Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж
— Отлично, — обрадовался я. — Тогда, позвоните мне, пожалуйста. Надо же художников уже подключать… Им же тоже время надо, полотно-то будет монументальное, в полный рост, да ещё и в увеличенном масштабе.
— Смотрю, вы серьёзно решили к этому вопросу подойти? — уважительно кивнул он, видимо, прикинув, сколько это будет стоить.
Выйдя из Института археологии, решил съездить на камволку, а то с апреля у них не был. Надо узнать, как там у них дела?
* * *Румыния. Бухарест.
В понедельник с самого утра Андриянов и Белоусова отправились к организаторам конкурса. Антон проявил чудеса организаторского таланта, выбив для Валерии Николаевны большой двухтумбовый стол и два добротных стула. К началу торжественного открытия конкурса они уже во всеоружии встречали гостей и участников в большом холле, совсем недалеко от столов регистрации участников. Пройти мимо них было невозможно, несколько десятков советских книжных новинок привлекали внимание посетителей и возле них всё время толпился народ, перелистывая новые издания. В советской Румынии русский язык преподавали в школах, так что смотрели книжки не только ради картинок…
Ещё в самолёте они обсудили между собой план работы. Андриянов взял на себя организационную часть, а представлять потенциальным читателям книги предстояло Валерии Николаевне и Галие, когда та со своим парикмахером вылетят из соревнований.
— К сожалению, я на этом месте буду совершенно бесполезен, — подвёл он обоснование под тот факт, что не собирается сидеть за столом с книгами. — Я никому, ничего не смогу сказать по представленным у вас новинкам.
— Ну, надеюсь, нам с вами недолго придётся вдвоём тут отбиваться, — улыбнулась ему Белоусова. — Не возьмёт же Земченко опять первую премию. Это, всё-таки, Европа!
Она произнесла слово «Европа» с таким пиететом и придыханием, мол, куда там какому-то Земченко до европейских мастеров?
В понедельник ей пришлось часа четыре провести за столом в фойе, пока шла церемония открытия и концерт. Андриянов исправно отпускал её на короткие перерывы, приносил кофе из буфета и пирожные. Первый день работы не показался им обоим слишком утомительным.
* * *Москва. МГУ.
Ничего себе! — думала Луппиан. — Быстрова доигралась-таки… Ну, этого и следовало ожидать!.. Хотя, вот так, чтобы до райкома партии дошли вести о её похождениях — это же умудриться надо было!
А чего я, собственно, удивляюсь? Она даже не смутилась, когда её Гусев спросил, кто ей квартиру съёмную оплачивает? В глаза ему смотрела пренебрежительно и чуть ли не смеялась, мол, сам-то ты так не можешь? Это она зря, конечно. Гусев так разозлился, что велел поставить на собрании вопрос не только об её исключении из комсомола, но и перед деканатом о целесообразности её дальнейшего обучения в МГУ…
* * *Регина была уверена, что Гусев не посмеет тронуть её после того, как Юра через свои связи показал ему его место. Но Луппиан объявила комсомольское собрание факультета после пар и велела конкретно ей быть в обязательном порядке.
Заметив на лицах собирающихся в зале после пар комсомольцев весёлые улыбки, Регина подумала было, что и в этот раз поговорят, объявят может быть снова какой-нибудь выговор, и на этом всё закончится.
Но зал ошарашенно притих, когда Луппиан начала озвучивать факты.
— В комитет комсомола МГУ обратилась партийная организация одной московской фабрики. Им стало известно, что комсомолка нашей первичной организации Регина Быстрова является любовницей их женатого сотрудника, имеющего двоих детей. Быстрова живёт на съёмной квартире, которую ей оплачивает её любовник. Получает от него дорогие подарки, дефицитные продукты, букеты цветов в любое время года и так далее. Быстрова припеваючи живёт за чужой счёт, отнимая при этом деньги от семьи и от детей своего любовника. Учитывая, что у Быстровой уже есть строгий выговор от сентября прошлого года, предлагаю собранию рассмотреть вопрос об исключении Быстровой из комсомола, а также обратиться в деканат о целесообразности её дальнейшего обучения в университете. Считаем, что девушке с таким аморальным взглядом на жизнь, нечего делать в главной кузнице кадров Советского Союза!
