Кремлевские звезды (СИ) - Ромов Дмитрий

Мы всю ночь ждём вылета, ютимся на подоконнике, пытаемся спать. Наташка сопит на моём плече, а я слежу за редкими самолётами взлетающими и садящимися за окном.

В Адлер мы прилетаем рано утром. И, о, чудо, такси нет. Ни одной машины.

— Что будем делать? — спрашиваю я.

— Поедем на автобусе, — улыбается Наташка. — Ты чувствуешь, какой воздух? Это морем пахнет, да?

— Ага. И дождём. Ты первый раз здесь?

— Да, а ты?

— Давно когда-то бывал.

— Не ври, — хохочет она.

Я невольно ей любуюсь. Глаза горят, щёки румянятся, волосы развиваются, озорная, заряженная на счастье. Ну и что, что всю ночь не спала? Зато вот вам Сочи! А вот вам я, Егор Брагин.

— А куда нам ехать? У нас есть бронь Росавиахима?

— Хорошо учишься, далеко пойдёшь, — качаю я головой и, притянув к себе, целую.

Жду не дождусь, когда мы заселимся в отель.

— А бронь есть, конечно, вот она, здесь — хлопаю я по груди.

Там во внутреннем кармане ветровки лежат наши паспорта и пачка денег.

— Поедем в «Жемчужину» или в «Москву», — говорю я. — Сориентируемся, по обстоятельствам. Только смотри, сумочку из рук не выпускай, а то карманники здесь ушлые.

Подходит автобус, жёлтый Икарус с гармошкой. Дышать сразу становится не так приятно. Мы забираемся внутрь. Как так, такси нет? Охренеть, честное слово. Народу набирается довольно много.

— Нелётная погода была, — говорит улыбчивый парень лет тридцати. — Вот таксисты все и остались по домам.

Его прижимает к нам. Мы стоим у задней двери, рядом с одиночным местом, где обычно сидит кондуктор, но сейчас там занято. Мотает нас весьма основательно, ещё и соляркой несёт капитально, так что удовольствие ниже среднего.

— Девушка, вон место освободилось, садитесь, а то я вижу вам нехорошо как-то, — говорит тот же парень и показывает на здорового дядьку колхозного вида лет сорока, сползающего с кондукторского сиденья.

Колхозник протискивается мимо нас, цепляя каким-то баулом. Явно не из Новосиба прилетел, вообще не прилетал, сто процентов местный. Блин, да осторожнее, дядя, ёпрст!

Пока я помогаю Наташке пробраться на сиденье, автобус останавливается.

— Подскажите, здесь железнодорожная станция? — тревожно спрашивает крепкая белокурая дама и начинает пробираться к дверям.

Она успевает вырваться наружу со своим чемоданом, и дверь сразу закрывается. Автобус ползёт дальше. Я стою рядом с Наташкой и любуюсь ею. Она ловит мой взгляд и улыбается, а потом, не сразу, через какое-то время, минут через пять, опускает голову и… резко её поднимает.

— Егор!!! — чуть не в панике шепчет она.

Я слежу за её взглядом и вижу… твою ж дивизию… аккуратную прорезь на груди. Как раз там, где были деньги и документы.

Я резко разворачиваюсь. Дружелюбный словоохотливый парень по-прежнему стоит здесь и как ни в чём не бывало улыбается. Он, сука. Во-первых, кроме него некому, а, во-вторых, я по роже вижу, он.

Я отталкиваю мужика с чемоданом и протискиваюсь к парню.

— Сука, урою, — цежу я сквозь зубы.

— Ты чё, пацан, — делает он удивлённое лицо. — Укачало что ли?

— Сейчас я тебя укачаю, козлина, — хриплю я и начинаю его ощупывать.

— Дурак что ли? — в лицо мне смеётся он.

Сука, сто процентов это он, вот только куда…

— Остановите автобус! — кричу я со всей мочи. — Человеку плохо!!! Наталья, скорей сюда, мы выходим!

Он же скинул мой портмоне колхознику! Точно! Вот я лошара.

— Остановите автобус!!!

— Водитель сказал здесь нельзя, за поворотом остановит, — передают мне.

— Да скорее же!!!

Автобус пыхтит, стонет и останавливается в кармане за поворотом. Мы вырываемся наружу.

— Идём! — бросаю я и, схватив за руку, тащу Наталью на противоположную сторону дороги.

Отсюда открывается захватывающий вид, только кому он сейчас нужен. Едет «Волга». Я машу, но она, объехав меня по встречке пролетает мимо. Козёл. Ну, давай же! Блин, скорая помощь. Эти точно не остановятся.

Я выскакиваю на дорогу и отчаянно машу руками.

— Егор!!! — кричит в ужасе Рыбкина.

