Сын Багратиона (СИ) - Седой Василий
Второе: их представители войдут в мою команду в качестве советников или, может, своеобразных министров, и я буду прислушиваться к их мнению. Но решения буду принимать самостоятельно, соответственно, и исполнения этих принятых решений буду требовать сполна.
Третье, что им больше всего не понравилось: в будущем княжестве любая церковь будет существовать сама по себе, властных полномочий у нее не будет. Мне глубоко пофиг, в какого бога и как будут верить люди, все они перед законом будут равны, и точка.
Четвёртое: будущие законы, по которым будем жить, разработаем вместе, и я все сделаю для того, чтобы они были справедливыми, но одно останется неизменным при любом раскладе. Власть князя будет в определённой степени абсолютной, и это не обсуждается. Понятно, что абсолютной эта власть будет условно, и определённые рычаги сдерживания на случай, если к власти придёт неадекват, останутся. Но сам принцип построения властной структуры будет на монархической основе и никак иначе.
Было ещё пятое, шестое и так далее, в общей сложности более двадцати пунктов, но основные, которые вызвали неоднозначную реакцию, именно первые четыре.
Естественно, эти аксакалы не могли просто вот так вот взять и все это принять. Понятно, что они хотели все сказанное похоронить в ворохе обсуждений, поправок, уточнений и прочей лабуды. Но, как я уже говорил, я высказал свое видение нашего взаимодействия, и на этом все. Им оставил только два варианта действий: либо воспринять все сказанное мной как руководство к действию и начать работать в этом направлении, либо нам с ними нужно просто распрощаться, ничего не начиная.
Со стороны, конечно, все это смотрелось странно. Не ведут подобным образом переговоры серьезные люди. Но было у меня какое-то чувство, что с этими деятелями нужно поступить именно так, и все тут. Не знаю, почему я так решил, это на уровне инстинктов. Как ни странно, подобный подход сработал именно так, как я и хотел.
Аксакалы, пару дней помаявшись дурью и обсудив между собой мои слова, увидели, что я в принципе утратил к ним какой-либо интерес, сдались и согласились принять все без каких-либо изменений. Собственно, только после этого у нас и начался уже действительно конструктивный диалог, итоги которого облегчили мне жизнь, но и добавили головной боли.
С этим я незаметно для себя и задремал, успев напоследок подумать, что все у меня только начинается.
Как это часто бывает, никто меня не стал будить, когда обоз остановился на стоянку. Нет, поначалу будили, чтобы накормить ужином, да и ценные указания получить, но потом перестали. Просто оставляли еду в моей кибитке, и я ел, когда просыпался, а потом перебирался к себе обратно. Очень уж хорошо спалось мне в копне сена под тёплым тулупом, поэтому и появилось этот ритуал или что-то вроде того.
Так и сейчас я проснулся уже в темноте, что неудивительно, зима ведь, темнеет рано. Только в отличие от прошлых разов сейчас меня разбудило покачивание саней и скрип снега. Складывалось ощущение, что мои сани куда-то едут. Высунув нос из под воротника тулупа, я сразу понял, что мы и правда едем. Притом от лагеря, который неплохо просматривался в отблеске костров, сейчас уходили три десятка саней, груженных в основном кормом для лошадей, овсом и сеном.
Несмотря на сонную одурь, я мгновенно оценил, чем для нас грозит потеря именно этой части обоза, который сейчас кто-то нагло уводит. Но обоз — это ладно, меня ведь, получается, тоже крадут.
Конец книги.
