Начальник милиции. Книга 6 (СИ) - Дамиров Рафаэль
И тут меня осенило. Нельзя уходить сейчас, никак нельзя. Именно сейчас я должен найти ту самую дверь.
Я сунул руку в карман, достал ключ на цепочке и протянул псу.
— Ну-ка, брат, понюхай. Это что-то важное. Наверное, очень важное. Давай, ищи!
Мухтар шумно втянул воздух, поводил носом сантиметрах в десяти от почвы, даже нахмурился. Затем резким движением ткнулся в землю, коротко гавкнул и рванул вперёд.
— Эй! — крикнул я. — Жди меня, не так быстро!
Но он уже мчался вперёд, пригнув голову, вынюхивая, будто нашёл ту самую ниточку, что ведёт его и меня к разгадке.
Я выругался, схватился за бок и, спотыкаясь, побрёл следом. Внутри разгоралось предчувствие. Этот чёртов ключ — точно не просто побрякушка. И Мухтар, самый лучший пёс, знает, куда нас вести.
Глава 23
Мухтар повёл меня к котельной. Я еле поспевал, переставляя ноги, как свинцовые гири, кровь продолжала сочиться из ран, эти потери отдавались в теле пульсирующей слабостью. Голова кружилась, перед глазами плыло, и я с каждым шагом всё сильнее сомневался — не зря ли мы идём туда, прочь от помощи? Может, пёс ошибся? Может, учуял запах Сафрона, всё ещё витавший здесь, и по инерции ведёт меня по старому следу?
Но Мухтар то и дело возвращался ко мне, будто боялся снова потерять. Он скулил, просяще смотрел и упрямо тащил меня всё в том же направлении. Он что-то почуял на этом ключе. Запах того, кто ему был хорошо знаком. И вот мы оказались перед котельной.
Я замер. Прислушался… Все так же тихо, как в склепе. Неужели я что-то упустил? Что здесь, в этом гиблом месте, могло быть ещё?
Мы вошли внутрь. Я на всякий случай вооружился увесистым камнем, сжал его в ладони, чувствуя холодную шероховатую поверхность.
Я убил Сафрона, убил Фёдора, этих зверей без страха и совести. Но чувство опасности не исчезло. Оно было здесь, витало в воздухе, липло к коже, будто невидимая паутина.
И Мухтар зарычал. Его шерсть на загривке встала дыбом. Здесь был кто-то ещё.
Мне вдруг показалось, что я снова в тёмном подъезде, с арматурой в рукаве, и Серый скалится на меня с лестницы этажом выше.
Нет, нет, Морозов — уже не тот.
Я помотал головой. Слабость навалилась вдруг, неожиданно. Будто силы окончательно покинули меня. Потеря крови — рана брала своё. Я вцепился в стену, пытаясь прийти в себя, но Мухтар уже уверенно вёл меня в дальний угол, где валялся грязный половик, весь в саже.
Пёс стал яростно отгребать лапами ткань, откидывая её в сторону. Я с трудом наклонился, опасаясь, что если покачнусь и упаду, то останусь здесь навсегда, дернул тряпицу, потянул сильнее. Половик с глухим шорохом отвалился, и под ним открылся люк.
Ржавый, массивный, с железной окантовкой, он словно сросся с полом, став частью этого проклятого места. В центре висел кованый замок — огромный, покрытый глубокой рыжиной, словно переживший не одно десятилетие.
Какая странная замочная скважина… Я сразу узнал её. Ключ, который я нашёл у Фёдора, был именно такой формы.
— Молодец, Мухтар, хороший пёс… — голос был хриплым, как будто чужим. Я слабо улыбнулся и нашел силы потрепать пса по загривку.
Пёс же только мотнул головой в ответ и всё нетерпеливо скрёб лапами по люку, он явно кого-то почуял. Я не сразу попал в скважину, медленно вставил ключ в замок, провернул. Он нехотя поддался — хрипло скрежетнул, будто возмущаясь, но в конце концов щёлкнул, и дужка отделилась от корпуса, откинулась в сторону.
Отшвырнув замок, я взялся за крышку, собрав остатки сил, и с трудом поднял её. Железо было тяжёлым, люк скрипел и сопротивлялся, наконец, поддался, и крышка с гулким звоном бухнулась о пол, подняв облако пыли, сажи и чего-то ещё… Но из-под земли не потянуло холодом. Удивительно, но там было теплее, чем снаружи.
Передо мной зияла дыра — будто чёрная пасть подземелья. Я пошарил по помещению. Нашел бытовой ножик, отшвырнул камень и вооружился хотя бы хлипким клинком. Лучше, чем ничего.
