Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Первый раунд прошёл под мою диктовку.

Во втором он стал осторожнее, что сыграло мне на руку. Теперь он уже не летел вперёд, но и не мог найти правильную дистанцию, опасаясь моих контратак. Это дало мне возможность перейти в работу вторым номером. Я ждал его движений, ловил моменты, когда он слишком раскрывался, и тогда взрывался короткими сериями, забирая инициативу.

В углу, в перерыве между раундами, Семёныч кивнул с одобрением.

— Хорошо работаешь, Миш. Держи его в том же ритме. Он уже не знает, что делать.

В третьем раунде африканец был вымотан, но не сдавался. Он продолжал идти вперёд, понимая, что у него не так много шансов перевернуть бой, но не собираясь останавливаться. В этом было его достоинство — он бился до конца.

Олимпиада — это не место, где можно жалеть себя или соперника.

Последний раунд стал для него самым тяжёлым. Я держал дистанцию, не позволяя ему навязать хаотичную атаку, но и не давал расслабиться. Он искал шанс, но я не оставлял ему времени на раздумья.

Раздался гонг и мы отошли в углы. Судьи согласовывали решение, а я смотрел на соперника. Он тяжело дышал, его плечи вздымались от усталости, но он держался. Не сломленный, не разбитый — просто выложившийся до последнего.

— Бойцы, на середину!

Мы шагнули вперёд. Рефери взял нас за запястья, выждал момент и громко объявил:

— Победу одерживает боксёр из Советского Союза!

Мою руку подняли и зал взорвался криками.

Соперник шагнул ко мне, протянул руку, а затем коротко обнял. Я похлопал его по плечу, понимая, насколько тяжёлым для него был этот бой.

— У тебя всё впереди, парень.

Он кивнул, выдохнул, затем с лёгкой улыбкой произнёс на ломаном русском:

— Хороший бой.

Мы пожали руки. Я уважал его, потому что он боролся до конца. Он выложился, не сдался, бился, пока было хоть немного сил. Но Олимпиада только начиналась, и всё самое важное было впереди.

Я спустился с ринга, выдохнул, сбросил напряжение, но адреналин всё ещё держал в тонусе. Пока шёл к тренеру, встретил взгляды ребят из сборной, почувствовал, как меня похлопывают по плечу, кто-то одобрительно качает головой, кто-то сдержанно улыбается. Семёныч, внимательно осмотрев меня с ног до головы, убеждаясь, что я в порядке, протянул бутылку с водой.

— Хороший бой, Миш. Держался грамотно, не лез в рубку. Так и работай дальше.

Я кивнул, сделал несколько глотков, ощущая, как прохладная вода прокатывается по горлу, помогая вернуть дыхание в норму. Тело ещё пульсировало от напряжения, но голова уже переключалась на следующее — на будущие поединки, на соперников, которые ещё только выйдут на ринг.

И среди них был один, за кем я собирался наблюдать особенно внимательно.

Я опустил бутылку, развернулся к рингу. Ведущий уже объявлял следующий бой, и в красный угол уверенно шагнул кубинец.

Я остался стоять рядом с Семёнычем, неподалёку собрались и другие наши ребята. Шамиль скрестил руки на груди, полутяж Володя присел на край скамейки, Гришка из тяжей стоял чуть поодаль, склонив голову набок. Мы все знали, кого ждём.

— Ну, глянем, что этот жук покажет, — пробормотал Володя, полуулыбаясь, но в голосе его слышался не сарказм, а скорее профессиональное любопытство.

— Без сюрпризов будет, — хмыкнул Шамиль, не сводя глаз с кубинца. — У них вся школа так работает: без паники, без суеты, всё по делу.

— Как роботы, — вставил Гришка, пожав плечами. — Удары отмерены, движения без излишеств. Всё будто отточено по линейке.

— Зато без огонька, — не согласился Володя. — Машина есть машина, её можно сломать. Главное — знать, куда бить.

Я не вмешивался в разговор, просто наблюдал за рингом, внимательно следя за каждым движением кубинца. И всё стало ясно с первых секунд. Кубинец не бросился вперёд, не пытался ошеломить соперника. Он двигался спокойно, методично, его стойка была идеальна, каждая деталь в его движениях выверена до миллиметра. Он будто не дрался, а работал по заранее написанному сценарию, в котором не было места импровизации.

