Крафтер II - Иван Ладыгин
— Ты мне ещё спасибо скажешь. — я сбросил перчатки и слез с мотоцикла. — Говори, что нового?
— Да вредители, барон. Опять. — Петрович раздражённо тёр ладони о фартук. — Мы же дорогу-то строим, помните? А они то воровством, то поджогами, то камни воруют. Сегодня трактор сгорел! Сам! Тракторист клянётся, что духа видел. На цепях.
— Мистический вандализм, значит? — я кивнул, не удивлённый. — В курсе я. Вот, кстати, профилактика.
Я кивнул в сторону воинов. Огнейронцы замерли, как статуи. Ни шевеления. Кто-то из местных детей выглянул из-за плетня и тут же скрылся обратно.
— Это что… охрана, что ли?.. — пробормотал Семён Петрович, моргая, как будто впервые увидел, что камни могут ходить.
— Ага. Армейское подразделение под кодовым названием «не лезь, сожрут». Глядите, бойцы отменные. Ум — сомнительный. Руки — из задницы, прямо скажем. Поэтому выделяешь им дом, желательно подальше от людских глаз, приводишь в порядок, чтобы крыша не текла и стены не пищали и предупреждаешь жителей, чтобы не пялились.
— А они… — Петрович понизил голос, — это вообще… кто?
— Не особо люди. — честно признался я. — Зато с дисциплиной порядок. Ночной дозор и дневной патруль в одном флаконе. А главное — больше ни один диверсант даже нос не сунет. Если, конечно, ему этот нос не жалко.
Петрович снова взглянул на воинов, особенно на одного, что непроизвольно облизнулся, будто вспомнил вкус крови диверсанта.
— Ну, значит… раз прикажете, барон.
Он повернулся в сторону и гаркнул в сторону мужиков, что стояли рядом:
— А ну, живо! Дом бывшей тёти Дуняши быстро привели в порядок!
Кто-то из мужиков в ответ только нервно кивнул и побежал за досками. Я хмыкнул, достал яблоко из кармана, откусил и посмотрел на своих бойцов. Те уже начали негласное распределение позиций. Один забрался на телегу, другой осматривал ближайшую крышу, третий… вышел за забор.
Ну что ж. Добро пожаловать в Морозовку. Пусть теперь кто-нибудь попробует сунуться.
Я дожевал яблоко и повернулся к Семёну Петровичу. Он стоял, как вкопанный, изучая Огнейронцев с искреннем недоумением на лице.
— Продолжай дорожные работы. — махнул я. — Прямо сегодня. Пусть знают: мы не отступаем ни перед чем, понимаешь?
— Понимаю, Лев Вессарионович. — Семён выпрямился и от чего-то даже приободрился. То ли от команды, то ли от того, что теперь за спиной десять здоровенных лосей. — Работы продолжим, под присмотром, ясно. Еще приказания?
— Да. Кузницу разогревайте. Мне нужны новые заготовки под артефакты, как в прошлый раз.
— Это мы запросто! — радостно произнес старик.
Старый кузнец явно был доволен возможностью вернуться к любимому занятию.
— Раз так, то дальше у нас по плану… Вот. Смотри.
Достав железный ларец из сумки-бездны, я выудил из него пожелтевшие документы на участок неподалеку от моего имения. Бывшие владения барона Чернова.
— Это где?.. — староста уже прищурился, изучая карту.
— А вот тут. — я ткнул пальцем. — Примыкают к нашим границам. Теперь всё единое владение. Леса, три холма, пара речушек и две деревни.
— Ага, знаю их. — кивнул Петрович. — Одна Беловщина, вторая Чернозерье.
— Прекрасно. — я сложил бумаги, убрал их обратно. — Вот и прокатимся туда.
Мы с Семёном Петровичем поехали на моём мотоцикле, причём он в ватнике и с ухватом в руках, как будто мы не в соседние деревни, а на медведя с шашкой помчались.
— Ты хоть не так сильно держись, — буркнул я на повороте, когда он вцепился в меня, как клещ в домашнего кота.
— А куда мне деться⁈ — в ответ завопил староста. — Я вообще-то в возрасте уже, а вы как сатана летите, не мотоцикл, а ракета проклятая!
— Это отличный транспорт, между прочим! — крикнул я, наезжая на очередную кочку. — Развивает сто двадцать по бездорожью!
— Да вы из ума выжили, Лев Вессарионович! В следующий раз я лучше на лошади поеду!
Я хмыкнул, но скорость не сбросил. Когда добрались до первой деревни всё выглядело спокойно. Даже слишком спокойно. Скрипучие ворота, запах копчёной рыбы и дыма от прошлогодних листьев. Деревня встретила нас сдержанно. Избы аккуратные, но глаз… ни одного.
— Это они меня так встречают?
— Это они всех в последние дни так встречают. Завод остановился вот народ и сидит, как мухи перед бурей.
— Завод?
— Ну да.
— А кто же его остановил?
— Вот сейчас и узнаем.
Семён Петрович слез с мотоцикла, потянулся с хрустом в пояснице и, приглаживая вихры, уверенно постучал в тяжёлую дверь самой большой избы.
Через пару секунд дверь открылась и на пороге возник мужчина лет шестидесяти. В клетчатой рубахе, с лицом человека, которого трижды обманули на ярмарке. Брови кустистые, подбородок упрямый. Староста Беловщины.
— Здорово, Гаврила Макарыч, — первым поздоровался Семён. — Приехали по делу. Познакомься, это Лев Вессарионович Морозов, новый владелец земель и, считай, всех тутошних построек.
— Включая завод, — добавил я, устало спрыгивая с мотоцикла. — Приятно познакомиться. Завод, насколько я слышал, внезапно стал безлюдным. Не знаете, почему?
Староста смерил меня взглядом, будто примеряя, из тех ли я, кто приходит с обещаниями, а уходит с налогами.
— А чего тут сказать? Пришли какие-то, из города. Бумагой махнули, мол, теперь они тут главные. Наших всех под зад. Ни зарплаты, ни ответов. Мы, конечно, пытались… А потом все, кто на территорию полез — пропал. С тех пор и не суёмся.
— Пропал?
— Говорю ж: будто сквозь землю. Или под землю… — он сплюнул. — А по ночам он светится, шумит. Бабы крестятся, мужики пьют, молодёжь уходит в город.
Я хмыкнул, кивнул, и мы направились в Чернозерье.
Тут нас встретили иначе. Старостой оказалась женщина. Мирослава Степановна, сухощавая, лет под пятьдесят, с лицом, обветренным, как берёзовая кора, и косой, которую можно было использовать как аркан. Она вышла навстречу сама, стоя на крыльце с руками в боках, как учительница, к которой опоздали на урок.
— Семён, ты чего по деревням катаешься, а не дома у себя дороги строишь? А ты, значит, барин наш новый? С заводом?
— Угадали. С заводом. — я сложил руки за спиной. — Говорят, у вас там аномалии и загадочные увольнения?
— А ещё говорят, будто у одного из новых «управленцев» глаза светились, как у собаки в темноте.
