Сын Багратиона (СИ) - Седой Василий
Слушая Константина Александровича и наблюдая за ним во время беседы, я обратил внимание, что он, по большому счету, хоть и был расстроен отношением к нему зятя, но трагедии из этого не делал. Говорил рассудительно, был немного раздосадован, что придется уезжать, но воспринимал это спокойно, с определённой долей фатализма. В общем, вёл себя, как сильный человек, привыкший встречать невзгоды лицом к лицу, чем и подкупал.
Естественно, я не мог не задать ему вопрос о его ранении, из-за которого ему пришлось покинуть службу. А когда услышал ответ, то сначала не понял, как к этому относиться. Ранений у Константина Александровича, на самом деле, было несколько, но только одно тяжёлое, когда пуля попала в грудь и сломала пару рёбер. Он тогда только чудом выжил. Вся фишка в том, что это было давно, ранение совершенно не мешало ему нести службу ровно до тех пор, пока его место «начальника крепостной артиллерии» не понадобилось «нужному» человеку. Говоря проще, военные чиновники под надуманным предлогом отправили Константина Александровича на гражданку, и таким образом, освободили тёплое место для сына нужного человека.
Времена другие, а в стране происходит все то же, по-другому, похоже, у нас никогда не будет.
По итогам нашего разговора я всё-таки принял решение попробовать получить этого человека себе. Поэтому и задал вопрос, что называется, с подвохом:
— Константин Александрович, я Вам сейчас задам один немного странный вопрос, на который вы сразу можете не отвечать. Как Вы смотрите на то, чтобы остаться в столице, работать конкретно на меня и в перспективе стать очень богатым человеком?
Его реакция мне понравилась. Он немного подумал и уточнил:
— Я правильно Вас понимаю, что работать нужно не на Вашего отца, не на семью, а именно на Вас?
— Да, все так. Более того, мой отец, как и моя семья, ничего о нашем сотрудничестве знать не должны. Для них Вы будете только моим бывшим наставником, и ничего более.
— И чем, позвольте спросить, мне придётся заниматься?
— Это Вы узнаете, если дадите свое согласие. А так заниматься придётся много чем, в том числе и делами, не пользующимися одобрением общества.
— Очень обтекаемо, а в особенности настораживает последняя фраза. Можно привести пример, чтобы иметь хоть какое-то понятие о делах, осуждаемых обществом?
Я на это пожал плечами, секунду подумал и ответил:
— Да, можно. Допустим, что Вы скажете, если Вам предложат организовать в столице казино?
— Вот оно, в чем дело. Поэтому сюда приехал этот купец? — Задумчиво спросил Константин Александрович, и не дожидаясь ответа, тут же задал другой вопрос.
— Так, казино, которое… Ваше?
— Придумал все я и частичную прибыль с него я получаю. Но эта информация не для всех, вернее, об этом никто не должен знать.
— Даже отец? — С невеселой улыбкой уточнил Константин Александрович — Отец в первую очередь.
— О, как интересно, — немного растягивая слова, произнес собеседник и уточнил:
— Казино это ведь не все?
— Нет, не все. Да и заниматься конкретно работой заведения Вам не придётся, для этого у меня есть другие люди. Перед вами, в случае вашего согласия, будут стоять другие, гораздо более серьезные задачи.
— Никогда бы не подумал, что ребенок, даже если он княжий сын, может вести такие дела.
— Об этом никто не знает, и знать не должен, — тут же парировал я.
— Да, я уже понял. Могу я взять время на размышление?
— Конечно, можете, но затягивать не желательно. Дел действительно много, и мне их с Вами или без Вас нужно решать. Поэтому мне желательно уже завтра узнать, что Вы в итоге решили.
На этом мы, собственно, и закончили разговор, потому что подошли к дому, где встретились с отцом, который как раз покидал карету, вернувшись со службы.
Надолго в гостях Константин Александрович у нас не задержался, даже несмотря на то, что родители приняли его очень тепло. С отцом они вообще плотно зацепились языками на тему боевых действий на Кавказе. Но, при этом Константин Александрович сразу после чаепития, организованного по случаю его появления, откланялся, сославшись на неотложные дела, и покинул наш дом.
