанцию.
Мазуров тут же воспользовался этим. Забрал середину ринга, потеснил меня к углу. Я ушел в сторону, но он все равно медленно наступал на меня. Да, теперь он настороже. Его не возьмешь напором, как в самом начале.
– Ну давайте, работайте! – закричал кто-то из зрителей. – Чего вы танцуете?
– Это бокс, а не балет! – поддержал его другой. – Сражайтесь, а не прыгайте на месте!
Но наши тренеры не реагировали на крики из зала.
– По плану, Дима, по плану! – громко сказал его тренер из угла.
– Не торопись, Рубцов, помни, что мы обсуждали, – тут же добавил Худяков из моего угла.
О чем это он? Ну да, ведь мы обсуждали, как противостоять звезде клуба «Ударник». Прежде всего, как уже и говорилось, надо, как акула, постоянно находиться в движении.
Надо держать его на такой дистанции, чтобы он не мог ударить без подходов. Надо не дать загнать себя в угол, не дать прижать к канатам. Для этого противника надо атаковать беспрерывными легкими джебами в голову. Надо постоянно нарушать его планы встречными атаками, точно так же, как галки мешают коту залезть в их гнездо и постоянно пикируют на него, пока он карабкается по дереву.
До поры до времени мне удавалось делать это. Весь первый раунд. Почти весь. Когда Мазуров сближался со мной, я двигал корпусом и на излете наносил ему сильный встречный удар правой. Я старался не дать ему приблизиться ко мне.
Все шло отлично, но потом в какой-то момент я просто упустил его. Мазуров и в самом деле оказался хорош. Чертовски хорош. Он вдруг исчез из поля зрения, мелькнул рядом со мной, выпрямился и одновременно ударил меня. Сначала в голову, потом в корпус, а затем снова в голову.
На последнем ударе я попался. Не успел уйти и контратаковать. Удар был просто пушечный. Только что я стоял на ногах, а в следующее мгновение я уже валяюсь на настиле.
Рефери стоит рядом и, опустив руку, отсчитывает счет. Вот зараза, он уже на пятой секунде. Я вскочил и нечаянно оперся левой рукой о настил. Всю конечность пронзила острая боль. Да и голова гудела после удара.
Тем не менее я устоял на ногах, потряс головой, а когда рефери спросил меня, все ли в порядке, утвердительно кивнул.
– Бокс, – сказал рефери, дождавшись, чтобы мы встали в стойки.
Мазуров продолжил использовать свою обманчиво мягкую тактику. Только теперь я знал, что он способен взрываться серией ударов, похуже, чем противопехотная мина. Его нельзя подпускать близко, это все равно, что сунуть руку в пасть акуле, описывающей внешне безобидные круги вокруг тебя.
Впрочем, слабая надежда у меня появилась. Клин клином выбивают. Частенько нокаутеры сами плохо воспринимают удар. Если поймать соперника во время атаки, запутав его активной обороной, то можно прикончить его собственным же оружием.
Раунд почти закончился, и Мазуров чуть расслабился. Я заметил это, потому что он немного опустил плечи. Ого, это ты зря, братец, сейчас я покажу тебе, что со мной нельзя терять бдительность.
Я снова неожиданно бросился в атаку. Финт левой, потом удар правой, второй. Все вспомогательные, не сильные, отвлекающие. Снова удар левой, вернее его имитация. Одновременно я отвел правую руку назад, «заряжая» ее для удара.
Мазуров ушел от удара в сторону. Он уже готовился ударить меня сам, своим коронным свингом, но разве я дал бы ему такую возможность?
Опередив его на мгновение, я ударил боковым. Замах был небольшой, тело вывернуть до конца не получилось. В общем, слабенько. Инерции для удара совсем мало.
Но тем не менее я достал соперника. Мазуров успел заметить удар и попытался уйти, поэтому я задел его уже вдогонку.
В эту секунду звякнул гонг, возвещая об окончании раунда. От моего удара Мазуров упал на спину, но тут же вскочил. Он почти не получил никакого видимого ущерба.
Я оскалился в лицо противнику. Все-таки я успел дать ему плюху напоследок. Мазуров дернулся ко мне, но сдержался. Раунд ведь уже закончился. Да, все-таки удалось выбить его из седла.
Когда я вернулся в свой угол, Худяков торопливо спросил у меня:
– Ну, как рука? Жива еще?
Я пошевелил пальцами в перчатке и сразу почувствовал боль. Во время поединка из-за азарта я ее почти не ощущал. А теперь, во время перерыва, боль сразу вернулась. И вгрызлась в мою руку клыками, острыми, как зубья пилы.
– Вроде в порядке, – сказал я.
Худяков пощупал руку, спросил:
– Может, затянуть потуже?
Я покачал головой.
– Времени нет. Повязка хорошо держит, я чувствую.
Ну да, рука стянута так туго, что уже онемела.
Тогда Худяков заговорил насчет боя.
– Не подпускай его к себе, – предупредил он. – Ты же видишь, какой он быстрый. Вроде вдалеке стоит, а тут раз – и уже рядом.
Легко сказать, не подпускай. Это с одной-то рабочей рукой. Все равно, что пытаться удержать бешеного быка на тоненькой ниточке.
– Не разменивайся на серии. Тебе не надо его вырубить, а только держать на расстоянии, – продолжал втолковывать тренер. – Не лезь на рожон. Ты что-то увлекаешься иногда. Чересчур.
Я поглядел на Мазурова. Он сидел спокойно и тоже смотрел на меня. Руки в перчатках сложены на коленях. Тренер точно так же пытался ему что-то сказать, но Мазуров не обращал на него внимания.
Он не отрывал от меня пристального взгляда. Этот взгляд действовал на нервы, как будто проникал внутрь. Я попытался сосредоточиться, сделал несколько глубоких вдохов, но это не помогло.
Затем я вспомнил о Лене и поглядел в ее сторону. Девушка сидела, напряженно выпрямив спину. В том же ряду, через несколько других людей, сидели директор техникума и
