Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья. - Алексей Хренов

"Поехали на парковку!" — посмеялся про себя Лёха.

Ловко зарулив на стоянку , он глубоко вздохнул и откинулся на спинку.

— Ну и денёк, точнее ночка! — пробормотал он себе под нос.

Мотор ещё неторопливо стучал, но на сегодня приключения маленького самолётика закончились.

Вдали замаячили силуэты людей. Кто-то из ночной смены уже спешил к нему, чтобы узнать, как всё прошло.

Он улыбнулся, выключил зажигание и, открыв фонарь кабины, выбрался наружу, вдохнув прохладный ночной воздух Мадрида.

Лёха вернулся.

Ехать в Мадрид и будить Надю под утро он не стал, а нашёл старых чехлов не понятно от какого самолёта, устроил из их себе под крылом берлогу, и сладко свернувшись калачиком моментально отрубился.

Вторая половина июня 1937 года. Штаб франкистов в городе Авила.

Хосе сидел, закинув ноги на массивный деревянный стол, и лениво пускал в потолок кольца сигарного дыма. В открытое окно врывался жаркий послеполуденный ветер, несущий запахи пыли, нагретых камней и человеческой жизнедеятельности... Всё было спокойно. Вроде бы.

Но с утра ему доложили неприятную вещь — патруль на северной дороге у моста слышал ночью звук самолёта.

Сам по себе этот факт не означал ничего страшного — в конце концов, и итальянцы, и немцы летали, когда им вздумается, не утруждая себя докладами. Однако, как человек абсолютно довольный своей не пыльной должностью в тыловом городишке и совершенно не горящий желанием увидеть передовую и окопы, Хосе все таки решил узнать подробности.

Он даже не поленился и набрал телефон аэродрома. Гудки тянулись долго, и он уже собирался бросить трубку, когда, наконец, на том конце раздался хриплый голос:

— Si?

— О! Команданте, это Хосе. Наши наилучшие приветствия доблестным рыцарям воздушного океана от презренно марширующих по земле! — Шутливо представился он, лениво стянув ноги со стола и потянулся. — Я тут слышал, что ночью над мостом пролетал самолёт. Вы что-то об этом знаете, мне в рапорте указать не помешало бы...

В результате получасовой беседы с нормальным испанским офицером, успев обсудить море важнейших вопросов — от видов на урожай оливок до предстоящей корриды в Саламанке, — он выяснил, что его визави ничего не знает про ночные полёты.

На том конце провода последовала пауза, за которой раздалось короткое покашливание.

— Самолёт? Ночью? — голос явно звучал удивлённо. — Бюргеры вроде бы культурно и тихо жрали свой шнапс, а макаронники ... вроде как тоже не летали...

— Может всё таки, итальянцы?

— Ну, знаешь их... — В голосе собеседника послышалась лёгкая насмешка. — Эти идиоты вообще редко сообщают о своих планах. Я вчера вечером видел их командира с бутылкой вина — вполне возможно, они как всегда забыли подать заявку.

Они посмеялись.

Посетовав на итальянских уродов, которые забывают сообщать о своих вылетах, и немецких козлов, которые не снисходят до предупреждений, комендант аэродрома пообещал выяснить и перезвонить.

Хосе прикрыл глаза, перекатив сигару между пальцами, кивнул, хотя собеседник этого не видел.

*****

И вот полчаса назад, всего лишь через шесть часов, аэродромщик перезвонил и оперативно сообщил новости.

Хосе поднял трубку и отозвался не спеша:

— Si? Да, мой друг!

На том конце последовала короткая пауза.

— Ты будешь смеяться, но... — голос звучал с оттенком досады. — Похоже, ни немцы, ни итальянцы ночью не летали. Всё проверили. Ни одного запроса, ни одной заявки, никаких ночных вылетов. Если только они какие то свои мутные дела вертели...

Хосе замер на секунду, а затем затянулся сигарой.

Он медленно выдохнул, выпуская кольцо дыма.

— Интересно…

За окном послеполуденное солнце жарило пыльные улицы, а в воздухе повисло ощущение тревожного ожидания.

— Будешь в городе, найди меня обязательно, зайдем в твою любимую таверну пообщаться! — на прощанье напомнил Хосе своему собеседнику.

Закончив разговор Комендант Авилы задумался. Раз нет записей, значит летал транспортник по каким то левым делам, что было уже не раз. Или что то воровали или наоборот сбывали что то незаконное...

"Вот бы этих козлов прижучить!" — мечтательно представил себе комендант города.

"А если это был не их самолёт… Тогда то чей?" — пришла в измученной жарой мозг мысль.

Хосе вызвал зама и приказал усилить патрули на ближайшие пару ночей на мосту и в городе, а днем отправить на машине наряд на север, до границ его района, внимательно осмотреть территорию.

Вторая половина июня 1937 года. Аэродром Алькала под Мадридом.

Ближе к вечеру самолёт снова забили под завязку.

Тюки с боеприпасами, связки патронных лент, сумки с неизвестным содержимым — всё, что могло понадобиться в тылу, запихивалось внутрь без сантиментов. Даже чёртову надувную лодку умудрились всунуть, скрутив её так, что она выглядела как бесформенный кожаный мешок.

Лёха наблюдал за этим процессом, скрестив руки на груди, и чувствовал, как где-то внутри его подсознания начинает закипать праведный гнев.

— Ну и куда ты это пихаешь? — мрачно поинтересовался он, когда оставшийся испанец, пыхтя, пытался пристроить ещё одну увесистую коробку с динамитом.

— Не бойся, капитан, влезет! — радостно отозвался оставшийся диверсант, которого звали Рауль.

Он был прямой противоположностью Мигеля — весёлый, разговорчивый, если не сказать болтливый. Казалось, его вообще ничего не беспокоило — ни перегруз, ни возможная встреча с патрульными истребителями, ни даже тот факт, что они собираются второй раз подряд пробираться в самое пекло.

— Вот увидишь, капитан, всё пойдёт как по маслу! — бодро заявил он, подмигивая Лёхе, пока затягивал узлы на мешках.

Лёха скривился, но ничего не ответил. Ему такие разговоры не нравились.

Как правило, когда кто-то заранее уверяет, что всё будет отлично, это означает одно — что жопа уже маячит где-то на горизонте, просто её пока не видно.

Вторая