Я же после его ухода начал приставать к отцу со своими накопившимися вопросами. Конечно, приставать — громко сказано. Но некоторые вопросы, действительно, требовали решения, поэтому мне и пришлось их обозначить. Первый и главный вопрос — это неудобство проживания меня и моих ребят в разных частях города. Здесь, помимо того, что у ребят пропала возможность получать уроки фехтования от настоящего мастера (а итальянец проживал у нас в гостевой комнате), плюсом ещё и время, которое тратится на дорогу для занятий с ненавистным капралом. Как не крути, а ребятам приходится находиться в дороге больше двух часов. Но и это не все. Те же занятия, которые ведёт вредная графиня им тоже приходится посещать у нас дома, что в свою очередь, занимает дополнительное время на дорогу. В целом, получается, что ребята чуть не половину дневного времени находятся в пути. Понятно, что это никуда не годится.
На вопрос отца, что я предлагаю, я ответил, не задумываясь:
— Надо мне переселяться в усадьбу. Так будет лучше для всех. Последнее утверждение, конечно, спорное. Мама с сестрёнкой будут против, но для меня точно будет лучше. По любому, пригляд там будет не такой, как здесь. А, значит, и свои дела я смогу там мутить более активно.
В принципе, отец был не против, он согласился с моими аргументами. А потом общими усилиями мы и маму убедили в необходимости этого моего переселения. Тем более, что я ведь уезжаю не в другой город, соответственно, навещать их буду часто. В общем, все срослось, как я и хотел. Более того, заметил, что отец за короткое время моего здесь пребывания привык ко мне, что ли. Во всяком случае, он иногда мог позволить себе взъерошить мне волосы, да и общаться нам стало легче. Пропала непонятная отчужденность, появлявшаяся ранее во время разговоров.
Правда то, что он не стремится больше начинать разговоры о моих предсказаниях слегка напрягает, но не так, чтобы сильно. Скорее всего, мне придётся самому решать вопрос подготовки к войне с Наполеоном, и я к этому, по большей части, готов.
Получив добро, я не сразу же кинулся уезжать. Тут и встречи, назначенные на завтра, не позволяют немедленно собраться в путь, и людям надо дать возможность собраться. Дед Вахтанг со своими грузинами и казаками тоже ведь поедут со мной. Я попытался избавиться от его опеки, аргументировав это тем, что в усадьбе живёт сотня бойцов, которые никому не дадут меня в обиду. Но тот даже слушать меня не стал. Просто обозначил, что едет со мной, и все. Опять же, вредную графиню и злого капрала надо перенаправить на проведение занятий в усадьбе, куда их будет доставлять принадлежащий нам экипаж. В общем, отъехать сразу не получится при всем желании. Да и не надо мне так торопиться.
Весь остаток дня я пребывал в хорошем настроении, а потом оно слегка испортилось, когда отец задал мне неожиданный вопрос:
— Сын, а сколько у тебя в усадьбе осталось чачи? Меня особенно гусарская интересует.
«Офигеть, не хватало ещё, чтобы отец у меня спился, а виноватым в этом буду я», — подумал я про себя и ответил на вопрос своим вопросом:
— А сколько надо?
Отец как-то тяжело вздохнул:
— Много. Замучили меня уже просьбами добыть ещё такого напитка, даже его Величество заинтересовался. Лучше бы я не показывал им эту водку.
— Ну напитка пока ещё довольно много. — Ответил я отцу и про себя подумал: «Блин горелый, чем мы народ в казино завлекать будем?»
Глава 16
«Человек слаб, а разумом его наградили, чтобы была возможность им манипулировать», — размышлял я, развалившись в удобном плетеном кресле и наблюдая за бухим в дымину капралом, который на импровизированном плацу пытался изобразить идеальную строевую подготовку. Уже минут сорок бедолага старается. Увлекающейся натурой он оказался, пусть и только в одном направлении. Первый раз такого фаната строевой подготовки встретил, монстр, по-другому не скажешь. Нормальные люди, перепив, о бабах думают, а этому лишь бы маршировать, рисуясь своей выправкой. А как забавно он злится из-за того, что шатается и у него не получается правильно. Так и хочется включиться и начать командовать ему его любимое «ать-два», но нельзя, а то вдруг вспомнит, зачем он здесь.
