Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков
Наш разговор затянулся — не таясь, я рассказал им все, включая возвращение матери. Смысла молчать и играть в тайны уже не было. Настя была из сильного рода, а значит, ее отец все равно получит необходимую информацию. А Снежана — она вообще жила у нас и, конечно, все увидит, а если захочет, то и услышит.
Нет, я не был влюбленным идиотом и, конечно же, осознавал, что для меня в настоящий момент эти девушки мало что значили — мысли были забиты иным. Но я чувствовал их тепло, чувствовал их отношение ко мне и не ответить на это просто не мог.
Пусть это будет эгоистично, но они сделали свой выбор осознанно, а я его принял. И да — род Раздоровых должен расти и крепнуть. А что лучше его укрепит, чем брак с достойными красотками, которые к тому же согласны терпеть мои закидоны? Таких надо сразу хватать, а не тянуть, как я.
Что ж, маленький шаг к большой победе сделан. Осталось лишь закрепить результат. И, судя по их заблестевшим глазкам, закреплять мы его будем прямо сейчас…
Глава 16
Глава 16
Тишина комнаты Насти, нарушаемая только нашим дыханием, вдруг стала густой, как мед. Энергия страсти витала между нами тремя. Настя, все еще прижатая щекой к моей груди, подняла на меня глаза. В них уже не было гнева или обиды. Горел огонь. Знакомый, неукротимый, магмы, бьющей из глубин. Ее пальцы впились в мои бока.
— Ты уверен, Видар? — ее шепот обжег кожу. — Две сразу? Не каждый маг потянет такой… фронт работ.
Снежана стояла рядом, все еще держа мою руку у своей щеки. Ее пальцы дрожали, но в огромных глазах, отражающих тусклый свет ночника, читалась не робость, а решимость. Как у лесного зверька, вышедшего на лунную поляну.
— Я… готова, Видар, — прошептала она так тихо, что слова едва долетели. — С тобой. Всегда хотела… но боялась. Теперь… не боюсь. Хочу быть твоей полностью…
Дальше слова были уже лишними. Настя опередила ее на мгновенье. Ее губы нашли мои — не в поцелуе, а в захвате. Горячие, влажные, требовательные. Язык, острый и наглый, вторгся в рот, оспаривая территорию. Ее руки рванули застежки моей рубахи. Ткань с треском расходилась. Одновременно она прижалась всем телом, чувствуя, как мгновенно отзывается моя плоть на ее вызов.
— Снежка! — Настя оторвалась на секунду, задыхаясь, ее глаза метнули искры в сторону другой девушки. — Не стой столбом! Он не развалится! Покажи ему, как ты его хочешь!!! Столько ждала, так и не тормози теперь.
Снежана вздрогнула, будто пришла в себя. Потом ее пальцы, тонкие и прохладные, коснулись моей оголенной груди. Легко, почти невесомо, как крылья мотылька. Но в этом прикосновении был такой сгусток сдерживаемого желания, что по коже побежали мурашки. Она скользнула ниже, к поясу брюк, ее движения были неуверенными, но целеустремленными. Дрожь в пальцах передалась мне.
Настя, не теряя времени, сбросила свою рубаху одним резким движением. Под ней — ничего. Грудь, высокая, упругая, с темно-розовыми, уже набухшими от возбуждения сосками, предстала передо мной. Она схватила мою голову и прижала к ним.
— Цени совершенство, милый, — прохрипела она, когда мои губы сомкнулись вокруг одного соска, а пальцы сжимали другой. Ее тело выгнулось, издав низкий стон. — Покажи мне страсть, Раздоров. Распали ее!
Ее плоть была горячей под губами, упругость груди отдавалась в зубах. Я сосал, кусал, ласкал языком, а ее руки рвали мой пояс, стаскивая брюки и белье одним рывком. Мой член, уже твердый как сталь, освободился, упруго поднявшись между нами. Настя ахнула, ее рука обхватила его, сжимая с силой, граничащей с болью.
— Вот он… Грозный, — ее смешок был хриплым. — Снежка! Видишь? Твоя награда. Не бойся ее.
Снежана, опустившаяся передо мной на колени, смотрела на мой член широко раскрытыми глазами. Страх смешивался с ошеломляющим любопытством и… жаждой. Ее пальцы, все еще дрожа, протянулись, коснулись горячей кожи. Легко, испытующе. Потом обхватили основание. Ее прикосновение было нежным, нерешительным, но от него по всему телу прокатилась волна электричества.
— Он… огромный, — прошептала она, и в ее голосе слышалось восхищение. — И… красивый.
Настя фыркнула, откидывая голову назад, когда мои пальцы нашли ее влажную, пылающую щель под юбкой.
— Красивый? — засмеялась она, задыхаясь. — Подожди, пока он войдет в тебя впервые, неженка! Тогда оценишь его «красоту»! А пока… помоги ему! Ртом!
Снежана покраснела до корней волос, но послушно наклонилась. Ее губы, мягкие и прохладные, коснулись головки. Легкий, неумелый поцелуй. Потом кончик языка скользнул по прорези. Я застонал. Ощущение было невероятным — невинность, смешанная с отчаянной смелостью. Она взяла головку в рот, осторожно, с трудом обхватывая ее губами. Движения были робкими, исследовательскими, но каждое касание ее языка, каждое сжатие губ заставляло мои мускулы напрягаться до предела. Она смотрела на меня снизу вверх, ее глаза, огромные и темные, ловили каждую мою реакцию.
Настя тем временем вырвалась из моих объятий, стаскивая с себя юбку, под которой не было трусиков. Ее лобок был гладко выбрит, открывая взгляду полные, влажные губы. Она раздвинула их пальцами, обнажая темно-розовое нутро, блестящее от соков.
— Хочешь его, Снежка? — Настя дышала тяжело, ее пальцы играли с собой, лаская клитор. — Хочешь почувствовать, как он разрывает твою невинность? Как он входит в тебя глубоко? Жестоко? — Ее слова были как хлыст, подстегивающий и меня, и Снежану. — Но сначала… он мой. Покажи ей, Видар! Покажи, как ты умеешь!
Она резко развернула меня к себе спиной, толкнув к кровати. Я упал на спину. Настя вскочила сверху, нависла надо мной. Ее глаза горели адским огнем. Без прелюдий, без нежностей, она направила мой член к своей пылающей щели и резко опустилась на него. Вниз. До самого основания.
— А-а-ах! Да! — ее крик сорвался с губ, когда я заполнил ее полностью. Она была невероятно тесной, горячей, пульсирующей. — Вот так! Вот так, родной! Отжарь меня как последнюю шлюшку!
Она начала двигаться.
