Рейд за бессмертием - Greko
— Пистолетики можно забрать, Вашбродь? — влез тороватый Игнашка в мои раздумья. — И ружьишко! Богатое! Рублей на сто серебром потянет!
Вася. Вельяминовское укрепление, 29 февраля 1839 года.
Летом в крепости вышел смешной случай. Приехал Раевский. Устроил всем разнос. И за размытые крутости бруствера, и за развалившиеся частью ружейные бойницы. А более всего за количество больных, словно в этом был виноват оставленный за главного капитан Папахристо. Генерал оправданий слушать не захотел.
— Арестовать лекаря Нечипуренку и отправить на «Язоне».
Раевский перепутал пароходы «Колхиду» и «Язон». От последнего после крушения 31 мая 1838 года остался лишь один котел на берегу. Вот исполнительный Папахристо и посадил несчастного лекаря в этот котел. Генерал потом извинялся…
Старичок-комендант безумно боялся начальства, но перед врагом не робел. Он заранее знал, что атака будет. Сами горцы предупредили, прислав парламентера.
— Сдавайтесь или всех вырежем!
— Русские будут биться до последней капли крови, но форт не сдадут! — гордо ответил старый грек.
Предупреждение от лазутчика, отправленного штабс-капитаном Варваци, пришлось кстати, как и прибывшая накануне гренадерская рота навагинцев в неполном составе, которую по своей инициативе привез на пароходе Филипсон[1]. Гарнизон никак не мог оправиться от косившей всех подряд лихорадки.
— Сподобил Боже и генерал, вас мне прислали! — восторгался Папахристо, пожимая руку подпоручику Худобашеву и свято веря, что приказ о подкреплении отдал лично Раевский. — Будет приступ, отобьемся гранатами! А не отобьемся, подорву пороховой погреб. Такой себе приказ дал!
— Столь велика убыль в гарнизоне, что пришлось нашу роту по зимнему морю на пароходе доставлять? — спросил командир гренадерской роты, не обратив внимания на страшный выбор капитана.
— Как же иначе, батюшка мой? — ответствовал замученный отчетами комендант. — В форте из среднего числа гарнизона в 228 солдатушек заболевало в месяц средним числом 131, а умирало, стало быть, в среднем 27. То есть заболевал каждый второй, а богу душу отдавал каждый пятый. Вот и считайте: за полгода сколько выходит?
— Когда же ждете атаки?
— Кто же знает? Уведомил меня добрый человек, но дня не назвал. Будем наготове.
— Зря генерал Раевский объявил, что привез в форты на побережье две тысячи пудов соли. С горцами, видите ли, торговать ему вздумалось. А в итоге, не торговля, а большой соблазн эту соль у нас отнять.
— Голодают в горах. Вот и ошалел горец.
— Весь гарнизон на ночь под ружье?
— Отдыхайте! К моим офицерам-пропойцам лучше носу не кажите. Сладу с ними нет. Поставлю на стены 1-ю роту черноморского линейного батальона № 5. А ваши пусть на рассвете в церкву сходят к заутрене. Говение!
Ночью капитан прошёлся вдоль банкетов. Линейцы стояли, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам.
— Орудия заряжены? — осведомился комендант у артиллерийского офицера Румянченкова.
— Так точно! Все шесть крепостных пушек и четыре кегорновы мортирки!
— Посматривайте на ту гору! — показал рукой Папахристо, обращаясь к солдатам. — Костер увидите, немедленно меня поднимайте.
… Додоро присоединился к группе. Потекли дни ожидания. Горцы не спешили. Перемещение такой массы людей у них было поставлено из рук вон плохо. Все изменилось в ночь на 29-е февраля. Все окрестные горы мгновенно заполнились черкесами. Их было так много, что группе штабс-капитана Варваци пришлось подняться выше в горы.
— Костер будем запаливать? — уточнил Вася.
— Непременно! — не колеблясь, рубанул штабс-капитан.
— А смысл? Такой густой туман!
— Все равно! Кажется, горцы идут на штурм. Может, стрельбу поднять?
— Далеко мы поднялись. Не услышат в форте. Только черкесам выдадим свое месторасположение.
— Черт, черт, черт!
Игнашка поджег растопку и кинул на ветки. Огонь весело побежал по смолистой хвое.
— Хучь погреемся!
— С ума сошел? — рявкнул Девяткин. — Отходим к лошадям. Додоро уже извелся, наверное.
Туман сыграл и подлую, и благую роль. Костер не заметили не только в форте, но даже горцы неподалеку. Они разделились на несколько отрядов и окружали форт с трех сторон. Впереди в полной тишине шел авангард черкесов. Им нужно было взобраться на горку, преодолеть широкий, семиметровый ров с торчащими на дне рогатками, и деревянный палисад — 2.5-метровый частокол из бревен. Земляного вала у Вельяминовского форта практически не было.
Чтобы подняться из рва и на стены, атакующие несли слегка переделанные косы. Их надоумили поляки-дезертиры. На родине повстанцы активно применяли косы во время восстаний против царя. В том числе, и для штурма укреплений. Что проще зацепиться лезвием за верхушку стены и взобраться с помощью древка наверх? Белл, перед тем как сбежать, надоумил Берзега использовать активнее опыт предателей, которых не смущало, что вместе с русскими погибнут и их собратья, отданные в солдаты. Убыхский князь сообразил, что к советам поляков стоит прислушаться. В его отрядах давно нашлось место русским дезертирам. Пришло время проверить верность и тех, и других не только в артиллерийской науке.
Видимость была нулевой. Черкесы практически наощупь подобрались ко рву, а главное, к воротам, оставшись незамеченными. Лишь когда незадолго до рассвета они начали разламывать топорами деревянные створки, в крепости поднялась тревога.
Переход от предутренней тишины к выстрелам, крикам, стонам и проклятьям оказался столь мгновенным, что комендант не поверил своим ушам. Он вскочил с постели, на которую прилег одетым, так и не сумев заснуть, и с саблей в руке выбежал во двор. Обер-офицеры-линейцы из гарнизона, пьянствовавшие всю ночь для поднятия духа, задержались. На площадку перед их флигелем уже выскакивали солдаты — из церкви, из казарм. Бежали на свои места, чтобы штыками сбросить визжавших горцев. У задней стены укрепления строилась резервная 2-я рота линейцев.
Ворота долго не продержались. Одни нападающие ворвались внутрь. Другие густыми толпами лезли через ров, помогая себе польскими косами и разбрасывая рогатки. Поднялась стрельба. У ворот кипел яростный бой. Гренадеры под командой Худобашева выбили штыками ворвавшихся. Успех сопутствовал и линейцам. Они не допустили прорыва черкесов на 1-м, 2-м и 3-м бастионах.
Горцы все прибывали. Тысячи шли бесстрашно на штурм, не взирая на картечь, гранаты и залпы. Пал тяжело раненный Кызбеч и сотни его соратников. Но более чем 50-кратное преимущество нападавших медленно, но верно сказывалось на положении оборонявшихся. Прорыв случился на 4-м бастионе, самом труднодоступном из всех, а потому самом незащищенном. Резервная рота не среагировала. Командиры куда-то исчезли. Черкесы были уже в крепости и бросились грабить офицерский дом. Потом его подожгли.
