Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий
Глава 31
А запись была такая: «Стена всё! Ноябрь, после праздников.»
Ясное дело, имел в виду я Берлинскую стену. Её, помню, снесут почти случайно: пресс-атташе накосячит, брякнет в прямом эфире, что переход открыт — и народ ломанётся. А по плану немецких властей ограничения должны были снимать постепенно.
И произойдет это почти сразу после ноябрьских праздников. Сейчас, думаю, никто не врубится. «Стена всё» — что за стена, причём тут праздники? Но потом, когда всё случится, умный человек, сообразит, что я имел ввиду. И тогда вопрос: откуда Штыба знал?
Что же делать? Угадать или предвидеть такое сейчас нельзя. Или можно? Хм… У меня есть знакомые в ГДР, ещё по Венгерской поездке… Хотя есть вариант получше. У Петра Колесникова там батя — начальник штаба! Всей нашей группировки. А Петька… а Петька в Красноярске!
Мог я от него какую информацию получить? Мог. Для отмазы сойдёт… Наверное. Смотря как копать будут — глубоко или не очень. Хотя копать начнут только после совпадения моего прогноза и свершившегося факта. То есть году к 90-му. А может и вообще никто не читал…
Ладно, волосья на заднице рвать буду позже. А сейчас — в посольство Норвегии. Надо срочно поговорить с Мартой — может, получится уговорить подругу прилететь к девятнадцатому.
В посольстве, несмотря на выходной, дежурный без лишних слов отвёл меня в приёмную и помог набрать номер в Скаугум. Вот интересно: вижу его впервые, а он меня знает. И не спросил ничего: ни кто я такой, ни зачем звоню.
— Как хорошо, что ты позвонил… Нет, раньше не получится — у меня экзамены. И ещё день рождения у дяди Хокона… Да, я тоже скучаю…
Марта отказала. Ну это и ожидаемо. Была бы возможность — взяла бы билеты на более раннюю дату.
— Хокон? День рождения? Он же в июле! И почему «дядя»? — запутался я.
— Это другой Хокон. Мамин брат и мой крёстный, — поясняет подружка.
Марта уже немного рассказывала мне про свою семью. Я, например, знаю, что у её мамы есть старший брат — видимо, этот самый дядя Хокон. А другой брат погиб в детском возрасте в результате несчастного случая на море. Тогда даже тела бедняги не нашли — могилка пустая. И уж совсем нехорошая ситуация случилась с сестрой возможно моей будущей тёщи — она покончила жизнь самоубийством. Соня, мама Марты, до сих пор переживает, что не помогла в то время своей старшей сестре.
Короче, я знаю даже больше, чем обычный норвежский обыватель, а возможно, и многие из приближённых ко двору служащих. Раскрывать секреты королевской семьи, конечно, никому не собираюсь. Марта меня об этом просила отдельно и рассказала эти семейные тайны только для того, чтобы я по незнанию какую-нибудь трудную тему не затронул в разговоре с её родными. Словом, чтобы проявлял деликатность в нужный момент. А вот про дядю речи не шло — видимо, никаких деликатных тем с ним не связано.
— Передавай поздравления от меня, — прошу я.
— Обязательно. Кстати, именно он и помог тебе с семенами.
— С чем? — не сразу соображаю.
— Толя! — смеётся Марта. — Ты же сам просил. Помнишь — элитная норвежская порода, семенной материал?
— А, вот оно что, не семена, а семя! — наконец, вспоминаю.
— У дяди, кроме недвижимости, ещё и молочная компания есть, плюс нужные связи. Вам уже всё отправили. В посольстве тебе должны отдать контейнер… Подожди, ты же сейчас откуда звонишь? Из посольства?
— Да, из посольства. Но тут, кроме меня и охранника, всего один какой-то дядька — вроде как дежурный. Не знаю, отдадут мне или нет…
— Дай ему трубку, — решительно потребовала подружка.
Вскоре мне вынесли два довольно тяжёлых метровой высоты термоса — или как эти штуки называются?
И как мне это нести? И не пропадёт ли хм… продукт? Да и вообще — пустят ли в самолет?
— Марта, спроси у дяди — это вообще сколько хранится?
Принцесса на время замолчала, явно советуясь с кем-то по мобильному, и ответила:
— Если условия не нарушать, то долго.
— Тяжёлые они, — бурчу я недовольно.
— Дай мне ещё раз дежурного, — снова просит Марта.
