Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Третья. - Алексей Хренов
Ночь ещё не наступила, но солнце уже клонилось к горизонту, когда перегруженный, как беременный шмель, "Шторьх" на взлётную полосу.
"Шмели не бываю беременными! — выдала критическое замечание память. — Ну если бы они были ли бы беременными, то выглядели бы точно как этот немецкий самолётик! А так, да! Мы беременный ослик!" — парировал слишком эрудированное сознание погонщик глубоко беременного "Шторьха".
Машина, натужно загудев, покатилась, покатилась, покатилась… и всё-таки оторвалась от земли. Лёха вжимал штурвал, чувствуя, как самолёт тяжело тянет вверх всю эту кучу барахла, но всё же смог вытянуть его на нужную высоту.
Сото встретил их пыльной полосой, разукрашенной выгоревшими на солнце полосами от следов шин. На аэродроме было оживлённо — самолёты готовили к вылетам, механики возились с моторами, а несколько истребителей И-15 как раз заходили на посадку, возвращаясь после патрулирования.
Самолётик сел мягко, отдал рикошетом по амортизаторам и пробежал к выделенному ему месту на стоянке, и наконец замер.
Лёха заглушил мотор, потянулся и медленно выдохнул.
— Ну вот, теперь осталось самое интересное, — буркнул он.
Впереди была Авила.
Глава 23. Безоблачное небо туда и обратно.
Начало июня 1937 года. Советское представительство, Отель "Палас", самый центр Мадрида.
Орлов прибыл в Мадрид из Барселоны злой, усталый и раздражённый.
Самолёта для него не нашлось, и он был вынужден трястись по убитым дорогам в машине со своим молчащим, но явно тоже проклинающим судьбу водителем.
Он не спал нормально несколько суток, питался чем придётся, извёл все свои сигареты и теперь был готов разорвать любого, кто встанет у него на пути.
Утром, едва переступив порог представительства, он не стал ни здороваться, ни разглядывать убогий кабинет, а сразу потребовал:
— Где Белкин?!
— В кабинете, товарищ Орлов, — отозвался кто-то.
Орлов не церемонился, распахнул дверь и застал Наума Марковича за обычным делом — тот, как всегда, неспешно курил сигару, наблюдая за миром с ленивой усмешкой.
— Приветствую, Александр Михайлович, как съездили? — поднял брови Белкин, заметив гостя.
Орлов раздражённо отмахнулся от вопроса, мол, и так всё понятно, и нетерпеливо приказал рассказать, что нового случилось за время его отсутствия. Слушая неторопливый доклад и качая головой в такт своим мыслям, он в какой-то момент отвлёкся и встрепенулся, только услышав знакомую фамилию.
— Погоди. Устал я за эту дорогу, мозги плохо соображают, задумался. Ну-ка повтори, как фамилия этого лётчика и что там за история?
Белкин не дрогнул, давно привыкнув к такому поведению своего начальника. Он лишь чуть скосил глаза и невозмутимо начал повторять с начала истории.
— Про лётчика, который угнал самолёт у фашистов?
— Именно!
Белкин вытащил сигару изо рта и, разглядывая раскрасневшегося от злости Орлова, стряхнул пепел и неспешно заговорил:
— Морской лётчик, из Картахены, от Кузнецова. Был свободен на Алькале, пока его бомбардировщик ремонтировался. Вызвался подменить заболевшего истребителя, совершил вылет на штурмовку в Авилу. При возвращении был бой с истребителями противника, пошёл на таран итальянца, спасая ведомого. Сам прыгал с парашютом. Потом при возвращении организовал падение двух немецких истребителей из «Кондора». — Тут Белкин усмехнулся, видимо, вспомнив общение с Хреновым. — А потом угнал у немцев трофей — транспортный самолёт «Шторьх». Типа нашего У-2. Новейший, оказывается, я проконсультировался. Испанцы передали его в дар СССР. Передадим Кузнецову для отправки на Родину.
— Герой, получается, по всем статьям. — саркастически высказался Орлов.
Орлов медленно сел и нетерпеливо махнул рукой, прерывая доклад.
— Подтверждения есть?
— Таран — есть, рапорт Казакова с Сото. Двух других — нет, со слов самого лётчика.
Орлов презрительно скривился.
— Очень удобно.
— Как посмотреть, — без эмоций пожал плечами Белкин.
— Допрос его есть? — Александр Михайлович похоже приходил в хорошее расположение духа...
— Конечно. Всё запротоколировано, как и положено. — Белкин был холоден.
— Шифровка в Центр отправлена?
— Да, два дня назад.
— Дай сюда документы.
Белкин без спешки достал бумаги и передал Орлову.
Тот жадно вцепился в копию допроса, пробежал глазами строки, и его рот медленно растянулся в кривую ухмылку. Вот оно. Вот оно! Море материала… Взгляд снова уцепился за знакомую фамилию — Хренов!
Перед глазами тут же всплыл высоковольтный провод и потом сумасшедший удар чем-то в задницу.
«Сука! Общение с женой так и не нормализовалось полностью,» — с ненавистью подумал Орлов.
В его голове уже складывались строки доклада в Центр:
"Самовольно оставил экипаж, читай — воинскую часть, и не известив начальство вылетел за линию фронта на незнакомом самолёте."
"Допустил потерю самолёта в бою… Нет, лучше просто — бросил боевую технику на вражеской территории."
"Длительное время находился на территории, занятой врагом."
"По собственным утверждениям уничтожил вражеский истребитель. Два! А подтверждений нет! Значит, не скромен и привык привирать!"
"Якобы угнал вражеский самолёт… А не завербован ли он? Может, ему поручили дезинформацию! Передать заведомо негодную технику для копирования."
"Не троцкист ли он? Не агент ли фашистской разведки? Где там сейчас этот Троцкий прячется? В Гондурасе?!Вот! Лучше, пусть будет — гондурасский шпион! Точно! Гондурасский!"
Орлов почувствовал, как внутри поднимается довольная дрожь.
Какое богатство! Какой простор для фантазии!
Он прямо лучился от предвкушения, представляя, как он аккуратно, методично, по пунктам разваливает жизнь этому нахальному пилоту.
А заодно и его начальнику — Кузнецову.
Орлов щёлкнул пальцами по отчёту, выровнял бумаги, поднял глаза и
