Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж
— Самолёт обратно через два часа, — перевёл Сколярин.
Алонзо подкатил к ней невероятно красивый бирюзовый чемодан на колёсах с длинным эмоциональным монологом. По размеру такой же, как у нее, но она приехала с чемоданом с самодельными колесиками… А этот был самим совершенством…
— Подарок от семьи, — коротко объяснил переводчик.
Галия, пораженная тем, что ради нее прислали замдиректора серьезной компании из самой Италии, начала искренне благодарить его и переводчика за внимание. Передала сеньору Эль Хажж и его супруге свою благодарность и наилучшие пожелания.
Сколярин старательно переводил её слова на итальянский, Алонзо прощался эмоционально, даже руку ей поцеловал.
— Приятно было с вами познакомиться, — улыбалась она им обоим.
Наконец, они ушли, и Галия попробовала поднять чемодан. Он оказался, судя по весу, далеко не пустым. Килограммов так пятнадцать, не меньше… Она взяла его за ручку и осторожно покатила через весь холл в сторону лифта. Чемодан отлично катился следом, и она перестала на него оглядываться.
Как мы теперь Фирдаусу с Дианой будем должны! — сокрушённо качала она головой, — такое внимание! Словно я какая герцогиня там… Но что же внутри, а?
* * *Москва. Трикотажная фабрика «Луч».
Головин собирался ехать после работы к Регине и хотел уйти с работы пораньше, чтобы заехать на рынок за цветами. Но, как назло, в три часа объявили партсобрание. Головин мысленно чертыхнулся. Ему совсем не улыбалось задерживаться у любовницы надолго после работы. Дома ждёт жена с ужином, сильно опоздаешь, начнутся расспросы, подозрения, а то и проверки… Кому это надо?
Он уже приготовился подремать во время собрания, как услышал вдруг свою фамилию. Сердце часто забилось, когда он услышал, что член парткома Блохин, старый пердун, который всегда его недолюбливал, с торжествующим видом докладывает о проверке сигнала о том, что у него, главного инженера, есть любовница.
— Мы до последнего, товарищи, не верили, что речь идёт о нашем главном инженере, — рассказывал он. — Но его опознали соседи по фотографии с доски почёта. Вот так, товарищи. Как тебе, Юрий Степанович, удаётся и квартиру молоденькой первокурснице снимать и семью содержать?
— Да-да, — подхватила у него инициативу член парткома Истомина, — скажи нам, пожалуйста, Юрий Степанович, как тебе удаётся на свою зарплату и любовницу подарками задаривать и букетами огромными, и детей растить? Они у тебя хоть кушают нормально, или все на эту девушку легкого поведения уходит?
— Не только подарками и букетами, — добавил председатель парткома Кудряшов. — Соседи видели, как ты ей дефицит целыми авоськами таскал. Даже икру чёрную…
* * *Нифига себе, у нас главный инженер живёт! — подумал председатель месткома Рыбин. — Квартиру молоденькой студенточке снимает и икрой чёрной её кормит⁈ Как это он так умудрился?
— Это правда, что ли, Юр? — потрясённо спросил он, но Головин сидел в полуобморочном состоянии, бледный как простыня, не в силах сказать ни бэ, ни мэ… Это выглядело однозначным признанием вины. — Ну, знаешь ли!..
Рыбин шумно выдохнул, переполненный негодованием вперемешку с завистью… Откуда у него столько денег⁈ — подумалось ему.
— Снимать квартиру молодке, кормить её дефицитом… Это, получается, жить на две семьи? — спросил он, уже больше для зала, не рассчитывая на ответ самого виновника неожиданного партсобрания.
— А неплохо устроился! Одна жена детей растит, вторая, студенточка, для удовольствия, — добавил из зала ехидный мужской голос. — Прям тебе шах-падишах!
— Устроил тут гарем! — с негодованием добавил женский голос. — Типичный носитель буржуазных пережитков! Товарищи, как он вообще просочился в наши ряды?
* * *— Товарищи! — постучал карандашом по графину председатель парткома Кудряшов. — Мы должны принять непростое решение. Однозначно, такое поведение недостойно члена партии, которому доверена серьёзная должность. И самое неприятное, что Головин опозорил нас на весь район! Это дело на контроле в райкоме партии!
