Повелитель корней - Михаил Алексеевич Ланцов
Его рев услышали на двух других кораблях. Благо, что они шли совсем недалеко…
[1] Буинам первое кхмерское государство, существовавшее в I-VI веках н.э. и занимавшее земли по Сиамскому заливу. Изначально возникло в юго-восточной части современной Камбоджи, в дельте Меконга. В III веке Фань Ши-мань расширил его владения до Малаккского полуострова. Однако и во II веке Буинам был важнейшим центром торговли в регионе. По сути — крайней точкой на востоке, куда ходили на регулярной основе римские торговые корабли.
Часть 2
Глава 7
171, липень (июль), 3
— На нас напали! — громко произнес вестовой, забегая в шатер.
Берослав устало на него посмотрел.
Молча кивнул, чуть бы не ляпнув что-то в духе «За Лордерон» в качестве отклика.
Потер лицо, избавляясь от наваждения, и направился на «мостик» не так чтобы решительной походкой, но вполне уверенной.
Спешить не хотелось.
Совсем.
Ибо германцы их порядочно достали, имитируя атаки. Построятся такие. Покричат. И побегут вперед. А потом резко, где-то шагов со ста — ста пятидесяти останавливаются и, показывая всякие обидные жесты, уходят назад.
Нервы это трепало.
Да и силы истощало, не давая людям нормально отдохнуть. Заодно сбивая бдительность. С чем князь и боролся, заставляя всех раз за разом отрабатывать по полной программе. Не манкируя своими обязанностями и не отмахиваясь, дескать, все равно атаки не будет.
— А вдруг будет? — спрашивал он на каждом собрании — этаком «разводе», которые он для командиров проводил каждое утро и вечер. — Вот увидят они, что мы не готовимся и не остановятся в своем натиске. И что дальше? Хотите, чтобы нас всех вырезали?
— Но люди же устают.
— Германцы устают сильнее. Нам нужно встать. Пройти полсотни, максимум сто шагов. И занять позиции. Им же выйти из лагеря. Построится. Поорать. Потом еще пробежать несколько сотен шагов. И вернутся. Их это изматывает намного сильнее, чем нас. Тем более — питание. Мы едим сытно, организованно и по распорядку. А они? Как придется и что придется. Нам тяжело, но НАМНОГО тяжелее…
Его слова пересказывали простым бойцам. Порой добавляя всякие разные детали, вроде «боевого поноса», от которого, дескать, германцы уже все страдают. И много чего другого.
Пока это помогало.
Вон — он вышел, а бойцы уже заняли места согласно боевому расписанию. Любо-дорого посмотреть. Чисто, аккуратно и толково. Даже выстраиваться не ленились, ибо он особенно на это обращался внимание. Ведь стал небрежно — перегородил проход какой или наоборот — не заблокировал его как следует…
Шок от провала общего штурма длился у германцев на удивление недолго. Видимо, и гётов, и квадов задело, что тела их боевых товарищей просто выбрасывали в реку на корм рыбам да ракам.
Не в их обычаях такое обращение.
Так поступали только с подохшей от чего дурного скотиной. А тут — воины. А может быть… им и отступать-то было некуда? Земли ведь по весне не пахали, и возвращение на правый берег не сулило им ничего хорошего.
Берослав не понимал, как конунги сумели общинников уговорить на такую авантюру. Не иначе как лживыми посулами. Но смысл в таком поступке определенный имелся. Ведь если отступать некуда, то им оставалось идти только вперед. Из-за чего, даже понеся такие тяжелые потери, они устояли морально и довольно быстро оправились.
Для них разгром «этого нарыва» в лице Берослава открывал окно возможностей по уничтожению роксоланов. То есть, к их собственному выживанию. Вот и упирались как могли. Но и атаковать в лоб не решались. По банальной причине — им было страшно.
Колдун же.
А среди них это мнение распространилось очень быстро, так как всецело объясняло поражение. Ведь никто не любит винить себя, обычно находясь в поисках того, на кого бы можно было свалить собственные ошибки. А тут такой подходящий «подарок». Вот все и подхватили. Даже сами конунги, которые по неосторожности запустили эту «утку», вскоре попали под ее воздействие.
Одна беда — восстановиться восстановились и устояли, а вот полноценно атаковать повторно германцы не решались. Вот и старались извести людей Берослава и, если повезет, спровоцировать на атаку. Полагая, что в поле колдун окажется не так силен. Из-за чего не только вот так набегали, имитируя штурмы, но и подолгу всякие гадости кричали…
Ситуация затягивалась.
И это напрягало конунгов все сильнее и сильнее. Продовольствие-то уходило. И если у Берослава, по слухам, запасов было до весны, то у них — нет. Получался этакий цугцванг, хотя, конечно, германские конунги не знали такого слова. Просто понимали, что каждый день промедления ухудшал их положение. Но… еще одна такая атака и считай, каждый третий голову сложит.
Жуткие потери!
Ставящие под вопрос сам факт выживания руководителей похода…
— Проклятый колдун! — процедил один из конунгов, наблюдая за тем, как в лагере все вновь выстроились словно «оловянные болванчики». Раз-раз-раз и вновь каждый на своем месте.
— А ты говорил — он не центурион, — фыркнул его собеседник.
— И сейчас скажу. Ты когда-нибудь видел, чтобы центурион держал в таком порядке своих людей?
— Быть может, он хороший центурион? — пожал собеседник плечами.
— Колдун! Он проклятый колдун!
— Как будто для нас это что-то меняет? Делать-то что будем?
— Надо идти на переговоры и пытаться его убить. Тогда его люди просто разбегутся сами собой.
— Ты сам веришь в то, что это получится сделать? — усмехнулся лощеный конунг, с явным таким налетом римской культуры во всем его облике. — Ты видел его броню? Такую просто ее не взять. К тому же он опытный. Помнишь, как он на встрече встал?
— Как?
— Чтобы не мешать в нас стрелять с вала, если что.
— Да?
— Мне стало очень нехорошо, когда приметил. Там ведь, напротив, на вал взошли не его легионеры, а сирийские стрелки. Помнишь их? Вот. Эти лихо бы нас всех утыкали стрелами — расстояние-то смешное. К тому же, если он колдун, то вряд ли его вообще можно каким-то простым образом убить. Они, по слухам, очень живучие. Чтобы такую тварь, как Берослав, извести, его надо изловить да сжечь живьем, а пепел с горы развеять, чтобы не возродился.
— Неужто все так плохо? — удивился молчаливы конунг в годах.
— Сказывают, что в Берослава воплотился древний колдун, покой которого потревожили. Вот он жути
