Вадбольский 5 - Юрий Никитин
Я развёл руками.
— Как скажете, я на всё согласен. Видите, какой я верноподданный? И сейчас я не враждую даже с Долгоруковыми.
Он кивнул.
— Да-да, знаю. Уже восемь счастливцев из основной ветви рода Долгоруковых в больнице. Не умрут, но на службу не вернутся.
— Ах как жаль, — сказал я равнодушно. — Наверное, это те люди, что клялись меня просто убить?
Он нервно дернул щекой.
— Я в курсе. Но сейчас ваша неуловимость повышает ваши ставки. Императору подали интересную мысль, он сперва посмеялся, потом подумал и… принял. Вы станете роднёй, Род Долгоруковых будет не нападать на вас, а защищать, ибо станете его частью.
— А княжну Ольгу вы спросили?
Он посмотрел с интересом.
— А что, у вас в Сибири спрашивают?.. Здесь, в Петербурге, любая барышня выходит замуж за того, кого изберёт ей в мужья глава семьи.
— Понятно, — ответил я. — А меня, тем более, спрашивать даже не собираетесь. Как же, в жёны не простую дворянку, а княжну!.. Да ещё из такого могущественного рода!.. Даже не знаю, как благодарить за такую странную идею!
Он посмотрел с укором.
— Конечно. Долгоруковы, понятно, возмутятся, но слово государя и его воля пока что имеют вес. Да и потом… Они не понимают, что через такой брак получают в своём роду лучшего, может быть, оружейника России!
— За оружейника спасибо, — пробормотал я. — Значит, я должен буду стать частью семьи Долгоруковых?..
— Ну да, — согласился он. — Это большая честь войти в их род!
— Я думал, женщина входит в род мужа и становится его частью.
Он усмехнулся.
— Будь ты князем или герцогом, так бы и случилось, но нельзя ставить на одну доску Долгоруковых и Вадбольских!
— Нельзя, — согласился я.
Он было кивнул, довольный, что я соглашаюсь, потом встрепенулся и посмотрел внимательнее.
— Но на самом деле ты так не думаешь? В чём затруднение, барон?
— Не нужна мне такая жена, — ответил я примирительно, — в первую же ночь будем думать, как придушить друг друга. Ладно, у женщин в наше время нет прав, но я не женщина, я человек!.. Меня принудить… это задача!
Он вздохнул.
— Простите, барон, вы упорно отказываетесь видеть свою выгоду. Вы войдёте в старинный могучий род! Прекращается эта нелепая распря… Но позвольте сказать вам ещё и от себя, я же вижу как вам всё это не нравится, хотя любой другой бы скакал до потолка от радости. На самом деле от обручения и до свадьбы у благородных семей проходят не только месяцы, но и годы.
— Да меня что-то и обручаться с этой стервой, простите за изысканный стиль, не тянет…
Он сказал успокаивающе:
— Ещё раз напоминаю, император резонно пояснил, что никто никого женить вот так сразу не собирается, сперва нужно договориться о помолвке, это у простолюдинов всё можно за неделю, а у аристократов…
Я перебил, пусть это и невежливо:
— Но что даст сама помолвка?
— Снимет напряжение, — пояснил он, — уменьшит вражду. Введёт её в цивилизованное русло. Когда воюют не выстрелами, а жалобами, кляузами, сплетнями… В общем, дело переходит в руки адвокатов.
Я молчал, слушал. Видимо, очень уж понравились императору мои ружья. Князь Горчаков наверняка рассказал ещё и насчёт моей идеи совершенствования пушек и вообще моей полезности для военного дела великой богоносной России. А он не просто князь, а светлейший князь, а ещё и, главное, канцлер Российской Империи.
— А что Долгоруковы? — спросил я.
Он ответил после вдумчивой паузы:
— С ними ещё не говорили. Начали с тебя, с тобой легше…
Ну-ка, подумал я зло, мечтай-мечтай. Вот так уже ликую, что войду в род, где мною будут помыкать даже слуги. А Долгоруковы согласятся на переговоры только для того, чтобы выманить меня на оперативный простор, где я окажусь в перекрестье прицелов сотни винтовок.
— Хорошо, — ответил я смиренно. — Не смею перечить воле императора, который денно и нощно печется о нас, сирых и убогих. Ему с высоты трона виднее.
Он довольно хлопнул себя по коленям, быстро поднялся.
— Извини, засиделся с тобой. Нужно ещё договориться с Долгоруковыми насчёт контракта о помолвке, потом обговорить место и время, где встретитесь на нейтральной территории и без оружия. Это займёт некоторое время.
— Это хорошо, — сказал я.
Он спросил с подозрением:
— Почему?
— Хорошо всё обдумаем, — ответил я уклончиво. — Может быть и я пойму, какое мне выпало огромное щасте. И прямо по голове!
Он хмыкнул, но ничего не сказал. Понимает, что провести встречу насчёт помолвки во дворце или в одном из дворцов Долгоруковых я откажусь наотрез, потому в самом деле стоит остановиться на предложении императора.
В дверь кабинета аккуратно постучали, я крикнул «Открыто», удивился, увидел смущённого Ивана, он переступил порог и поклонился.
— Ваше благородие…
— Ты чего? — спросил я с удивлением. — Забыл, как мы ехали через тайгу, как увидели поезд, как ели из одного котелка, как трудно начинали в столице? Иван, держись проще! Как и раньше. Что-то случилось?
Он с неловкостью улыбнулся, словно хотел сказать, что тогда я ехал с дряхлым стариком, а сейчас он крепкий, хоть и пожилой мужик, а я из зашуганого паныча вырос до настоящего аристократа. Мы уже давно не те люди.
— Там приехал один, — сообщил он. — Вроде о нём не предупреждали. Говорит, купец. И что у него есть к вам дело.
Я подумал, сдвинул плечами.
— Зови, ко мне в имение приезжают не часто.
Через пару минут в холл вошёл в сопровождении Ивана высокий крепкий мужик, что и понятно, хлипкие сидят в конторах да лавках, а домой торопливо бегут, держась поближе к фонарям, по торговым же делам ездят те, кто может за себя постоять.
У него и пара пистолетов под одеждой, мелькнула мысль, а в машине оставил саблю или палаш, торговля — опасное занятие, но такие дома не сидят, им жаждется ворочать большими делами.
— Светлан Захаров, — отрекомендовался он. — По батюшке — Максимович. Услышал, у вас за зиму скопился лес, а я как раз приторговываю и лесом.
— Добро пожаловать, — сказал я радушно. —
