Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

В трубке воцарилось молчание.

— Так точно, знаю, — наконец глухо произнес Бородин. — Сделаем все возможное, товарищ Краснов.

— И невозможное тоже, — добавил я. — Жду телеграфный отчет о начале отгрузки завтра к вечеру.

После десятка подобных звонков я перешел к самым важным разговорам. Поднял черную трубку внутренней связи:

— Соедините меня с Нижним Новгородом, автозавод, кабинет главного конструктора Загорской.

Прошло несколько секунд, прежде чем в трубке раздался знакомый голос, немного хрипловатый, но решительный:

— Загорская слушает.

— Здравствуй, Варвара, — я позволил себе немного смягчить официальный тон. — Как дела на заводе?

— Леонид! — в ее голосе промелькнула искренняя радость, тут же сменившаяся деловым настроем. — То есть, здравствуйте, Леонид Иванович. Рада слышать, что вы снова в строю. Мы тут все… волновались.

— Спасибо, Варвара Никитична. Расскажите, как обстоят дела с новой моделью тягача?

— Двигатель практически готов, — в ее голосе появились уверенные технические нотки. — Расход топлива снизили на двенадцать процентов, мощность подняли до восьмидесяти пяти лошадиных сил. Проблемы с карданным валом решили с помощью нового сплава, который разработал Сорокин. С кузовом все хорошо, выдерживает нагрузку на тридцать процентов выше расчетной.

— А дизель? — осторожно спросил я, помня, что телефонная линия может прослушиваться, несмотря на все ухищрения Зотова.

Варвара сразу поняла, о чем идет речь:

— По тому особому проекту… Экспериментальный образец работает стабильно. Выдает заявленные параметры при длительных испытаниях. Есть сложности с системой охлаждения, но мы над этим работаем. Звонарев предложил оригинальное решение с двухконтурной системой.

— Отлично, — одобрил я. — В ближайшее время направлю к вам специалистов из центрального КБ для усиления работ по этому направлению. Проект получил наивысший приоритет.

— Поняла, — коротко ответила Варвара. — Когда ждать инспекцию?

— В течение недели. Возможно, сам приеду. Готовьте полный отчет по всем направлениям. Особенно по вопросам, которые обсуждали в феврале.

— Будет сделано, — в ее голосе слышалась улыбка. — И… я правда рада, что с вами все в порядке, Леонид.

Следующий звонок на нефтепромысел. Соединение с удаленным районом между Волгой и Уралом работало не так четко, как с крупными городами, но все же качество связи оказалось вполне приемлемым.

— Рихтер слушает, — раздался в трубке немного усталый голос с легким немецким акцентом.

— Здравствуйте, Александр Карлович, — поприветствовал я главного инженера нефтепромысла. — Это Краснов. Как там наши нефтяные дела?

— Леонид Иванович! — в голосе Рихтера послышалось неподдельное облегчение. — Наконец-то! А мы тут уже думали… В общем, хорошо, что вы вернулись.

— Докладывайте по существу. Что с добычей?

— Стабильно растет, — отрапортовал Рихтер. — Скважины на восточном участке дают больше, чем мы рассчитывали. Качество нефти подтверждается. Высокосернистая, но при правильной переработке дает отличные продукты. Строительство нефтепровода идет по графику, уже проложили двадцать два километра.

— Проблемы?

Рихтер помедлил:

— Есть одна. К нам прибыл инспектор из ВСНХ, некий Озеров. Копается во всех документах, особенно интересуется договорами с Татмашпромом и финансовыми операциями.

Я сразу вспомнил разговор с Мышкиным. Еще один человек Студенцова.

— Обеспечьте ему полный доступ ко всем материалам, — распорядился я. — Пусть проверяет. Но приставьте к нему своего человека, чтобы фиксировал, что именно его интересует и какие вопросы задает. Отчет мне лично.

— Понял, — в голосе Рихтера появились заговорщицкие нотки. — Уже приставил Лапина. Он внешне неприметный, но отличный аналитик.

— Хорошо. Что с расширением промысла?

— Геологи обнаружили перспективный участок в тридцати километрах западнее основной площадки, — доложил Рихтер. — Предварительное бурение показывает наличие богатого нефтеносного пласта. Кудряшов разрабатывает план разведки.