В углу котельной заметил старые застывшие в плаче свечи. Одну зажёг. Огонёк дрожал, плясал у меня в пальцах, но давал хоть какой-то свет.
Я сделал первый шаг вниз, на лестницу, ведущую в черноту. Я спускался не слишком быстро, шаг за шагом, и ступеньки казались бесконечными. Куда же она ведёт? Или это я схожу с ума? Каждый шаг отдавался в теле тупой болью, силы уходили с каждым мгновением, как песок сквозь пальцы. Может, у меня уже галлюцинации от потери крови? Или тут действительно огромное помещение под котельной?
Я поднял голову — Мухтар в проёме казался маленьким, словно детская игрушка. Чёрт, действительно просторно.
И вот, наконец, упёрся в дверь. Только подумал, что придётся её ломать, и мысленно выругался — где взять сил на этот рывок, но потянул за ржавую ручку — и дверь со скрипом отворилась сама. Внутри, как ни странно, горел свет.
Свеча.
Тень мелькнула в углу, что-то бросилось на меня. Я вскинул руку, готовый ударить, но вдруг услышал знакомый голос.
— Саша⁈ Это ты⁈
— Вера?
Я замер.
К ноге её тянулась цепь. Она стояла в центре этой странно обставленной комнаты. Кровать, шкаф, даже подобие уборной. Почти как обычное жилище, только под землёй. Только отсутствие окон и металлическая цепь выдавали суть — это была темница.
— Я знала, что ты меня найдёшь, — прошептала Вера.
Цепь не давала ей подойти ближе. Я шагнул к ней. Она бросилась мне на шею, обняла, губы горячо скользнули по моей щеке. Слёзы капали мне на грудь.
— Всё… Всё кончено, — сказал я. — Ты же сильная. Не плачь. Самое главное — я тебя нашёл.
— Где… Сафрон? — встрепенулась Вера.
— На том свете. Вернее, в преисподней.
— Туда ему и дорога.
Вера кивнула, но в глазах мелькнуло что-то странное. Недовольство? Разочарование?
— Вижу, ты не очень рада, — я посмотрел ей в глаза, но из объятий не выпускал.
Она вздохнула, губы дрогнули.
— Я сама… ты помнишь, я хотела его убить.
Меня немного качнуло, и я переставил ногу так, чтобы не терять опору. Мы должны договорить.
— Своего отца? — уточнил я.
— Ты знаешь… — она задержала взгляд. — Ты знаешь, что он мой отец?
— Я видел свидетельство о рождении. Старую книжицу. У тебя там другая фамилия и отчество. Хотя всю жизнь я знал тебя под именем Соколовой.
Вера закрыла глаза, провела рукой по лбу, будто хотела стереть воспоминания.
— Этот чёртов документ… Надо было давно его выбросить… Я хранила его, чтобы сжечь. Натура Сафрона… Да… Он мой отец, как ни ужасно. Но он меня не воспитывал. Мать забеременела от него, дали мне его фамилию, а потом сменили на фамилию отчима, когда я была ещё ребёнком. Свидетельство затерялось, свалилось за холодильник, а когда я нашла его уже взрослой, то даже не знала, кто он. Пока не начала копать…
Она замолчала.
— А как ты попала в КГБ, если твой отец по крови — урка? — спросил я.
Вера снова вздохнула.
— Помогли связи отчима… Он что-то сделал в архиве. Может, уничтожил документы… Я не вникала. Главное, что никто не знал, что моя настоящая фамилия — Грицук.
— То есть… Ты не спасала Сафрона из больницы? — я сузил глаза.
— Конечно, нет! Я вывела его на казнь. Забрала его, чтобы убить.
— А что за свёрток у тебя был в руке? — спросил я.
— Там был пистолет. Иначе бы Сафрон меня не послушался.
— Понятно… — я кивнул. — Поэтому ты вывела его через чёрный ход, а не через крыльцо больницы. Так и думал.
— Да, — она напряглась, я ее погладил по плечу. — Но папаша оказался хитёр. Притворился немощным, хромым, слабым. Я потеряла бдительность, и в один момент он завладел инициативой. И вот теперь я здесь… Он не убил меня, потому что знал, что я его дочь. Он держал меня взаперти. Но сколько бы тут просидела? Не знаю, на что рассчитывал… Что когда-нибудь я его пойму? Буду такой же, как он? Или прощу и передумаю убивать? Не знаю. Он животное, но что-то удержало его, чтобы лишить жизни родную дочь. Это меня и спасло… Он точно мёртв, Саша?
