Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

Я тихонько выбрался из постели, пусть ребенок спит, заботливо укрыл ее одеялом и, быстро одев­шись, вышел на цыпочках в кабинет, что соединен со спальней напрямую.

В верховном департаменте за старшего пока что верховный лорд Джеральд Бренан, крупнейший спе­циалист по землепользованию, если верить Альбрехту, а сам Куно срочно выехал в Тарасконскую бухту, нуж­но срочно восстановить работы по созданию могучего флота.

Лорд Бренан в самом деле хорош, разбирается пре­красно не только в землепользовании, но и в делопро­изводстве: тут же попытался всучить мне идею нуж­ности и даже необходимости контрасигиляции или, как говорят в народе, контрсигнатуры. Таким обра­зом моя подпись под любым документом не имела бы юридической силы без подписи канцлера. Это якобы придает документу большую юридическую силу. Де­скать, король есть король, что с дурака спрашивать, а вот если подпись поставил и канцлер, тогда да, это другое дело.

Он объяснил, что глава государства, то есть я, не может уследить за всем, а когда королевскую подпись визирует специалист, то она приобретает больший по­литический вес.

Я засмеялся, утро хорошее, небо ясное и безоб­лачное, солнце светит ярко, но ласково, все должно получаться без сучка и задоринки.

— Сэр Джеральд, — сказал я доверительно, — не хитрите. Ваша подпись на документе рядом с моей будет означать, что я юридически не ответственен за свои слова и поступки?

Он всплеснул руками.

— Ваше Величество! Я просто говорю о порядке, который предусмотрен в ряде королевств.

— Не случайно, — согласился я.

— Вот-вот, — подтвердил и он, глядя на меня бес­стыже честными глазами демократа. — Это же все для пользы, так сказать, дела.

— Знаю, — прервал я. — Сам такое ввел, ни одна подпись королевы Ротильды не имеет силы, пока ря­дом не стоит моя. Ну и кто осмелится со мной играть такую же высшую роль?

Он и несколько работников Куно опустили взгля­ды, на лицах смущение, слишком быстро я раскусил, хотя что тут раскусывать, ни один правитель не жаж­дет ограничения его власти, под какими соусами это ни подавалось.

Лорд Бренан сказал торопливо:

— Ваше Величество, вы не так поняли!.. Подпись канцлера, вице-канцлера или сенешаля означает, что это они принимают на себя всю юридическую и по­литическую ответственность за данный акт! Они будут виноваты, а не вы!

— Спасибо, — ответил я саркастически. — А без их подписи акт считается недействительным, вот что главное, верно?..

— Ах, Ваше Величество! Вы все не так поняли. Это же помощь...

Я махнул рукой и сказал с прежним неиссякаемым дружелюбием:

— Сэр Бренан, я молод, но старые книги читал. Кто бы мог подумать, что пригодятся... В общем, за­суньте себе эти предложения сами знаете куда. Это го­ворю по душевной доброте и христианскому милосер­дию. Я не отказываюсь от помощи специалистов, но это моя подпись будет последней и решающей. Dixi.

Они поклонились и торопливо отступили, а я по­смотрел на небо и решил, что Зеркало Горных Эльфов нужно проверять чаще, чем пять раз в день. Может быть, опоздать на минуту — проиграть все сражение...

Подошвы ударились в землю с такой силой, что хрустнули лодыжки. Я рухнул на горячий прогретый солнцем песок и, стиснув челюсти, старался не сто­нать, мало ли кто вблизи.

В поврежденных тканях стало больно и горячо, но через минуту боль рассосалась, я поднялся, осторож­но потопал по накаленному солнцем песку. В стопе, говорят, сотни косточек, но мелкие заживают быстрее крупных.

Воздух кажется горячим, небо синее-синее, всего в двух сотнях ярдов огромные океанские волны на­катываются на берег, перетирая гальку в песок. Если оглянуться, взгляд начинает прыгать, как заяц по коч­кам, по вершинам зеленых холмов. Еще дальше лес...

Сердце тревожно стукнуло, вдали из оранжево-сол­нечного песка вздымается абсолютно черная башня, зловещая, чужеродная, занесенная то ли с далеких звезд, то ли из иных миров, но в нашем мире не мо­жет существовать ничего подобного, ибо башня не башня в привычном понимании, а огромные металли­ческие плиты размером с огромный дом, насаженные на стальные штыри. Иногда плотно одна к другой,иногда так, что между ними можно просунуть руку или даже проехать на коне. Некоторые плиты торчат под углом...

Забор и ворота на том же месте, хотя, догадываюсь, эта башня может пересобираться, как детский кон­структор, то же литье и чеканка, однако рисунок на воротах показался другим...