— Увеличьте темпы. С сегодняшнего дня проект получает высший приоритет. Ресурсы, оборудование, специалисты — все будет выделено в первоочередном порядке.

— Вот это новость! — в голосе Рихтера слышалось приятное удивление. — У нас тут действительно большие перспективы, Леонид Иванович. Если все участки окажутся такими же богатыми, как первые скважины, это будет настоящая нефтяная сокровищница.

— Именно поэтому нам нужно ускориться, — подтвердил я. — Готовьтесь, в ближайшее время приеду с проверкой. И возможно, не один.

— Будем ждать, — отозвался Рихтер. — И… спасибо, что вернулись, Леонид Иванович. Без вас тут все начало рассыпаться.

Положив трубку, я на мгновение задумался. Две точки столкновения со Студенцовым. Магнитогорск и нефтепромысел.

Совпадение? Не думаю. Он явно готовил многоходовую комбинацию, чтобы захватить контроль над моей империей. Арест должен был стать лишь первым шагом.

Следующий звонок я сделал по черному телефону, связывающему с моей внутренней сетью:

— Соедините меня с полковником Полуэктовым.

Через несколько секунд в трубке раздался четкий, по-военному лаконичный голос:

— Полуэктов на проводе.

— Георгий Всеволодович, это Краснов. Появился новый срочный приказ сверху. Наш проект получил максимальный приоритет и режим особой секретности. Прошу вас с вашей командой немедленно прибыть в конструкторское бюро. Срок исполнения нам дали всего шесть месяцев.

— Так точно, — в голосе Полуэктова не было ни удивления, ни лишних эмоций. — Позвольте доложить, что основные расчеты по бронекорпусу уже завершены, чертежи готовы на восемьдесят процентов. Нужны испытания опытного образца башни. Мы планировали провести на Кубинке.

— Организуем в течение недели, — пообещал я. — Привлекайте всех лучших специалистов, независимо от прошлых заслуг или анкетных данных. Оценивать будем только по результатам.

— Разрешите обратиться к военным специалистам из Казани? — осторожно спросил Полуэктов. — У них есть интересный опыт по ходовой части.

Я задумался. Казань — это база советско-германского сотрудничества в танкостроении. С одной стороны, там действительно лучшие специалисты. С другой — слишком велик риск утечки информации.

— Только советских, — решил я. — Никакого привлечения иностранных консультантов. И максимальная изоляция проекта даже от наших военных. Только ограниченный круг лиц с личного разрешения товарища Ворошилова.

— Понял, — коротко ответил Полуэктов. — Будет исполнено. Мельгунова тоже привлекать?

— Обязательно, — подтвердил я. — Он лучший специалист по ходовой части. И Гаврюшина с его опытом боевого применения танков. Полная мобилизация всех ресурсов.

— Еще вопрос, — Полуэктов понизил голос. — К нам поступил запрос из Казани. Их группа хочет ознакомиться с нашими разработками по дизельным двигателям для тяжелой техники. Как реагировать?

Я внутренне напрягся. Немцы уже пронюхали о наших работах. Значит, где-то есть утечка информации.

— Никакого доступа, — твердо сказал я. — Отвечайте, что все работы в этом направлении прекращены из-за технических сложностей. И немедленно усильте режим секретности. Проверьте всех сотрудников, имеющих доступ к материалам по дизелю.

— Будет сделано. И… разрешите вопрос личного характера?

— Слушаю, — я был немного удивлен таким оборотом от обычно сдержанного Полуэктова.

— Мы все ходили к товарищу Орджоникидзе, когда узнали о вашем аресте, — тихо сказал он. — Готовили коллективное письмо с поручительством. Рад, что все обошлось.

— Спасибо за поддержку, Георгий Всеволодович, — искренне поблагодарил я. — В следующий раз постараюсь обойтись без таких драматических поворотов.

Последний звонок я сделал Сорокину, который, несмотря на присутствие в здании, находился в своей лаборатории двумя этажами ниже.

— Александр Владимирович, — обратился я, когда в трубке послышался его голос. — Мне нужна лаборатория для испытаний дизеля в полной боевой готовности. Утепленная, с системой вентиляции и всем необходимым оборудованием. У нас в КБ есть такая?