Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
— Не скажите, ваша просьба никак не может считаться рядовой. Увеличить закупки технических алмазов вчетверо, а ювелирных — в семь раз! Да ещё и оплата — золотом в слитках, хотя сейчас все предпочитают в международных расчетах обходиться клирингом…
Ну да, все предпочитали. И мы — особенно. Бельгийские элиты с началом войны почти поголовно перебрались через Ла-Манш, а кредитов России они выдали немало. Да и военные суда, турбины, станки, индийский чай и опиум для медиков мы активно покупали. Не говоря уж про мою личную заинтересованность в олове. Поэтому «зачитывать взаимные требования» было проще и рациональнее, чем гонять туда-сюда слитки.
Но на это и был расчёт! Мы с ближним кругом уже провели несколько интервенций. Например, бельгийцы вдруг отказались поставлять нам урановые руды на прежних условиях. И потребовали возвращать им не только радий, но и оксид урана. Во-вторых, мы отчаянно торговались, требуя, чтобы оплата за переработку шла не деньгами, а именно этим оксидом.
В третьих, неожиданно начали расти акции компаний, добывающих ртуть. К тому же, в феврале лаборатория Иоффе сообщила об открытии самопроизвольного деления урана. Кстати, я его к этому почти не подталкивал. Ну, предложил тогда понаблюдать за тем, как меняется излучение от «мишеней» со временем, чтобы легализовать своё знание о нестабильности получаемого ядерными методами золота.
А он смотрел ещё и на урановую «мишень». И обнаружил, что она испускает нейтроны. Мало, но стабильно, почти не изменяя уровень за те недели, что велось наблюдение. А затем самостоятельно решил сравнить это излучение с ураном, никогда не облучавшимся тепловыми нейтронами. Вот и открыл.
В их статье осторожно предполагалось, что «цепная реакция», термин он взял от химиков[132], может позволить построить и реактор на уране, и даже пресловутую «атомную бомбу», но «говорить об этом пока рано».
И вот тут деловой мир заинтересовался. Это что же, получается уран может вытеснить уголь и нефть? Тогда нечего отдавать его этим русским. И тем более — отдавать бесплатно!
А две недели назад мы передали Столыпину доклад «О перспективах получения искусственных химических элементов путем ядерных превращений». Фактически, это была та же цидулька, что Абрам Фёдорович преподнёс нам к Рождеству, но с учётом моих замечаний. О возможности получения золота из урана и ртути там упоминалось лишь в одной фразе, да и то, мельком и неуверенно. В основном же напирали на то, что вопросов больше, чем ответов, и что тема эта потребует обширных инвестиций. После чего попросили дать налоговых послаблений.
Пётр Аркадьевич, как мы с ним и договаривались, ответил резким отказом в стиле «Не время, Родина в опасности!», но в целом от имени Правительства попросил тему не бросать. И пообещал, что «льготы и преференции» последуют «в шесть часов вечера после войны». Хотя записка и реакция на неё были весьма секретны, но возможность посмеяться над тем, как «этого выскочку Воронцова по носу щёлкнули», несколько расширила круг реально ознакомившихся. И некоторые из них не могли не обратить внимания на связку «золото из урана и ртути». После чего слух было уже не удержать ни грозными приказами, ни государственными границами. Официально мы продолжали утверждать, что дело это очень не быстрое, и не совсем верное. Но при этом наша заинтересованность в уране была очевидной и странной.
Ну сами посудите, чтобы при добыче лишь одного грамма радия, мы получали треть тонны урана[133]. Или точнее — около четырёх центнеров его оксида. Даже до войны рынок требовал несколько килограммов радия в год, а с её началом спрос вырос почти на порядок, так что у нас скопились десятки тысяч тонн урановых соединений. Сбыт их невелик, в основном — на краски. Мелькала мысль использовать уран для сердечников бронебойных снарядов, но я её задавил. Судя по отчетам о войне в Югославии, даже обеднённый уран наносил огромный вред, что уж говорить о природном?
