Солдат и пес 2 (СИ) - Советский Всеволод
Вот так резко он врубил «полный вперед». Мне почудилось это не самым лучшим ходом: сейчас Михеев возмутится, подымет шум до небес, то есть до потолка: да что вы говорите, да как вы смеете!.. Да я служу в Облисполкоме!..
Но ничего подобного. Задержанный сделал коротенькую паузу — секунды три, не больше. Но сделал. Приосанился. И молвил глубокомысленно:
— Завербовал, товарищи — не то слово. Я пошел на контакт с… э-э, как это сказать… с противником сознательно. Понимаете? Я хотел собрать как можно больше сведений, прежде чем идти к вам. Ну не идти же с пустыми руками! Согласны⁈
По мере монолога уверенность и даже достоинство тона нарастали крещендо. Последнее слово и вовсе было произнесено с почти победным пафосом. Михеев точно одолжение делал чекистам — дарил ценную информацию.
Однако, парням такую лапшу на уши было не повесить. Михаил многообещающе ухмыльнулся:
— Да нет, не очень. А почему тогда ты побежал от нас, как будто тебя в жопу хотели вы*бать?
Марина страдальчески поморщилась:
— Фу, Миша! Ну что это такое?..
Тот лишь отмахнулся — дескать, бабам слова не давали. Михеев горделиво заколдбился:
— Вы меня простите… Но надо выбирать выражения, товарищи…
— Тебе шахтеры скоро будут товарищи, — пообещал Михаил. — На урановых рудниках. Если повезет. Если лоб зеленкой не намажут.
Я с некоторым трудом удержал улыбку.
«Урановые рудники» — очень живучий городской миф времен позднего СССР, которой была подвержена не только молодежь, но даже взрослые. Согласно данной легенде, лиц, приговоренных к высшей мере наказания, не расстреливали, а отправляли в какие-то далекие секретные шахты добывать радиоактивный уран — мол, пусть малый толк, да будет от этих уродов. Один черт им подыхать, так хотя бы подохнут с пользой. Заодно туда же якобы ссылали и осужденных за крупные хищения, а также «политических». Последних, кстати, в ту эпоху формально не было, они проходили по разным уголовным статьям… Но, как говорится, есть нюанс.
Кстати: наряду со слухами об урановых рудниках, так сказать, в одной упряжке шли сказки о психотронном оружии, разрабатываемом нашими учеными и примененном Советской Армией в конфликте с КНР на острове Даманский. У многих находились знакомые, чьи знакомые были там и видели десятки, если не сотни трупов китайских солдат с чудовищно искаженными от дикого ужаса лицами, погибших в состоянии неконтролируемой паники…
Вот такие сказки советских народов вмиг проскользнули в моей памяти. Михаил, понятно, нужной информацией владел, пусть и не в полной степени. И разговор затеял лишь для того, чтобы поддавить на психику допрашиваемого. Но того почему-то зацепили не урановые рудники, а зеленка:
— Позвольте, что значит — зеленкой? Зачем зеленкой?..
— Чтобы пуля инфекцию не занесла, — пояснил Виктор. — По приговору стрелять-то тебя, сволочь, в башку будут? Ну вот.
Чиновник изобразил благородное негодование:
— Ну, знаете ли… Что за разговор!
— Нормальный разговор, — хмуро сказал Михаил. — Только малость в сторону ушел. Вернемся к сути!
— Вернемся, — не возражал и Михеев.
— Тогда допустим, что ты пошел на контакт с противником, как ты говоришь, ради сбора сведений. Допустим. И что собрал?
Арестант оживился, заерзал на диване. Я сообразил, что он мысленно проигрывал такой сценарий и выстроил схему монолога. Начал аккуратно, не называя имен-фамилий. Кое-где, похоже, привирал, а что-то звучало правдоподобно… Ну и в целом рассказ прозвучал так.
Примерно с год назад… ну, чуть побольше, прошлым летом. Да, прошлым летом он, Михеев, ощутил интерес к себе со стороны сотрудника другого отдела Облисполкома. Ну, здесь скажем сразу: никаких скрытых смыслов, никаких извращенных подтекстов. Для начала чиновник обратился к коллеге по делу, с решением какого-то рутинного вопроса. А когда вопрос удачно решили, тот удачно подхватил еще некую рабочую тему… показал себя в ней очень компетентным, Сергей Михайлович не захотел ударить в грязь лицом, тоже показал, что умеет соображать и действовать. Так возникли товарищеские отношения.