Зал удивлённо загудел. Взгляды, которые ловила на себе Регина, совсем не были сочувствующими, в лучшем случае, на неё смотрели с удивлением и любопытством. В худшем — с презрением и осуждением.
Началось голосование. Луппиан не стала делить вопрос об исключении из комсомола и из университета на два раза, голосовали одновременно. Против её исключения не голосовал никто. Были воздержавшиеся. Их даже набралось полтора десятка, но против целого факультета это капля в море.
Её исключили, потребовав тут же отдать комсомольский билет. Не ожидавшая такого Регина потрясённо смотрела в одну точку, пытаясь понять, кто за всем этим стоит? Слёз не было. Было одно единственное желание — найти обидчика и отомстить.
Кто бы это ни был, он об этом пожалеет, — сжав кулаки, думала она. — Все расскажу Юрочке. Он за нее — горой! Снова позвонит своему другу, и тот все поправит. Принесут ей членский билет комсомолки обратно, и еще уговаривать будут взять его…
* * *Румыния. Бухарест.
Галия была в прекрасном расположении духа. Все её опасения и сомнения по поводу продажи привезенной водки и икры рассеялись ещё вчера и не омрачали больше праздничное настроение. Они заранее ещё в Москве договорились с Наташей Суворовой, старой знакомой по Воронежу, что опять поселятся в одном номере.
— Муж, когда в аэропорт ехали, говорил, что лучше продать всё персоналу гостиницы, пусть чуток дешевле, но зато без проблем, — поделилась с подругой Галия ещё в самолёте. — А то как потом? Вечерами после конкурса бегать по подворотням и искать кого-то, кто у тебя купит это всё на три копейки дороже?
— Ещё поймают, — испуганно согласилась Наташа, представив себе эту картину. — Прямо в гостинице если — просто отлично!
Поэтому они оказались готовы, когда, как только они заселились, к ним заглянула дежурная по этажу и спросила, есть ли у них что-нибудь на продажу? Они сразу ей всё и сбыли.
Всех советских командировочных разместили в одной гостинице и вечером, после церемонии открытия, вся делегация дружно отмечала начало конкурса в ресторане при гостинице.
Андриянов и Белоусова тоже присоединились к соотечественникам. В ресторане крутили новинки зарубежной эстрады. Командированные наслаждались моментом, но не выходя за рамки приличий. Все знали, что их сопровождает сотрудник комитета, а может и не один. Никому не хотелось из-за какой-нибудь нелепой глупости стать невыездным. А то и получить неприятности на работе…
В разгар веселья музыка вдруг смолкла.
— Товарищ Ивлева! — громко позвала дежурная портье.
Галия немедленно направилась к ней и музыку опять включили.
Дежурная вывела её в холл гостиницы и подвела к двум незнакомцам. Они оба оказались иностранцами. Один вообще не говорил по-русски. А второй, молодой скромный мужчина лет двадцати пяти, оказался его переводчиком. Общался он по-русски с заметным акцентом, но вполне сносно.
— Роберто Сколярин, — представился он, — разрешите представить вам сеньора Алонзо Скварчалупи, — начал он. — Заместителя директора компании «Роза Росса» сеньора Тарека Эль Хажж.
— Очень приятно, — ответила она, начиная широко улыбаться.
Фирдаус звонил ей перед командировкой, уточнил даты и где они остановятся, но ничего не обещал. И тут, вдруг, целый заместитель его отца прилетел из Италии, да ещё с переводчиком!
Она была приятно удивлена и растрогана, пригласила было их пройти в ресторан при гостинице. При этом, оглянувшись, она увидела, что человек десять из их делегации тоже вышли в холл и с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим.
Но Алонзо замахал руками что-то быстро и много объясняя на итальянском.
