"Святые" 90-е Пионер – Том II (СИ) - Ветров Клим
— Не понял, — пробормотал я, вставая.
— Терпение, — Бондарь засучил рукав, полез рукой в чрево камина. Сажа осыпалась чёрными хлопьями на паркет. — Ага, вот ты где…
Со скипом вытащил присыпанный сажей и пылью металлический ящик. Поставил на стол с глухим стуком.
— Ну как? — Откинул он крышку.
— Нормально… — заглянул я внутрь. — Это сколько же здесь? — ящик был плотно набит пачками долларов.
— Много! Штук сто, не меньше, — похлопал он по деньгам, словно гладя собаку. — Хватит на старт?
Точных данных у меня не было, но сопоставляя то что было известно по реализации, мог предположить что такого количества хватит не на одну закупку. Правда как я буду это делать, представлял очень слабо.
— Тебе нужно встретиться с поставщиком, его координаты есть, это начальник какого-то отдела нашего винно-водочного, и популярно объяснить с кем он теперь будет работать.
— Не понял. Патрин же из Польши товар возил? Причём тут наш завод?
— С чего ты взял что из Польши? Зачем ему это, если есть и ближе, и дешевле?
— Так дефицит же? — совсем запутался я.
— Поэтому и дефицит что почти всё налево уходит! — рассмеялся Бондарь.
— Кроме спирта, начни с палаток. Официально ты их забрать не сможешь, но пусть платят за «крышу». Сделай громко, чтоб все шептались: «Новый хозяин пришёл».
— А менты? Не закроют?
— Менты будут тебя носить на руках, — усмехнулся он. — Главное — без стрельбы. Нервируй конкурентов, а не милицию.
Когда он ушёл, я остался с ящиком. Открыл окно — ворвался запах угольного дыма, — соседи напротив топили печь. Где-то вдалеке гудел поезд. Взял ящик, высыпал содержимое на стол, пересчитал. Ровно сотня.
Как знал.
«А действительно ли Лосев с Бондарем чекисты? Да, организация серьезная, тут спору нет, но слишком уж размашисто всё, и в то же время просто. А народу сколько задействовано? Неужели им так интересен городок наш?», — подумал я, глядя на следы сажи на полу. — «Кто-то спрятал родителей, кто-то помог с шишигой, кто-то прибрал после налета. Целая армия теней за спиной».
Звёзд с неба я никогда не хватал, но и дураком себя не считал. Сидя в кабинете покойника, в его потертом кожаном кресле, я щурился от полосы света, пробивавшейся через щель в шторах. За окном хлопья снега прилипали к стеклу, медленно сползая вниз. Бондарь и Лосев могли хоть на ушах стоять — их снисходительные полуулыбки, похлопывания по плечу как мальчишке, только подстегивали. Я, конечно, подвигаюсь в нужном им направлении, но исключительно столько, сколько решу сам. А пока что я глотал информацию, как губка, но фильтровал каждое слово.
— Собери парней в зале к девяти. Базар есть, — вызвав Соню, бросил я. Он стоял в дверях, замерший, словно тень. Его камуфляжная куртка была запачкана грязью, на рукаве — темное пятно, похожее на кровь.
— Понял. Сделаю, — кивнул он, повернувшись так резко, что пол скрипнул под сапогами.
— И ещё… — остановил я его, когда он уже взялся за ручку двери. — Найди Миху. Пусть зайдёт через полчаса.
Соня молча кивнул, исчезнув за дверью с глухим щелчком замка.
Я развернул к себе стопку тетрадей. Переплёты некоторых поистрепались, листы пахли табаком и пылью. Открыл верхнюю, в черной обложке. На первой странице — столбцы цифр, подписи, сокращения. Листал, пока не наткнулся на список бригадиров, глядя на количество строк — каждая из которых обозначала бригаду, в очередной раз удивился размаху Патринской организации. Десятки фамилий, прозвищ, адресов. Своё имя — Иванов Дмитрий Аркадьевич — нашёл в конце. Рядом: «Новичок. Контроль — 3 нед.» Ниже — ещё трое с аналогичными пометками.
В нижнем ящике стола взял блокнот в кожаном переплёте. Страницы были чистыми, кроме первой — чьи-то каракули: «Склад № 4 — 20 ящ. 15.12». Рядом лежала ручка, тяжёлая, с позолотой. Прижал перо к бумаге, выводя фамилии с конца списка. Новые бригадиры. Молодые. Голодные. Те, кого легко можно перевербовать.
