Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий
— Спасибо, что обратили внимание на проблему! Разумеется, сам я такой вопрос не решу, но сегодня-завтра зайду к Шенину, и уверен — дело сдвинется.
— А как вы вообще узнали… ну, что у детей со спортзалом беда? — стало мне интересно.
— Так, Витя Райков, борец наш красноярский, там преподаёт. Он и рассказал, что детям негде заниматься. А ведь в интернате больше семидесяти человек живёт постоянно. Некоторые из других районов — далеко добираться, особенно зимой. Вот и остаются на неделю-две безвыездно. Учёба, жильё — всё рядом. Но вот нормальных условий для занятий физкультурой нет. А им ведь как никому спорт нужен. Он их держит.
Вот тебе и приспособленка! Да, женщина она со своими недостатками, но оказалась большой души человеком. Без показухи.
— Товарищи пассажиры, наш самолёт начинает снижение в аэропорту Красноярска. Просим пристегнуть ремни и убрать столики, — бодро сообщила храбрая стюардесса по громкой связи.
Я их уже начинаю различать по голосу.
Глава 33
Эпилог
От бычьей спермы я не избавился даже в «Волге» Вепрева, которая встречала его в аэропорту. Нас встречал ещё небольшой дождик, но он совсем меня не раздражал. Кроме Аркадия Филимоновича, устроившегося на переднем сиденье, в салоне были водитель и ещё один тип — главный зоотехник. Здоровенный такой дядя, с руками, как лопаты. Я поначалу подумал — охранник. Ан нет — просто специалист по осеменению.
Сосуды с ценным грузом в багажник, понятно, не положишь. Так что еду на заднем сидении, обняв один термос ногами, а ко второму прижимаясь спиной. Движемся, кстати, медленно — с черепашьей скоростью.
— Главное, не тряси! Если азот выплеснется — кранты и тебе, и материалу! — стращают водителя.
— Да я осторожно, Аркадий Филимонович… — басит тот.
— Толя, а сколько это тебе стоило? — спрашивает Вепрев, явно имея в виду ценный продукт.
— Ничего не стоило. Пока. Мне дядя моей подруги помог… Думаю, он не будет деньги брать, — растерялся я, потому что только сейчас понял: я обнаглел до такой степени, что даже не предложил норвежцам плату за их услугу!
— Скажешь потом. Наш совхоз — небедный, средства имеются. Конечно, желательно рублями…
— Я спрошу… Но если скажут: подарок — навязываться не буду.
— Вот это верное решение. Кстати, завтра вечером жди машину — с подарками уже от нас. Положим тебе там разного… Деньги деньгами — если даже и попросят, это одно. А то, что ты сам этим занимался, своё время тратил, хотя и не обязан был — это другое. Я такие вещи не забываю. И не вздумай отказываться. У друзей принято делать подарки. А мы же друзья, надеюсь?
— Друзья, — подтвердил я, хоть до этого особой дружбы с ним не водил. Ишь, как тыркнуло дядю!
А зоотехника, похоже, тыркнуло ещё сильнее. Он только переспросил: «Норвежская красная?» — и затих. Вот теперь думаю: он просто молчун по жизни или например так вышколен, что в беседу двух начальников не лезет? Или его масштаб свалившегося на него счастья впечатлил?
Подъехали к моему дому в семь утра с небольшим. Отлично — есть время и помыться, и переодеться, чтобы на работу явиться при полном параде. Клятвенно себе обещаю: до отъезда на заседания Верховного Совета — работать за двоих!
Прощаемся с Вепревым уже как друзья. Тот даже вылез из машины, чтобы обнять меня на прощание, и стал трясти руку с таким азартом, будто пытался оторвать её. Только это непросто — у меня и папины гены, и годы тренировок… Чёрт, ещё бы хорошо на тренировку сегодня попасть! Жаль только, спал всего часа три. Но ничего. Организм молодой — справится.
Лифт работает — и это уже удача! На площадке перед моей квартирой темно: лампочка перегорела, а свет из окна с лестницы тусклый. М-да… могли бы и заменить. А ещё боремся за звание «дома высокой культуры»!.. Реально за что-то там боремся. Хотя, чего я ворчу? Вполне могла и пять минут назад перегореть. Просто я внутри уже старый и вредный.
Так, куда я ключи засунул? Пока шарю по сумке, на лестничную площадку выглядывает сосед…
— О! Так ты не уехал? Опять тут жить будешь? — зевая, бросил он странную фразу и сразу скрылся за дверью.
