Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Сеня, дал я себе команду, держи себя в руках.
— Ну что, с чего начнём? — спросил Володя, щипая кончиками пальцев струны неподключенной гитары – а это был настоящий «Fender Stratocaster».
— Давайте поступим так, — сказал я. — Сейчас я у тебя, Володя, на время позаимствую гитару и сам под свой же аккомпанемент исполню пару песен. Певец из меня тот ещё, но мелодию вы спокойно уловите. А пока вот держите.
Я раздал каждому, включая Герман, партитуру с нотами – зря, что ли, я их разучивал?! Сам же, взяв подключённую гитару, сел на высокий стул с подставкой для ноги, объявил:
— Первая песня – это романс на стихи Ахмадуллиной. Называется «А напоследок я скажу». Слышали это стихотворение?
— Я его знаю, — отозвалась Герман.
— И я слышал, но полностью не помню, — добавил Эльдар.
— Ну вот сейчас я вам его и напомню, уже под аккомпанемент гитары.
Почему я выбрал этот романс из ещё не снятого Рязановым фильма «Жестокий романс»? Во-первых, он у меня сам как-то всплыл в памяти, а во-вторых – я подумал, что для Герман эта вещь будет в самый раз, коль уж она поёт и романсы тоже. А в-третьих – я когда-то эту вещь под гитару разучивал, и не без труда, но подобрал сначала аккорды, а затем и ноты.
Пел и поглядывал на Анну Викторию. Она с задумчивым видом смотрела куда-то сквозь меня, а когда я закончил – её глаза блестели от едва сдерживаемых слёз.
— Боже, — прошептала она. — Боже, как же это проникновенно!
— В вашем исполнении это будет на порядок проникновеннее, — заверил её я. — Давайте сейчас сразу вторую отыграю, а потом уже я предоставлю возможность спеть обе вещи вам, Анна.
Второй песней была «Я не могу иначе». Я помнил, что Пахмутова и Добронравов писали эту песню именно для Герман, но спеть она её не успела, и в итоге композиция оказалась у Валентины Толкуновой. Извиняйте, Александра Николаевна и Николай Николаевич, что заимствую у вас этот не самый большой хит, напишете что-нибудь ещё.
И вторая песня, как я и ожидал, зашла всем присутствующим. Ну а дальше пошёл репетиционный процесс, закончившийся через час с небольшим записью демо-версий обеих песен. Причём романс был записан исключительно под акустическую гитару, которая нашлась в недрах студии грамзаписи. И аккомпанировал не я, а Володя. Будучи профессионалом, он с лёта ухватил мелодию, и я просто стоял по другую сторону стекла, слушая доносящиеся из динамиков звуки музыки и слов. Так же с этой стороны стекла я слушал запись окончательной версии «Я не могу иначе», записанной всего-навсего с третьего дубля. И то первые два раза лажали музыканты, а не Герман.
Звукач сделал две копии плёнки с записями обеих песен – для Анны и для меня. Герман я отдал и партитуру, так что теперь всё зависело от её расторопности. Надеюсь, прежде чем она выступит на ТВ или песню в её исполнении пустят в ротацию на радио, никто с этими композициями не засветится. Собственно, музыканты, которые, оказывается, играли в эстрадном оркестре при Доме культуры ЗИЛ, мне лично пообещали ни с кем информацией раньше времени не делиться. А когда я заикнулся насчёт оплаты их услуг, покосившись на Герман, заявили, что она уже им заплатила.
— Анна, не стоило, — пожурил я её. — Я бы сам заплатил.
— Вот ещё глупости! — всплеснула она руками. — Если бы вы повели меня в ресторан, я бы вам, как мужчине, позволила ещё, быть может, заплатить. А это уже совсем другое дело.
— Да? Хм…
Я посмотрел на часы. Было начало девятого, время ещё детское. После этого перевёл взгляд на Анну.
— Тогда я вас приглашаю вас в ресторан.
[1] Остеогенная саркома — саркома, злокачественные клетки которой происходят из костной ткани и продуцируют эту ткань.
[2] В 1990-м году площади вернули название Манежная.
[3] Рост Анны Герман составлял 184 см.
[4] Анна Герман родилась 14 февраля 1936 года.
[5] Паньство – обращение на польском к незнакомым людям в официальной обстановке. Так Анна Герман обычно начинала свои концерты.
