Эльфийский помещик - Amazerak
Вечерело. Откалывать уголь было делом небыстрым, особенно когда добытчикам приходится постоянно выбираться наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Лишь затемно сбор был закончен. Четыре вещмешка оказались набиты под завязку лунным углем, аж швы трещали. Его здесь было раза в три больше, чем в предыдущей пещере. Я был доволен. Хоть какие-то деньги появятся. За шагоход расплачусь и начну думать о вырубке леса. Но вначале всё это богатство следовало донести домой.
Лес тонул в кромешной тьме, надо было заночевать, но рядом с пещерой я разбивать лагерь не собирался, и мы с тяжёлой поклажей на спинах побрели к берегу. Обратный путь оказался чуть легче, поскольку тропа была уже прорублена в зарослях, и всё равно мы ползли, как улитки.
А когда добрались, наконец, до воды, все попадали от усталости. На небе сияли две луны, погода стояла тёплая, поэтому, не разжигая костров и не ставя навес, мы повалились спать на брезент. Сегодня была очередь Клаиры стоять на часах. Девушка забралась на ближайшее подходящее дерево и устроилась там так, чтобы не уснуть.
Всю ночь, как и предыдущую, меня донимали насекомые, которыми полнился здешний лес. Не давали покоя и опасения, что ядовитая змея заползёт — такие тут тоже водились. И Игнат, и Кетаэл, когда мы шли куда-то, постоянно твердили, чтобы я под ноги смотрел. До сих пор никак не мог привыкнуть.
Беспокойных, вязкий сон, сквозь который пробивались звуки окружающего мира, в какой-то момент оборвался. Я долго лежал на спине, глядя в сеть ветвей над нами. Небо просветлело, близился рассвет. До моих ушей донёсся треск сучьев, и я поднялся, решив, что к нам движется очередной большой бес или ревун. И тут раздался крик Клаиры:
— Опасность! Все — подъём!
Я схватил лежащее под боком копьё и бросился к дереву, на котором расположилась девушка.
— Что случилось?
— Оно там! — Клаира указала рукой на лес, где металась какая-то чёрная тень, едва различимая в предрассветных сумерках.
— Бес?
— Нет, это что-то ещё!
«Что-то ещё» оказалось огромным чёрным волком с горящими красными глазами, который мчался к нам, не разбирая дороги. На спине его восседал человек, облачённый в длинный плащ с накинутым на голову капюшоном. В руке загадочный всадник сжимал массивный изогнутый меч, расширяющийся к концу, а впереди бежали две крупные чёрные собаки — лысые, с приплюснутыми мордами и здоровенными клыками. Глаза псов тоже горели красным огнём.
— Проклятье, это гуро! — вскрикнула Клаира, и в голосе её я услышал ужас, какого не было даже при встрече с крупными бесами.
Я бы соврал, если бы сказал, что не ощутил страх, пронизывающий до самых глубин души. Я понял, что передо мной нечто гораздо более жуткое, чем лохматые обитатели пещер с идиотскими свиными пятачками. Но воин, прошедший десятки сражений, не привык давать волю страху. И прежде чем я осознал свой испуг, в руке моей уже образовался сгусток эрке.
Удар энергии на миг осветил вспышкой предрассветный лес. Ближайшую собаку разорвало на куски. Следующая налетела на моё копьё, которое я сжимал в правой руке. Наконечник ударил в голову красноглазой твари, и пёс кубарем покатился по траве.
Передо мной разверзается оскаленная волчья пасть. Снова вспышка — всадник летит на землю. Оказываюсь на земле и я, сбитый тушей крупного животного. Чувствую на лице брызги чего-то тёплого. Краем глаза вижу, что зверю взрывом разворотило морду, но даже несмотря на это, волк пытается подняться.
Я тоже вскочил. Передо мной стоял высокий человек в плаще, вооружённый изогнутым мечом. Капюшон слетел, и я увидел лицо. Это было лицо мертвеца — сухое, серое, с впалыми щеками, тонкой полоской рта и горящими красным огнём глазницами. На меня смотрел обтянутый кожей череп ожившего покойника. Под плащом виднелось что-то кожаное наподобие кирасы.
Собрав в ладони побольше эрке, я ринулся в бой.
Энергетический удар оттолкнул мертвеца. Надо мной взметнулся кривой меч и больно саданул по предплечью, которым я закрылся. Одновременно с этим я ткнул противника копьём в живот, но броню не пробил.
Защищаться и парировать атаки мне было нечем — копьё, в отличие от сабли или шашки, не обладало такими возможностями. Несколько сокрушительных ударов кривым мечом чуть не сбили меня с ног, перед глазами плыли круги. Перехватив копьё обеими руками, я попытался ещё раз воткнуть его в ожившую мумию. Под наконечником что-то хрустнуло, но единственное, что удалось сделать — оттолкнуть мертвеца на два шага.
Меч просвистел возле лица, я отпрянул назад, второй удар чуть не полоснул мне по шее. Я метнул сгусток энергии, опять схватил копьё обеими руками и ткнул мертвеца в лицо. Прилетела стрела, ударилась о голову покойника и отскочила, как от стены. Кто-то, вероятно, Клаира, пытался мне помочь.
Мертвец замахнулся, я отскочил в сторону, и его меч вонзился в землю. Враг повернулся ко мне, снова взмахнул мечом. На этот раз я его опередил. Целился копьём в лицо, попал точно в глаз. Верзила отшатнулся, помотал головой. Следующим ударом я воткнул копьё в основание подбородка. Наконечник вошёл глубоко. Занесённый надо мной меч выпал из костлявой руки. Туша рухнула навзничь — теперь уже окончательно мёртвая.
Я разглядел, наконец, доспех, что был надет на мёртвом всаднике — чёрная кожаная кираса, проткнутая в местах ударов копьём. Тем временем волка с разорванной пастью добили Викинг и Шрам, подоспевшие как раз вовремя.
Здесь нельзя было оставаться, и моим спутникам не пришлось это долго объяснять: все сейчас только и думали о том, как бы покинуть проклятый берег и оказаться как можно дальше отсюда.
— Они здесь, — твердил Кетаэл. — Гуро. Тёмные твари. Они идти. Надо сказать всем.
Страх и меня гнал прочь отсюда, хотя бояться, по большому счёту, было нечего и некого. Живой мертвец оказался силён, но не сильнее, чем ревуны и крупные бесы. Проблема заключалась в кожаной кирасе — настолько прочной, что даже наполненное маной адамантиевое копьё не смогло её пробить. Такой трофей оставлять было бы кощунством, пусть он и пострадал в драке.
Обращали на себя внимание и уши покойника — обычные, человеческие, а не острые, как у эльфов.
Пока мои спутники складывали вещи в катер, я, преодолевая отвращение, сорвал с мертвеца плащ, расстегнул ремни кирасы и снял её. Она состояла из крупных пластин, нашитых внахлёст.
—
