Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая - Фарид Ахмеров
Дальше шло рутинное заседание, но Штирлиц, скорее всего, успел доложить что-то Риббентропу, и Ахмеров нет, нет, да ловил на себе странные взгляды Риббентропа.
«Если не знать, что к чему, можно подумать, что я ему понравился, - подумал Фарид Алимжанович, - вот пи…сы немецкие».
В следующий перекур Штирлиц подошёл сразу к Ахмерову, предложил сигарету, французскую «Житан» с портретом жгучей цыганки на мягкой пачке. Подполковник взял с благодарностью, закурил и продолжил рассказывать про свои «видения».
В этот раз он рассказал о том, как Германия через Голландию и Бельгию нанесли удар, отвлекающий англо-французские войска, а потом основной удар подвижными механизированными и бронированными дивизиями через Ардены и до самого Дюнкерка. И вот результат, 22 июня 1940 года Гитлер в Париже. Дальше была безуспешная воздушная война с Англией. Решение разгромить Советский Союз до окончательной победы над англосаксами. Ошибка с определением России, как «колосса на глиняных ногах». Декабрьский крах под Москвой и нападение Японии на Перл-Харбор. Странное решение Гитлера объявить войну Америке, странное, если не учесть того обстоятельства, что Фюрер понял, что проиграл войну и решил сдать Германию американцам. Не русским же сдавать.
Потом Ахмеров вкратце рассказал историю Великой Отечественной войны. После эпизода со штурмом Берлина советскими войсками, Макс Отто, попросивший называть его просто Максимом, спросил, а что стало с фюрером, и известно ли, что стало с ним, Штирлицем.
- Про вас, дорогой Максим, могу сказать лишь, что вашей гибели я не видел, вы стали штандартенфюрером, до генерала не доросли, к сожалению, а может и к счастью для вас, и видимо скрылись, где-нибудь на просторах Южной Америки. Там готовят площадки на всякий случай, на случай краха режима, для высшего руководства СС и службы безопасности, ну и для таких специалистов, как вы. А фюрер, поняв, что Берлин будут брать русские, и нет никакой возможности почётно сдаться англосаксам, чтобы иметь хоть какой-нибудь шанс уцелеть, отравится и застрелится после того, как снаряды тяжёлых калибров будут стучаться в бункеры райхсканцелярии. Остальных руководителей Третьего Райха тоже ждёт незавидная участь. Борман исчезнет под обломками берлинских зданий, Геббельс отравит всю семью, включая маленьких детей, и отравится сам. Тринадцать высших руководителей будут судить в Нюренберге, как военных преступников и повесят. В том числе Розенберг и Риббентроп. Хотя Риббентроп всегда был против нападения на СССР, может, поэтому американцы будут настаивать на его повешении.
- Представляете, Штирлиц, холщовый мешок на голову, верёвку на шею и открывающийся люк под ногами, - продолжил Ахмеров, затягиваясь очередной, второй или третьей сигаретой за время рассказа.
- И это всё вы видели в своих «видениях»? Не верю, хотя изложенные факты не противоречат логике событий. Но видения, это же дичь, средневековье какое-то. Вы ведь, как коммунист, сами не должны верить во всё это.
- Верить, не верить, тоже мне ромашку устроили. И потом, один из величайших коммунистов 20-го века сказал: «Не важно, какого цвета кошка. Лишь бы мышей ловила». Даже, если вы, как доктор математики, не верите в «видения», не противоречивость изложенного, вы не сможете отрицать.
- Откуда вы знаете про мою степень?
- Как говорил Промокашка из одного известного фильма: «У него десять классов на лбу написаны», а у вас степень доктора математики.
- Кто такой промокашка?
- Не важно, не имеет отношения к делу.
В это время опять объявили перерыв оконченным.
- Давай дальше, на заседания не отвлекайся. Как они реагировали на твои «видения»? -Левицкому не терпелось узнать, что решили немцы по итогам рассказов.
- Не торопись, Владимир Иванович. Штирлиц, ведь, задал главный вопрос нашей беседы.
- Какой вопрос?
- Главный. Есть ли предопределённость в моих «предсказаниях» или возможны варианты, - и Ахмеров продолжил свой рассказ.
Фариду Алимжановичу пришлось сказать, что видения не являются единственным и нерушимым вариантом развития событий в будущем. Это, скорее всего, самый худший вариант, предупреждение о нём. Несколько раз было, что предпринятые меры позволяли не допустить трагического развития.
- Это что, даже при худшем варианте событий для вас Россия выиграет? – не выдержал Штирлиц, - а какие тогда лучшие варианты для России и для Германии? И почему вы считаете выигрыш России в вашем изложении не лучшим, или скажем так. не хорошим вариантом событий?
- Лучший вариант событий, это не нападать на СССР. И для Германии тоже. Но Германия этого не может.
- Почему? –Штирлиц, аж завёлся, - разве фюрер не может после разгрома Франции принять какое-либо другое решение?
- Фюрер, наверное, может. Но как раньше говорили в России – жалует царь, да не жалует псарь. Ваши «псари», окружающие канцлера, во многом зависят от ваших промышленников, а те, в свою очередь, от американского капитала, который и начал развитие проекта «Третий Райх», как инструмент в руках мирового империализма против, коммунистического режима в России. Да и фюрер, наверное, не такой наивный, чтобы не понимать этого. Для англосаксов самый страшный кошмар, это союз России и Германии, или хотя бы соседские, дружеские отношения. Тогда появляются независимые силы от их денег, их технологий, их рынков. Значит, рушится их мировое господство. Поэтому им интересно, чтобы русские и немцы били друг друга до посинения, ослабляя единственные силы в мире, которые им противостоят. Из мировой войны, которая начнётся завтра-послезавтра, победителем выйдет лишь Америка. Германия будет разгромлена на поле боя русскими, в тылу – американскими бомбёжками, Англия потеряет свои колонии, так как покажет свою несостоятельность удержать их. Франция будет разгромлена и унижена, и так же, потеряет свои колонии. Не говоря уже про Бельгию и Нидерланды. Японцев поставят на колени и превратят на долгие годы, а может и навсегда, в оккупированную страну. Америка станет первой мировой державой.
- А Россия?
- Россия потеряет 27 миллионов своих жителей и солдат, и долго будет залечивать раны нанесённые войной.
- 27 миллионов? – ужаснулся Штирлиц, - а Германия?
- Учитывая отношение американцев и немцев к русским, их отношение к тому, как будет выглядеть соотношение потерь на бумаге, а не в действительности, опубликованных потерь – вдвое меньше чем у русских. В действительности, наверное, столько же.
- 27 миллионов! – не мог успокоиться