Вот и получается, Воронцовы кричат, что уран пока не нужен, но гребли и продолжают грести его под себя. А теперь, выяснилось, что они ещё и ртуть скупают⁈ Поневоле задумаешься, а так ли честны их доклады своему Правительству⁈
Поэтому предложение «мы заплатим золотом» и заставило шевелиться британскую шоблу.
— Так мы же предлагаем долгосрочное соглашение, дорогой барон! — улыбнулся я. — Война продлится несколько лет, а потом Британия снова возьмёт своё. А промышленный рывок потребует множество алмазов. Что же касается бриллиантов… Вы сами отметили, что я привёз немало чаровниц. Хочу ввести новую традицию. И назову её «Бриллианты навсегда!» Чтобы изделия с вашими камнями перестали быть уделом богачей. Пусть каждый человек среднего достатка считает обязательным подарить своей избраннице хотя бы колечко с небольшим бриллиантом.
— Гхм… Весьма неожиданно! Жаль, что до этого не додумались мы[134]. Пожалуй, эту часть вашей программы наш дом активно поддержит! — улыбнулся Ротшильд.
— Разумеется, во время войны у нас «всё для фронта». Но наш Холдинг думает о будущем!
— Ну, судя по новостям из Константинополя, конца войны ждать не так уж и долго. Странам Антанты очень повезло, что Болгария решила поддержать вас!
Это да, всего трое суток назад положение казалось аховым. Бронеходы просто были не в состоянии развивать наступление на Дарданеллы. А Энвер-паша собрал все те силы, которые турки держали возле болгарской границы, и повел их «отбивать у гяуров столицу». И сил этих было, к сожалению, немало.
Наши усилия, все эти фильмы, напоминающие о совместных войнах с турками, про «турецкую отраву», подло применённую турками именно против болгар, принесли свои плоды. Разумеется, не забывали мы указывать и на то, что отраву эту приготовили химики Германии, а применили — их же военные. И на выгоды торговли для нейтральной страны тоже не забывали указывать. В итоге наиболее сильной в Болгарии была партия «нейтралов». А среди остальных сторонников присоединения к Антанте было существенно больше, чем ориентирующихся на союз с немцами и турками. Вот турки и опасались, что первый удар придётся по ним.
— Золото, барон! — тем не менее, ответил я. — Мы предложили им двести миллионов рублей. И половину из этого — золотом. Остальное — техникой, оружием, боеприпасами… И франками. У нас их теперь много.
— Да, я слышал. Говорят, вы даже прикупили несколько островов в Тихом океане?
— Не прикупили, всего лишь арендовали. На девяносто девять лет. Несколько островов, на которых добываются удобрения и в придачу — атолл Клиппертон.
— А зачем он вам? Там же ни воды, ни даже лагуны толковой? — проявил неожиданные познания мой гость.
— Ничего! Воду мы умеем опреснять, а лагуна… Взорвем перемычку в паре мест и станет лагуна нормальной, в которой и купаться приятно, и рыбу ловить… Тогда и население заведётся. Будет нам база для торговли.
Гость вежливо промолчал, явно испытывая скепсис по поводу перспективности этого острова.
— А в крайнем случае, уеду туда, когда стану слишком стар для того, чтобы заниматься делами. Буду пить ром под пальмами и любоваться на юных купальщиц! — улыбнулся я. — Но мы говорили о другом. Золото и желание вернуть себе Восточную Фракию — вот составляющие коктейля, который заставил болгар ударить по освободившейся от войск турецкой границе.
— Вернуть? — удивлённо поднял брови мой собеседник.
— Разумеется! Ведь они уже занимали её в ходе Первой Балканской войны. Прошло неполных три года, так что жажда реванша горит в сердцах многих болгар. А ещё там живёт надежда построить лучший мир для своих соотечественников, которые стенали под гнётом «младотурок».
— Ну да, про ваши «несущие надежду» суда пресса много пишет!
В ответ я только улыбнулся. Ушлые британские журналисты сначала обозвали транспорты ЛПД-4, использовавшиеся для десанта, на свой манер, то есть LPD-four, а затем обыграли созвучие с древнегреческим словом «Эльпидифор», что означало «несущий надежду». Я тут же посоветовал производителям не спорить, а подать заявку на патент и закрепить товарный знак «Эльпидифор» за собой.