Глава 7
Уже сидя в машине, мы стали прикидывать, в какое заведение столичного общепита лучше ехать. Я предложил «Арагви», где мы уже бывали с Ритой, и меню которого вкупе с хорошим качеством обслуживания мне было знакомо, и Анна была не против. Имелся, конечно некоторый риск пересечься с Джапаридзе, но не каждый же вечер он там сидит… Да ср… плевать на него. Мы с ним свои дела порешали и разошлись, как в море корабли.
Вскоре я парковался на площадке перед рестораном, где, к слову, стоял даже целый «Mercedes-Benz 350 SE».
В голове мелькнула какая-то смутная догадка, но меня отвлёк голос Герман:
— Арсений, вон люди стоят у входа. Мне кажется, в ресторане нет мест.
— Не волнуйтесь, Анна, свободные места всегда есть. Просто они не для всех.
Пришлось опять проворачивать фокус с «пятёркой», благо что швейцар был тот же и, кажется, даже узнал меня, а Герман смерил оценивающим взглядом. Ну да, женщина видная, высокая, и одета прилично, хоть и не броско. Как я понял, Герман не была особой модницей, предпочитая длинные юбки и платья. И длинную дублёнку, такого же цвета, как и моя.
Когда мы оказались внутри, эстафету принял опять же знакомый мне администратор. Ему пришлось сунуть ещё одну «синенькую». Коррупция в сети ресторанов цвела махровым цветом, все об этом знали и ничего не предпринимали. Сотрудники ОБХСС сами любили посиживать в ресторанах, причём за счёт принимающей стороны. Понятно, и среди них находились честные и порядочные, но таких, как я догадываюсь, опять же, опираясь на вычитанные в сети материалы, было не так уж и много. Он меня узнал, поскольку ещё когда-то провожал к столу Джапаридзе, а затем и нас с Ритой к свободному, несмотря на табличку «забронировано»», столику, находившему в небольшом зале. Именно здесь мы когда-то с Джапаридзе и встречались. На этот раз, к счастью, физиономии то ли бандита, то ли цеховика, то ли того и другого в одном флаконе не наблюдалось.
Зато я увидел другое… Вернее, других. И понял, кому принадлежал давешний «Мерседес», чуть ли не единственный на всю Москву[1]. Буквально за соседним столиком сидели не кто иные, как Высоцкий и Марина Влади. В первый миг у меня даже захолонуло всё внутри. В той жизни так и не довелось побывать на концерте Высоцкого, а в этой жизни посчастливилось увидеть его живьём, да ещё и в неформальной обстановке. Причём из сидевших в этом уютном зальчике на Высоцкого с супругой никто особо и не пялился, во всяком случае, внаглую, хотя исподтишка поглядывали, при этом что-то (или кого-то) негромко обсуждая.
Застолье у звёздных соседей было в самом разгаре, правда, без спиртного. Понятно, Высоцкий за рулём, опасается, хоть я читал где-то, что все гаишники при появлении «Мерседеса» певца вытягивались по стойке «смирно». Вероятно, заехали просто перекусить, может быть, после спектакля… Хотя справедливости ради стоит заметить, что обычно так рано спектакли не заканчиваются.
При этом Высоцкий курил одну за другой, если судить кучке окурков в пепельнице. И курил не какую-нибудь «Яву», что по 30 копеек за пачку, а «Winston», который разве что у фарцы можно было приобрести или самому привезти из-за границы. Собственно, пачка лежала на столе, рядом с бутылкой минеральной воды «Боржоми».
Владимир Семёнович покосился в нашу сторону, и я понял, что он узнал Герман. А та узнала его, поздоровалась и одарила лёгкой улыбкой. Высоцкий брякнул: «Здравствуйте!», и кивнул, с какой-то даже снисходительностью, а Влади расщедрилась на улыбку. При этом её оценивающий взгляд на пару секунд задержался на мне. Я тоже кивнул и улыбнулся, не забывая отодвинуть стул, чтобы Герман могла на него сесть.
Из большого зала доносилась живая музыка, ансамбль с приданной ему духовой секцией играл что-то джазовое. Здесь музыка слышалась чуть приглушённой, поэтому не нужно было повышать голос, чтобы услышать собеседника.
Официант с папочкой-меню не заставил себя ждать.