Что значит — «не уехал»? Уехал и уже вернулся. И да — буду жить. А почему «опять»? Бухой?
Найдя, наконец, ключ и став искать замочную скважину, я понял, что сосед, скорее всего, вполне трезвый — вставить ключ в замочную скважину я не могу! Что это может быть? В замке воткнут ключ с другой стороны, то есть в квартире кто-то есть! А вот щас не врубился! Что за дела?
Меня ограбили, но вор устал и лёг спать, как в том фильме? Или внутри Ленка? Только у неё есть ключ от моей квартиры. Она обещала поливать цветы, которые сама же и притащила ко мне в хату. Как я ни отказывался от этой зелени в разнокалиберных горшках — дешевле оказалось сдаться на милость победительницы. Цветы ей, видите ли, выбрасывать жалко, а у ребёнка на них аллергия! Может, даже и не врёт.
Да, непохоже, что ключ там торчит. Черт… темно как у… сами знаете где. Замок сломан, наверное! Хулиганы или недоброжелатели? Вряд ли. А вот чудо-девочка — жена моего друга и моя подружка вполне могла своими кривыми ручонками его испортить! Коза!
Короче, надо идти к Ленке и Илье домой. Последний должен был прилететь в Красноярск ещё в субботу. Пусть расскажут, что случилось с моим замком. Чёрт, так ничего не успею. Ещё и сумки эти с собой таскать… Может, соседу оставить? Ведь если заявиться с сумками к Ленке, то она сразу полезет смотреть их содержимое в поисках подарков. А это — минимум полчаса, пока себе нужный не выберет. А я ещё хотел в гараж заскочить — машину забрать…
— Это кто там шурудит замком? Я сейчас милицию вызову! У меня и телефон имеется! — вдруг раздался за дверью моей квартиры старушечий голосок. Причём абсолютно мне незнакомый.
Козе понятно, что имеется — сам его и ставил.
Так-с, что имеем: какая-то бабуля, по голосу — совсем древняя, засела в моей квартире. И ведёт себя, надо сказать, нагло. Значит, скорее всего, сидит там на законных основаниях.
Чёрт, не сходится. Позвонить бы соседу — но он, судя по своей реплике, сам толком не в курсе. Знает только, что там кто-то другой живёт.
— Ну, видел я троих. Бабка такая… НКВДшного вида — врала, что у Берии работала. Потом женщина с пацаном, лет двух, наверное. Но эти недавно там живут, меньше недели… Я думал, ты обменялся с кем-то. Даже обиделся, что не простился по-человечески, — Леонид тоже собирается на работу, и половина его морды — в пене, вторая — уже чисто выбрита.
— Молодая женщина? — зачем-то уточняю я.
— Молодая. Красивая: ноги длинные, а грудь…
— Лёш, ты с кем там? Какая ещё грудь? — раздаётся из глубины квартиры голос Евгешки — жены любителя длинных ног.
— Толик тут… Спрашиваю у него, как грудь качать. Ну всё, потом, потом! — едва не пойманный на горячем Лёнька закрыл дверь, даже не дав мне поставить свои сумки!
Хотел уже опять звонить, но неожиданно дверь моей квартирки открылась и длинные ноги, о которых говорил сосед, едва прикрытые коротким халатиком, вышли в коридор. В лицо мне тут же ударил свет фонарика. Значит, лампочка перегорела не сегодня, раз дамочка знала, что на площадке темно.
— Кто вы? Зачем в квартиру пытались попасть? — голосок нежный, и вроде как знакомый. А вот грудь не разглядеть из-за фонарика.
— Свет выруби, пожалуйста, или в глаза не свети. Зачем хотел попасть? Да помыться, побриться, в туалет сходить, потом позавтракать и на работу… А вы что подумали?
— Толя, это ты, что ли? Ох, и вырос! Не узнала! — обрадовались мне ноги, и, надеюсь, всё остальное.
Я, наконец, понял по голосу, кто у меня гостит. Это Катя! Массажистка из профилактория, что в одном здании с зональной школой, где я учился. Ну, было тогда у меня с девушкой… недолго. В восемьдесят пятом она уехала и поступила в мединститут в Москве. С тех пор не виделись ни разу.
А Катя красотка стала! Злость от того, что кто-то у меня живёт, тут же пропала.