Я обвел взглядом радостный мир, это тоже все ис­чезнет с появлением Маркуса, подумал, сказал громко:

— Серфик!.. Явись!

Крошечный огонек, даже просто красная искорка пронеслась вокруг меня и замерла в ярде от меня.

— Господин?

— Серфик, — сказал я, — хотел бы я узнать ново­сти о маркизате, не заходя туда и не выспрашивая, однако... ты вряд ли знаешь?

Он пропищал прямо в ухо:

— Я не знаю мир людей!

— Так я и думал, — ответил я. — Ладно, ты до сих пор не научился заглядывать вон в ту башню?

Он пискнул:

— Господин, у нее абсолютная защита!.. Любой де­мон будет моментально уничтожен. Даже самый мо­гучий.

— Эх, — сказал я с досадой. — Тогда вот что, по- порхай пока здесь, пока я не вернусь. Потом, возмож­но, у меня будут вопросы.

Подошвы рыцарских сапог уверенно и властно сту­чат по каменным плитам, ими вымощено вокруг баш­ни на сотню ярдов, хорошо хоть не металлом.

Створки ворот подались неохотно, но без особого труда, не заперто, а дальше по прямой зияет зловеще­черный вход в башню.

Я вошел, чувствуя прежний страх, хотя за это вре­мя повзрослел, я из тех, кто взрослеет быстро, а старе­ет медленно. Огромный зал, весь из металла, странно холодно и одиноко, словно я на своих плечах принес с собой зиму.

Холл полон мрака и зябкости, я задержал дыхание и прошел через этот ужас, чувствуя себя на некоторое время летящим между галактиками. Тело застыло, но не так мучительно, как в прошлый раз, когда я чув­ствовал себя упавшим в океан жидкого гелия.

Едва прошел насквозь, как шагнул под арку пер­вого зала. Кипящий ад из огня и жара, пламя ревет, устремляясь к своду, свивается в толстые жгуты, слы­шится треск лопающихся от жара камней, которых здесь нет, гул, сухие щелчки...

Я прошел и огненный, что всего лишь иллюзия, дальше вытянутый зал со скульптурами по обе сто­роны.

— Вольно! — сказал я им повелительно. — Свои. Вы меня должны помнить, морды.

Скульптуры не сдвинулись, на этот раз всего лишь скульптуры, я с осторожностью, мало ли что могло измениться, пошел дальше.

Все странно, дико, пугающе, сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет, а я даже не замечу, в какой-то миг все изменилось так внезапно, что уже двигаюсь по затемненному залу церкви, торжественная тишина, через витражное цветное стекло арочного окна падает косой луч света, старинные могучие колонны больше похожи на дорические, чем на коринфские или готи­ческие...

Дохнуло таким потрясающим величием и мощью, что я начал преклонять колено, однако что-то смести­лось в восприятии, и снова вместо громадности собо­ра с его церковным духом холодно блещут металлом стены, ребристые колонны не колонны вовсе, в них едва слышно нечто гудит, пощелкивает, словно внутри стремительный поток несет камешки, задевающие за мелкие выступы.

— Что за шуточки, — пробормотал я вслух, чтобы придать себе отваги, — но меня не обманешь...

Сосредоточившись, я перешел на тепловое зрение, затем на запаховое, но мир лишь стал предсказуемо причудливым, хотя и понятным. Я снова вернулся к обычному зрению, не доводя себя до головной боли, все те же стальные стены, холодный блеск металла, все странное и нечеловеческое, здесь нельзя не только жить, но и работать немыслимо...

Но стоило как-то не так повести головой и скосить глаза, как снова возник мир вселенского церковного со­бора, где в цветные витражные окна падает радостный свет и расчерчивает пол на косые параллелепипеды.

Я тряхнул головой, сознание не может принять ре­альность и рисует благостную картинку, но настоящий мир здесь вот этот, из металла, холодный и враждеб­ный, потому соберись, рохля,

— Гугол, — закричал я. — Отзовись!.. Гость в дом — бог в дом!

Полная тишина, даже эхо смолчало, словно его давно поймали и придушили.

— Гугол, — повторил я, — эх, Гугол...

Но все-таки покрикивал на всякий случай, когда пробирался через уже знакомые ловушки, довольно примитивные, даже не понимаю, как это сочетается с высочайшим уровнем технологий, если не предпо­ложить, что здесь некогда поработали люди намного более простые, подгоняющие это жилище под свое понимание крепости.

Вдали мелькнула тень, я инстинктивно ухватился за рукоять меча, но на всякий случай прокричал во всю мощь легких:

— Гугол!.. Это я, Ричард!..

Тень удлинилась, едва не коснулась моих ног, но я отпрыгнул, и тень с явным разочарованием скакнула на стену и затерялась там в полутьме.