Короче, договорились так: к гостинице подъедет машина из посольства, и с ней человек, который донесёт сосуды Дьюара — именно так называются эти контейнеры — прямо до депутатского зала в аэропорту.
Прощаюсь и еду назад в гостиницу.
Вечером машина — а это был кадиллак, да ещё с посольскими номерами — вызвала настоящий фурор у входа в гостиницу. Кроме водителя, там сидел кряжистый дядька с грустным лицом. Я дядю понимаю — кому охота в свой, очевидно, выходной день, да ещё на ночь глядя куда-то ехать? Но ничем помочь не могу. У меня и так, считай, три сумки. Пусть тащит.
В депутатском зале многолюдно. Такое впечатление, что люди едут на работу в провинцию после тусовки на выходных в столице. И надо же такому случиться, что именно в этот день, другим, конечно, рейсом, летит к себе в регион и Ельцин с сотоварищами.
— Толя, это что у тебя? — БН кивает на мой багаж, за который пришлось всё-таки доплатить.
— Да это… Борис Николаевич… сперма, — вздыхаю я и, предвкушая реакцию, начинаю объяснять.
— Ну, хорошо хоть не твоя! — Ельцин ржет как конь после моего рассказа. Его свита тоже гогочет. — Кстати, тут Вепрев. Видел его. Может, даже с тобой одним рейсом в Красноярск летит.
— Где? — обрадовался я возможности сдать обузу непосредственному заказчику.
Оглядываю зал — и нахожу земляка. Вокруг него тоже толпится народ. Только если у Ельцина — сплошь чиновничьи физиономии, то у Вепрева публика другая: всё больше сельхозники, по виду. Но важности у него не меньше. Да и там тоже солидные дяди — сидят за столиком, что-то пьют из чашек. Надеюсь, не водку. Хотя по тому, какие жадные глотки делает Аркадий Филимонович, — сомневаюсь что спиртное.
— Это то самое? То, что обещал? Норвежская красная⁈ Бог мой! — Вепрев буквально подпрыгивал на месте от возбуждения, как ребёнок при виде подарка от Деда Мороза. — Толя, а материал правильно взяли? Это важно! И где сопроводительные документы?
— А я знаю, как правильно? — растерялся я.
— Видишь ли, бык должен быть в крайне возбуждённом состоянии! Это даёт плюс десять процентов к результативности осеменения.
— Э-э-э… — тяну я, не зная, что ответить.
Вот совсем нет никакого желания думать о том, возбуждали ли быка — и если да, то каким образом.
— Там их к манекену подводят обычно, — со знанием дела поясняет ещё один депутат Верховного Совета, которого я не знаю, но, думаю, тоже из аграриев. — Эх, Аркаша, умеешь ты достать всё, что захочешь… Дашь сотню доз?
— И мне, и мне… — заголосил народ, поняв какую ценную вещь получил глава аграрного комитета Верховного Совета из Назарово.
— Толя, пригляди за термосами. Пойду договорюсь, чтобы их в салон разрешили взять, ведь сдавать в багаж такой ценный груз небезопасно, — решительно командует земляк, и я караулю сосуды, ловя откровенно завистливые взгляды сельхозработников.
Разумеется, Вепрев договорился. Но что интересно — в самолете вез эти сосуды всё равно я. Дело в том, что у Вепрева место обычное, а у меня — ну, я уже рассказывал, что из себя представляет современный бизнес-класс: первый ряд, чуть больше места для ног, плюс полочка небольшая имеется.
При покупке билетов я не обламывал себя, и так как решил жить на широкую ногу, то сейчас лечу в бизнес-классе, считай! В общем мне эти два термоса в ноги и поставили.
— Я тебя, Толя, на своей машине довезу куда скажешь! — посулил взамен услуги Вепрев. — Утром будешь на автобусе трястись, а так — с комфортом, в моей «Волге»… Она, кстати, уже в Емельяново ждёт.
А что, просто так бы не подвёз? Дядя и так по уши в долгах передо мной…
— Молодой человек, что у вас тут? Мешает пройти, — с недовольным фырканьем протискивается к окну наступив мне на ногу важная и объёмная тётя.
Двигалась она решительно, как бульдозер. Или даже танк. Тётя была аляписто одета, не в меру накрашена, и с таким количеством жёлтого металла на себе, что, чуть ли не звенела при каждом шаге.