— Звал? — дверь распахнулась с грохотом. Миха ввалился в комнату, сбрасывая снег с куртки на ковёр. Лицо красное от мороза, на щеке — свежий синяк.
— Садись, — махнул я на стул, выдвигая ящик. Достал пачку стодолларовых купюр, перетянутую резинкой. — Вот. Раздай пацанам. По штуке на рыло.
Он взял деньги, посмотрел недоуменно.
— Сколько здесь?
— Восемь.
Брови его поползли вверх:
— Восемь? Нас шестеро…
— Долю Лехи и Стаса поделите. Похоронами займусь отдельно.
Миха замер, сжав купюры так, что костяшки побелели. Потом кивнул, сунув пачку во внутренний карман:
— Спасибо. Всё?
— Не всё. — Я протянул ему листок с фамилиями. — Тут список. Патринские бригадиры. Узнай про них. Кто, что, где… У тебя брат в ментуре, да?
Он напрягся, будто его ударили под дых. Глаза сузились:
— Откуда знаешь?
— Видел вас на днях у гастронома. Как близнецы.
— Ясно. Но ты не подумай…
— Я и не думаю, это даже хорошо что есть к кому обратиться, ты же поможешь?
— Ну…
— Не бесплатно разумеется, баксов двести твоему брату хватит?
— Да… Наверное…
— Вот и договорились, — я откинулся в кресле, наблюдая, как он выходит, хлопнув дверью.
Ну вот, теперь главное не ступить, довести дело до развязки. Не то чтобы я совсем не верил большому капитану и Бондарю, но что-то напрягало. Что-то мелкое, незначительное, но очень и очень важное. И самое главное, не знаю почему, но я был уверен что всё разрешится в самое ближайшее время. Два, может три дня, не больше.
А пока надо встретиться с тем человеком который поставлял бухло Патрину.
Имя есть, место работы тоже, остаётся доехать, найти, и поговорить.
Толпу собирать не стал, незачем, поехали вдвоем с Шухером.
Серые корпуса из силикатного кирпича, облезлые трубы, запах браги, смешанный с мазутом. У проходной стела с крашеными буквами: «Слава Труду!».
— Пропусков нет? — гаркнул престарелый вахтёр в стёганой фуфайке, разглядывая нас через запотевшее стекло.
Я помотал головой.
— Тогда извините, ребятки, не пущу, порядок такой! — развёл он руками.
В общем, пройти на территорию нам не дали, для этого нужен был пропуск, зато мы смогли лицезреть нашего героя на стенде «передовики производства».
Липатов Андрей Валентинович. Лет, если по фото, под сорок, брюнет, черты лица тонкие, нос крючком, глаза навыкате. Своеобразный, такого легко запомнить.
Вернувшись к пропускному столу, я спросил на вахте когда он обычно выходит.
— Три дня как в отпуске! — буркнул вахтёр, и странно замолчав, глазами показал куда-то за моей спиной.
Поворот головы — и я увидел его. Липатов шёл по промёрзшему асфальту, подняв воротник пальто. Шаг чёткий, будто отбивал строевой шаг.
— Андрей Валентинович, здравствуйте! — сделал я шаг наперерез, блокируя ему путь.
— Что вы хотели, молодой человек? — бросил он через плечо, так и не повернув головы. Пальцы нервно поправили очки.
— Поговорить, — не отставал я, вплотную пристроившись слева. Берцы звонко хлопали по льду в такт его шагам.
— Прием по личным вопросам — вторник с двух до пяти, — он резко остановился, доставая из кармана часы-луковицу. Цепочка брякнула о пуговицу пальто.
— Нет, вы не поняли, — перехватив его взгляд, надавил я, — Мне надо сейчас.
— Извините, молодой человек, я очень спешу, — отшатнулся он, смешно задергав носом, словно принюхиваясь.
— Я много времени не отниму, — приглушив голос, я наклонился к его уху. — Вы Патрина хорошо знали?
— Патрина? — губы искривились в подобии улыбки. — Не припомню…
— Это не важно, — перебил я, — Важно, что я теперь вместо него. И буду забирать те же объёмы.
Липатов замер, словно врос в асфальт.
— Пройдёмте ко мне в машину, чтоб не на холоде говорить. — предложил я, и когда он мотнул головой, чуть сдвинул куртку, показывая пистолет за поясом.
— Это не обсуждается, пойдёмте.
Липатов залез в салон, сгорбившись, будто пытаясь стать меньше. В машине он уткнулся в стекло, теребя портфель. Глаза упорно смотрели на заводские трубы, когда я завёл двигатель.