— А ещё на доске почёта висит! — добавила начальник отдела кадров.
— Уже не висит, — многозначительно ответила Истомина. — Соседи его любовницы по фотографии с доски почёта его вчера и опознали.
Головин застонал и схватился за голову. Он всё понял… Ещё только Кудряшов заговорил про райком, Головин всё понял. Какой же он дурак! Самовлюблённый идиот! На что рассчитывал, когда Володина не послушал?.. Что о себе вообразил, когда вызов таким людям бросил? Вот они и приняли меры…
А собрание, тем временем, продолжалось. Истомина, ведущая протокол, предложила исключить его из партии. Ожидаемо, голосовать против никто не стал.
— Юрий Степанович, — обратился к нему Кудряшов. — Решением сегодняшнего собрания ты исключен из рядов КПСС. Сдай партбилет…
В каком-то тумане Головин вытащил из кармана пиджака одновременно пачку сигарет, пропуск и партбилет. Сигареты забрал, а оба документа положил перед председателем.
— Ну, пропуск пока рано, — ответил ему Кудряшов, забирая партбилет. — Это руководство будет решать…
Что там решать? — чуть не взвыл Головин. — Главный инженер и не член партии? Да такого не бывает.
Он встал и побрёл в пока ещё свой кабинет…
* * *Коллеги Головина не спешили расходиться после собрания.
— Нет, но вы мне можете объяснить? — спрашивал Блохин. — Он что, денег жене совсем не давал? А на что семья-то тогда жила?
— Может, он квартиру родительскую сдавал? — предположил председатель месткома.
— Тайком от жены? — возразили ему. — Как вы, Михаил Дмитриевич, себе это представляете?
— Ну да… Сложно, — был вынужден признать тот.
Ирина Николаевна Истомина послушала, послушала эти разговоры, направилась к себе в кабинет и взялась за телефон. Надо бы позвонить жене Головина. Она всегда ненавидела эту высокомерную сучку. Вечно манерная, да хвастается — мой Юрочка то, мой Юрочка это… Как же приятно позвонить ей по такому поводу и сбить спесь.
— Светочка, это Ира Истомина. Здравствуй, дорогая, — трагическим голосом произнесла она. — У меня плохие новости, Свет… ты лучше присядь…
* * *Глава 18
* * *Москва. Трикотажная фабрика «Луч».
— Что случилось? — услышала Ирина Николаевна Истомина на том конце взволнованный голос жены Головина. — С Юрой что-то?
— С Юрой… Из партии его сейчас исключили… Я только что с партсобрания.
— Да ты что⁈ А за что же?
— За любовницу, Свет… Об этом вся фабрика сегодня узнала. Я подумала, лучше ты от меня узнаешь…
— Что за ерунда? Какая любовница? Он же дома всё время, на глазах…
— Студентка первокурсница, он квартиру ей снимает, подарками и цветами задаривает, ещё и дефицит сумками таскает. Её соседи видели даже икру чёрную в авоськах с дефицитом… А уж как она одевается и обувь меняет, не чета нам…
— Да что за ерунда? Это точно про моего Юрочку? Откуда у него деньги на всё это? — не могла поверить Головина.
— Светочка, у нас у всех на собрании тот же вопрос возник, — ответила ей Истомина. — Вот только Юрочка твой на все вопросы молчал, как партизан. Но по морде видно было, что все признает.
— Ладно… Пусть только придёт домой, — проговорила Головина и положила трубку, не попрощавшись.
Истомина хмыкнула, услышав короткие гудки. Эх, сейчас Головин жене всё расскажет, и что за студентка, и откуда у него деньги на такую красивую жизнь? Одно жаль — полюбоваться бы на это зрелище собственными глазами!
* * *Вернувшись к себе в кабинет после партсобрания, председатель парткома Кудряшов сел за свой стол и устало вздохнул.
Как же всё это неприятно, — думал он. — Головин, дурак, всех подставил, и себя, и меня… Но как я всё-таки правильно сделал, что взял с собой на проверку сигнала Истомину и Блохина! На собрании они, в основном и выступали, я всего несколько фраз добавил. Никто не скажет, что я кровожадный… Истомина протоколы сейчас оформит и можно звонить Володину… А, хотя, чего ждать?
