Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
— И как нам быть? Ты же понимаешь, что нас ждет, если мы просто уйдем? Люди ведь нам не простят этот поход. Ни тебе, ни мне, ни им, — кивнул он в сторону других старших конунгов. — Много ведь голосов звучало за дружбу с Берославом. Нам все припомнят. А в особенности то, что этот колдун был бы теперь за нас, а не против.
— Без риска не бывает побед, — пожал плечами лощенный.
— Пустые слова оставь для толпы. Нам что сейчас делать? Сам же видишь, как люди уже на нас косятся. Какие шепотки идут.
— Я, пожалуй, знаю, как разрешить нашу беду.
— Серьезно⁈ Ты сможешь как-то побороть его колдовство?
— Доверьтесь мне.
— Ты уже один раз так сказал — и вот мы тут, а наши братья кормят раков.
— Победив Берослава, мы станем непререкаемым авторитетом для всей округи. Мыслите, это могло получиться легко и просто? Победим его — к нам на поклон все сами придут. Не сможем? За каждым придется бегать и побеждать. Али не слышали, что один из бегов роксолан признал его своим расом? Бывшего раба! Перед нами не просто колдун, но хозяин здешних мест…
Все промолчали.
Слова этого человека не выглядели также убедительны, как некогда. Скорее наоборот. Но отступать было уже поздно…
* * *
— Пойми меня правильно, это все очень серьезно, — бубнил Тиберий Клавдий Помпеян. — Меня вновь предупредили быть подальше от тебя в эти дни.
— И что? — спросил хмурый Марк Аврелий. — Меня охраняют верные преторианцы. Что тебе возле меня может грозить?
— Не знаю.
— Пугают тебя. Просто пугают. А может, и меня пытаются запугать через тебя. Все же знают, что ты мне верен, и расскажешь о таких предупреждениях.
— И чьи это проказы? Сената?
— Да, безусловно. — уверенно произнес император. — Но пока не ясно, кого именно из сенаторов. Врагов у меня немало.
— А после принятия этих законов и заседании коллегии понтификов их стало еще больше. Зачем так сразу было это все делать? Растянуть бы. Хотя бы на год — другой.
— А нам бы дали эти пару лет? — нахмурившись, спросил Марк Аврелий. — День-два и они бы догадались, куда все идет. И мы бы ничего не провели бы ни через Сенат, ни через коллегию.
— А теперь они убьют тебя, и все пойдет прахом.
— Ты ведь отомстишь, — вяло улыбнулся Марк Аврелий. — И не бросишь дело. Не так ли?
— А ты думаешь, меня они не убьют? Зря. До меня дошли слухи, что сейчас обсуждают, будто все беды в нашей державы из-за Антонинов. И что пора от нас избавляться.
— Как удобно… — покачал головой император.
И тут осекся, повернувшись на звук.
К нему приближалась верховная жрица Исиды. Серьезная как никогда. Что создавало определенный диссонанс с ее обликом излишне соблазнительной женщины.
А с ней — крепкие бойцы в лориках ламинатах, маниках, поножах и развитых шлемах, выкованных не из бронзы, а из стали. У каждого имелся скутум, пилум и спата с пугио. Жрица набирала свою личную охрану из числа самых опытных ветеранов, прошедших минимум через пять кампаний. У нее было право на такую и даже большую охрану, но она обычно ограничивалась меньшим их числом.
— Что это? — напряженно спросил Марк Аврелий, который постарался сохранять спокойствие. — Ты на удивление грозная. Тебя кто-то посмел обидеть?
— Не меня. Тебя.
— Что⁈
— Тебя собираются убить на ступенях Капитолийского храма. В назидание тиранам.
— Но моя охрана… — начал было Марк Аврелий, но осекся. Услышал, как за спиной преторианцы из отряда сопровождения извлекли клинки и начали движение. Шляпки гвоздей на подошвах калиг очень хорошо были слышны на камнях. Каждый шаг.
Мгновение.
И Тиберий Клавдий Помпеян сильно толкнул Марка Аврелия. На ходу выхватывая свой клинок и пытаясь хоть что-то отразить, завязав потасовку. Но преторианцы в достаточной степени контролировали себя, поэтому лишь отпихнули цезаря, бросившись за Марком Аврелием. Да — приголубили и даже ранили. Но не более, видимо, он не являлся целью.
Император же хоть и упал, но сгруппировался и, перекатившись, вскочил да побежал. Стараясь разорвать дистанцию с преследователями.
Секунда.
И бойцы, которые шли вместе с верховной жрицей Исиды, метнули пилумы в предателей. Очень вовремя. Выкосив восемь из дюжины преторианцев, что сопровождали императора. Заодно создавая определенную давку дающей ему шансы сильнее от них оторваться.
Еще несколько секунд.
И воины жрицы врубились в преторианцев, пользуясь своим численным преимуществом. Сразу обступив со всех сторон.
— Живыми! Живыми взять! — крикнул Марк Аврелий, но было уже поздно. Эти бойцы работали жестко и очень быстро. Видимо, в отличие от преторианцев, имели богатый практический опыт, а не просто числились в привилегированном подразделении[1].
— Уходим, — твердо и решительно произнесла женщина.
— Куда⁈ А заседание Сената⁈
— Ты его не переживешь. Нужно уходить к верным войскам. Скорее.
— Все преторианцы подкуплены?
— Ты сейчас и здесь это хочешь выяснять?
Марк Аврелий ничего не ответил.
Просто кивнул и последовал за этой женщиной и ее людьми. Про цезаря они не забыли. Быстро перетянули рану. После чего подхватили под руки и потащили…
Шли быстро.
Стараясь избегать каких-либо площадей или значимых, оживленных улиц. По возможности. Хотя люди все одно — обращали на них внимание.
Впрочем, верховная жрица Исиды и не пыталась «играть» в мимикрию. Нет. Время от времени она специально останавливалась и представившись, сообщала, что преторианцы, подкупленные врагами Рима, напали на своего императора. За то, что тот пытался укрепить положение Сената, дескать, это мешало им воровать. Как тогда — на монетном дворе. И про древние свитки обязательно вворачивала, скрытые нечестивыми понтификами и фламинами, из-за проказ которых на державу упала Антонинова чума и прочие бедствия.
Она бы и в какую-нибудь крупную толпу с такими заявлениями залезла, но опасалась нарваться на преторианцев или иных лояльных заговорщикам вооруженных людей. Однако и этих «вбросов» вполне хватало — за ними быстро закипала волна народного гнева.
И если сразу за спиной верховной жрицы Исиды и ее людей шло не более чем бурление, то дальше — вдали — начинались уже раздаваться громкие крики. Весьма опасные в реалиях Рима.
—