Румын, его соперник, выглядел крепким, высокий для их категории, но уже через несколько мгновений стало понятно, что психологически он проиграл этот бой ещё до первого удара.

Кубинец шагнул вперёд, лёгким движением проверил дистанцию, заставил румына дёрнуться, и в этот же момент резко ушёл вбок, проваливая его атаку в пустоту. А затем, без суеты, точно, быстро, жёстко, вложил в голову короткую двойку, буквально встряхнув соперника.

По залу пробежал тихий гул. Даже среди тренеров у ринга кто-то качнул головой.

— Вот это работа, — негромко пробормотал Семёныч, внимательно следя за рингом. — Всё без суеты и паники. Только точное исполнение.

Я молчал, следя за кубинцем. Он двигался легко, словно скользил, идеально используя пространство ринга. Его корпус уходил от ударов буквально на сантиметры, заставляя румына мазать, терять равновесие, а затем тут же жёстко ловил его на ошибках.

Второй раунд стал для румына пыткой.

Он уже не пытался агрессивно атаковать, он просто искал, за что зацепиться, но кубинец не давал ему ни единого шанса. Он работал как хирург, филигранно вскрывая защиту, работая точно, будто давно знал, куда ударить, чтобы сломать уверенность соперника.

Румын начал нервничать, бросаться в атаки, но каждое его движение натыкалось на безупречный тайминг кубинца.

Третий раунд был формальностью. Румын, пропустивший уже слишком много, двигался медленно, тяжело, а кубинец даже не пытался его добить. Он просто делал свою работу, доводя бой до ожидаемого решения судей.

Я посмотрел на наших. Гришка нахмурился, Шамиль вздохнул, а Володя качнул головой.

— Как же просто он это делает, зараза, — пробормотал он, скрестив руки на груди.

Я продолжал следить за кубинцем. Он спустился с ринга, и, проходя мимо, на мгновение задержал на мне взгляд. В следующую секунду коротко подмигнул, чуть усмехнувшись.

Я без слов стукнул кулаком по его перчатке.

— Желаю тебе дойти до финала, — сказал я спокойно.

Он чуть приподнял бровь, а затем, даже не оборачиваясь, произнёс с лёгкой улыбкой:

— Я уже там.

Я смотрел ему вслед, пока он уходил к своему углу. Позади меня кто-то хмыкнул.

— Ну что, Мишка, теперь понял, с кем придётся биться за золото? — Гришка хлопнул меня по плечу, но в его голосе не было ни страха, ни сомнений. Только азарт.

Глава 21

Всё происходящее напоминало странный, тягучий сон, в котором реальность перемешалась с иллюзией, и уже невозможно было отличить одно от другого. Вокруг мелькали лица, знакомые и незнакомые, раздавались голоса, взрывались аплодисменты, ослепляли вспышки фотоаппаратов. Шум трибун волнами перекатывался по залу, то накатывал с оглушительной мощью, то затихал до едва слышного шепота и снова, набрав силу, гремел ещё громче. Где-то совсем рядом тренер Семёныч отдавал последние указания, а Володя тихо и негромко переговаривался с Шамилем, но их слова долетали до меня приглушённым фоном, не оставляя смысла.

Внутри не было суеты, паники или волнения, а лишь сгусток напряжённой концентрации, отточенность мысли и точное понимание того, что я должен сделать в ближайшие минуты. Я прекрасно знал, что делать, знал сильные и слабые стороны своего противника, понимал, как сломать его тактику и вынудить раскрыться.

Это был полуфинал олимпийского турнира, последний шаг перед решающей схваткой за золотую медаль, и сейчас ошибаться было нельзя. Ставки были слишком высоки, и отступать было некуда.

Воздух в раздевалке казался густым и вязким, натянутым до предела, будто тетива лука перед выстрелом. Каждый из нас это чувствовал, даже если пытался спрятать это глубоко внутри. Всем хотелось верить, что это напряжение их не касается, что они просто наблюдатели, не причастные к драме. Но в глубине души каждый понимал: на ринг придётся выйти самому, и тогда останется только бой, соперник и собственная воля к победе.