Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
— А местные это не заметили?
— Конечно, заметили. Они даже провели ритуал усыновления, отправив старого отца поговорить с ним. Точные детали мне неизвестны. Путята по пьяни проболтался и был весьма неточен. Только сказал, что настоящее имя Берослава Иван. На их языке — Витиеватый. Кто он и откуда — неясно. Однако знания его чрезвычайны. Также, находясь рядом с ним, бросаются в глаза оговорки на непонятном языке… скорее даже языках.
— Иван, значит. — кивнул император.
— Я как-то, когда он просыпался и еще находился в полудреме, произнес тихо: «Иван», желая понаблюдать за реакцией. Он фыркнул, назидательно поднял палец и поправил меня, произнеся: «Иван Алексеевич».
— И как это понимать?
— Вероятно, это что-то связанное с эллинским Алексиос. — неуверенно ответил купец. — Но расспросить его я не смог. Когда я позже попробовал что-то уточнить, он сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. И более на это имя не реагировал.
— Витиеватый защитник, — хмыкнула верховная жрица Изиды. — А ты не замечал его познаний моих земель?
— Земли Нила он порой поминал. Хотя я, признаться, не сильно любопытствовал. Впрочем, ему знакомы и пирамиды Гизы, и Александрийский маяк с библиотекой, и канал из Нила в Красное море, и Фивы, и Мемфис, и долина на юге, в которой захоронены многие древние правители и их семьи. Признаться, я не знаю, насколько это все правда. Сам я про ваши земли плохо осведомлен. Берослав же говорит о них вполне уверенно. Даже касался коралловых рифов у берегов Красного моря и тех разноцветных рыб, которые их населяют. И так описывал, словно сам там плавал.
— А каких земель он касается чаще всего? — промурлыкала вопрос верховная жрица Исиды.
— Даже не знаю. — растерялся Маркус. — Всего понемногу.
— А почему ты его не привез с собой? — подал голос один хмурый жрец, молчавший всю беседу.
— Понимая, что вам захочется его увидеть, я сказал Берославу, что император желает его увидеть в Вечном городе. Но тот отказался.
— Варвар отказался от посещения столь величественного города? — ахнул этот жрец.
— Тот, о ком мы только что слышали рассказ не варвар, — одернул его император.
— И вполне возможно — не человек… ну или не совсем человек, — добавил верховный жрец Сераписа.
— К тому же он был в Риме, — тихо и неуверенно произнес Маркус.
— Что⁈ Когда⁈
— Не ведаю. Хотя он описал его так, словно видел с высоты птичьего полета… А потом с земли. Капитолийский храм и Флавиев амфитеатр словами передал так, словно нарисовал, хотя называл последний почему-то Колизеем.
— Колоссейон, видимо, — поправила его верховная жрица Исиды, которая, несмотря на верховенство в египетском культе являлась и этнически, и культурно гречанкой. А потому такое название, бытующее на востоке империи, вполне слышала.
— Возможно. И Апиевую дорогу помянул. И восстание Спартака с какими-то удивительными подробностями. И даже рассказал о том, что у Пантеона с ростом высоты меняется не только толщина стен в куполе, но и наполнитель для пущего облегчения.
Император скосился на того хмурого жреца, и он кивнул:
— Это правда. Меняется. Но это очень мало кому известно.
— Любопытно… очень любопытно. Значит Иван Алексиос… Иван-Иван… это точно? Может быть, он говорил как-то иначе?
— Я слышал это лишь единожды, да и то Берослав был в полудреме и говорил невнятно.
— Ты сказал, что этот странный человек отказался ехать к нам, но не пояснил: почему. — подал голос один из сенаторов.
— Он заявил, что лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.
— Амбициозный. — усмехнулся император.
— Скорее знакомый с высказываниями Гая Юлия Цезаря. Он пояснил, что эта фраза приписывается ему.
— Хм… Как ты думаешь, что может его толкнуть воевать против нас?
— Мы сами. Но я о таком даже думать не хочу.
— Отчего же?
— Боюсь, что Тевтобургский лес, о котором он удивительным образом информирован лучше нас, покажется шалостью по сравнению с тем, что сможет устроить нам этот человек. И варвары за ним охотно пойдут. После этой великолепной битвы у брода на Борисфене — в поход на Рим он сможет собрать в кулак весь Барбарикум. Вторжение Ганнибала нам покажется меньшей из бед по сравнению с тем ужасом, который обрушит на нас он.
— Ханибаал[1], — медленно, словно нараспев произнесла верховная жрица Исиды. — Милость Баала, небесная благодать бога войны, бури и плодородия.
Император излишне нервно скосился на нее.
— Что ты так смотришь? — улыбнулась она. — Этот человек нам в очередной раз доказал правоту Берослава в том, что мы зовем одних и тех же богов разными именами.
— Ладно, ступай, — жестом отпустил бывшего опциона император. — И оставайся при дворце. Ты можешь понадобиться.
— А мы? — спросила верховная жрица Исиды, когда Маркус с удивительной скоростью испарился.
— А мы подумаем над тем, что нам со всем этим делать.
— И как его вытащить сюда — в Рим. — добавил хмурый жрец.
— Не разгневав при этом богов…
[1] Имя Ганнибал имеет финикийское происхождение и в архаичной форме выглядит как Ḥannibaʿal, что можно перевести как «Милость Баала» или «Баал благосклонен». Баал был богом войны, бури и плодородия, верховным богом Карфагена, попавшим к финикийцам из Месопотамии, где был известен как Ваал. В Ханаане культ Баала конкурировал с Яхве, что явно отражено в Ветхом завете. Однако в Кафтор-Хацоре (Ханаан) найдены таблички с именами «Яхве-Баал», что указывает на определенный синкретизм, вероятно, вызванный замещением.
Часть 3
Глава 5
171, версень (сентябрь), 2
Мужчина мрачно стоял и смотрел вдаль.
Под его ногами протекала небольшая речка, которой он и названия-то не знал. Переплюйка. Вся заросшая почти что до состояния болота и текущего сквозь него ручейка.
Он слушал ветер.
Тихий такой… почти неразличимый. Из-за чего уже слабое солнце аж припекало, словно в добрый летний зной. У его ноги покоился щит со шлемом, а рука привычно опиралась на копье. Тело же было укрыто в кольчугу.
Послышались шаги.
Спокойные, но многочисленные.
Мужчина повернулся на звук и криво усмехнулся. Почти полсотни конунгов и знатных, уважаемых воинов приближались к нему.
— Уходите, — громко и