Сослуживец действовал грамотно, разумно. Не спешил. Постепенно в его разговорах стали проскальзывать странные нотки: некоего сожаления о жизни, о нереализованных талантах… Причем он имел в виду как себя, так и собеседника. Вот, мол, оба они такие даровитые, с таким потенциалом! И застряли в рядовых клерках. И похоже на то, что в этих чинах придется догнивать до пенсии. Поскольку продвижение зависит не от твоих способностей и работы, а от связей, знакомств, блата…
По словам Михеева, он уже на этой стадии насторожился. То бишь, ему почудилось, что кореш разводит баланду не просто так, а с интересом, втягивая собеседника в свои потаенные расклады. И якобы уже тогда возникла мысль про обращение в компетентные органы… Но все же он, Сергей Михайлович, спешить не стал, а решил вникнуть глубже, прикинуться заинтересованным лицом, набрать побольше достоверной фактологии, а вот потом…
— А потом суп с котом, — жестко усмехнулся Михаил. — Слушай, Михеев! Ты кого лечишь, а? Ты нас за дураков держишь?.. Вот не советую! Здоровее будешь.
— Простите, товарищ… Вы, я вижу, тут главный, товарищ старший лейтенант или капитан… Кстати, а товарищ рядовой, он что, тоже ваш?.. И Мариночка, разумеется? Очаровательная, несравненная Мариночка!..
— Меня зовут Марина Андреевна, — насупилась Горшенина. — Мариночка я для мамы с папой…
Михаил перекрыл их обоих:
— Вопросы здесь я задаю. Вот Михеев, дрянной ты мужик! Гнилой. А если совсем правду сказать — говно.
— Позвольте!..
— Не позволю! Теперь слушай меня.
И Михаил четко, без лишних слов изложил свое видение событий.
По версии чекиста, никаких диссидентских базаров безымянный не разводил. Это дело тухлое и ненадежное. А насадил он Михеева на совсем другой крючок. А именно — шантаж. Банально, зато прочно. Как лопатой по балде.
То, что сотрудники отдела культуры в той или иной мере «химичат» с левыми концертами, вряд ли было секретом для коллег-чиновников. Да и начальство смотрело на это сквозь пальцы, если чиновники не борзели. И, что называется, воровали с прибылей. То есть, вот допустим, турне какого-нибудь ансамбля прошло отлично, с аншлагами, принесло в областной бюджет хорошую прибыль. Тогда черт с ними, пусть пару «леваков» в сельских домах культуры забабахают. И музыкантам хорошо, и администратору, да и зав.отделом культуры тоже кое-что на карман падало. Ну что, жизнь есть жизнь… Другое дело, если кто-либо теряет берега и начинает грести под себя со всей дури. Вообще говоря, советские госслужащие — каста достаточно отфильтрованная, она как-то автоматически отбраковывала белых ворон и волков в овечьей шкуре… Да собственно говоря, любая социальная система так работает, как живой организм, стремящийся к самосохранению. Поэтому зарвавшийся сгорал довольно быстро.
Сергей Михайлович не был глуп. Правила игры он понимал отлично. Но был очень уж падок на женскую прелесть и нежность. А эта самая нежность в известных случаях требует расходов. Женщины где-то могут быть бестолковыми, а вот как мужиков доить — тут они очень хорошо соображают… Так что пришлось товарищу Михееву залезть в государственный карман. А безымянный тут как тут. Втихую, тет-а-тет предъявил неопровержимые улики. На несколько лет колонии-поселения. Ну, может быть, «химии». А может, и вовсе обойдется без суда — система не любила выносить сор из избы, тем более по легким правонарушениям. Но на карьере в этом случае, безусловно, будет поставлен крест. И не то, что больше не вырастешь, а лишишься и того, что имеешь. Возможно, сам вынужден будешь добывать себе хлеб насущный.
— … вот на эту шишку тебя и нахлобучили, — язвительно сказал Михаил. — И ты, конечно, обосрался до самых штиблет.
— Я…
— Головка от х*я!
— Миша!.. — чуть не взвыла Марина. Все-таки она была особа утонченная.
— Марина Андреевна! — строго заметил КГБ-шник. — Это мужские игры. Терпи! А ты, Сергей Михайлович, кальсоны привел в негодность, даже не говори ничего. Не серди меня. А что ты сразу думал этого типа нам сдать, и материала побольше набрать про него — в это я готов поверить. Чтобы из его рук выскользнуть и от нас откупиться. Это как раз похоже на правду!