Скорая бьёт по тормозам, раздаётся скрип, свист и «буханка» останавливается в нескольких сантиметрах от меня.

— Жить надоело? — гневно кричит из окна водитель с грузинским акцентом.

— Отец, помоги, подбегаю я к нему. Подкинь до вокзала, прошу, тут всего-то километр, не больше! Три рубля.

— На поезд что ли опаздываешь?

— Да!

— На Сухум?

— Да!

— Ну давайте, прыгайте, самоубийцы. Всё равно по пути.

Я закидываю сумку и запихиваю Наташку, а следом забираюсь и сам. Лавка вдоль стены, носилки, оборудование довольно скромное. Зато над лобовухой приклеен чёрно-белый портрет Иосифа Виссарионовича.

— Куда едете? — спрашивает пожилой грузин. — Прямо в Сухум?

— В Гагры, — отвечаю я. — Здесь народу много, а там спокойнее, да и лучше, если честно.

— Что Гагры, — машет он головой, — в Батуми надо ехать. Вот где рай.

Он пару минут расхваливает Батуми, а потом, резко остановившись, обрезает:

— Выходите, приехали. Вот ваш вокзал.

— Спасибо большое, — говорю я и протягиваю трёшку.

— Зачем обижаешь! Девушке хачапури купишь. Бегите скорей. Поезд вон уже на перроне.

И мы бежим. Хорошо, что у Наташки туфли не на каблуке, а что-то типа балеток. Надо её гардеробом… Блин, деньги сначала вернуть надо, а то с трёшкой особо не разгуляешься.

Мы влетаем на перрон в самом конце и практически сразу попадаем в толпу людей.

— Уважаемые пассажиры, с первого пути отправляется пассажирский поезд Туапсе-Сухуми. Будьте внимательны и осторожны, — объявляет диктор.

Я кручу головой по сторонам. Где этот колхозник, где этот поц⁈

— Ищи того, что место уступил, — бросаю я, но моя подруга и так прочёсывает взглядом всё вокруг.

Поезд даёт гудок и начинает двигаться. Бля-я-я! Ещё сумка здоровенная на плече. А он мог вообще не на вокзал пойти. Может уже…

— Вон он! — вскрикивает Наташка.

Я смотрю, куда показывает её палец. Точно, он сучонок. Поднимается в вагон и, прежде, чем скрыться внутри, оглядывается, осматривая платформу. Не знаю, замечает он нас или нет, теперь уже неважно.

— Скорее!

Я хватаю и тащу Наташку со всей дури, но поезд уже движется.

— Куда! — орёт проводница, стоя на откидной площадке со свёрнутым жёлтым флажком и проплывая мимо.

Блин!

Я закидываю сумку в дверь следующего вагона, тут никого нет и площадка откинута.

— Хватайся! — кричу я. — Хватайся!

Зацепляю Наташкину руку за поручень и подталкиваю её вперёд.

— Держись!!!

Нога соскальзывает со ступеньки.

— Подтягивай!!!

Она справляется, молодец. Встаёт на ступени и быстро поднимается наверх. Молодец, Наташка, молодец. Ладно, теперь я. Поезд всё набирает ход, но ничего, ничего, вот я уже цепляюсь за поручень, держусь, бегу рядом, примеряясь, как лучше вскочить. И вдруг… Бах!

— А-а-а! Куда прёшь!

Я сбиваю с ног здоровенного мужика и сам падаю на асфальт, перелетев через него. Падаю и тут же вскакиваю. Твою ж дивизию! Нога!

Единственное, что я сейчас вижу — это удаляющаяся подножка вагона и расширяющиеся от ужаса глаза Наташки.

17. Сияй, сумасшедший бриллиант

Поезд продолжает набирать ход, и мне нужно очень сильно постараться, чтобы его догнать. Нога, гадина… подвернул, похоже. Но ничего, ничего, я смогу, иначе получится полный треш. Я здесь, а она там, без денег, без документов.

Мужик орёт, но я на него даже не смотрю, каждая доля секунды на счету. Собираю волю в кулак и бегу. Бегу, но поезд не ждёт, он идёт всё быстрее и быстрее. Вагон, из которого на меня смотрит Наташка предпоследний. Но до него я уже не доберусь, нет. Остаётся последний шанс. Вот, всё убыстряясь, последний вагон проплывает мимо и мне нужно очень сильно, очень и очень сильно постараться, чтобы забраться в него.

Сука! Площадка опущена! Хотя бы дверь открыта и то спасибо. Так, так, давай, не дай ему пройти мимо, не дай, Бро! Скорость уже приличная, я бегу со всей дури и перрон уже заканчивается, и плевать на ногу. И остаётся лишь несколько метров. Так, вот сейчас, сейчас, ещё шаг, ещё один, вот, вот уже. Готов? Готов! Я подпрыгиваю и цепляюсь за поручни.