Русский маятник - Андрей Владимирович Булычев
В середине августа в усадьбу прикатил на двух повозках Болотов. С собой он привёз три десятка саженцев плодовых деревьев в деревянных ящиках с землёй.
– Тут корни не повреждённые, Алексей Петрович, – кивнул он на зеленевшие деревца. – Такие растения можно даже и летом сажать, главное – поливать чаще, чтобы укоренились.
Осмотрев разбитый у усадьбы сад, остался им недоволен.
– Суглинок и затенённый косогор, вот потому и чахнет всё то, что вы тут посадили. Предлагаю разбить его вон там, с южной стороны. – Он показал на выбранный при обходе участок. – Три сотни саженей на две, большим прямоугольником, с широкими дорожками и междурядьями. Будет мало его – потом расширите. Я колышки поставлю, где нужно будет какие культуры сажать, а вы уж после досадите. Через месяц посылайте ко мне в поместье три, нет, лучше четыре подводы, Алексей Петрович. У меня найдутся для вас ещё ягодные кусты и плодовые деревья. Через десять лет не узнаете эти места. Весной всё в цвету у вас будет, а летом и осенью в плодах. Пасеку чуть подальше, вон к тому ручью, поставите, вот и будут пчёлы ваш сад опылять и нектар с его цветов в улья собирать.
За неделю Болотов объездил с Алексеем все земли большого поместья. Дал совет, где лучше досадить деревья, где порубка не принесёт вреда, как и где можно окультурить неугодья. Полевыми работами остался доволен.
– Игнатов ваш – хороший знаток своего дела, – проговорил он, оглядывая длинные гряды картофеля. – Каждый сорт у него отдельно произрастает, потом осенью и отбирать на семя будет легче. А то у многих ведь как, всё в одном поле сплошь перемешано. А если и различают, то «это красная, а это вот белая картошка». Со свёклой тоже всё верно. Земля под её посев выбрана рыхлая и унавоженная. Следят за посевами хорошо, вижу, поливают свёклу и окучивают. Значит, и корнеплод осенью отменным будет. Как правильный отбор вести и как замечать лучший корень из всех, а потом, как и где его хранить, я Игнатьеву рассказал. Уверен, что он справится.
Только уехал Болотов, вернулся с тремя жеребцами и пятью кобылами Кулгунин.
– Рысаки, орловская порода. – Он показал на красивого статного коня. – Не мудрствуя лукаво, я жеребца Орлом назвал, а вот это две кобылки ему для племени. – Кулгунин указал на стоявших с ним рядом лошадок. – Рыжие, не больно как-то заводчик эту масть ценит, вот потому и уступил. А нам ведь, я полагаю, и такая масть пойдёт?
– Да конечно! – воскликнул обрадованный Егоров. – Сразу видна порода! А это никак тяжеловозы? – Он кивнул на связанную отдельно от рысаков пятёрку.
– Они самые, – подтвердил Олег. – Порода называется битюг, её так из-за воронежской реки назвали, где и вывели. А получили, скрещивая местных крупных кобыл с голландскими и датскими жеребцами. Крепкая ломовая порода. Видишь, какая костистая лошадь и в то же время плотная? А рост у неё какой приличный, заметил? Выше меня уж точно будет! Как раз такая и нужна для хозяйственного извоза или чтобы ту же артиллерию и большие интендантские фуры тянуть.
В начале сентября с юга подогнали табунок из полусотни коней казаки Платова. Крепкий немолодой урядник сразу признал в Егорове начальство и, поправив папаху, доложился.
– Хорошие кони, ваше превосходительство, – оценил он табун. – Сотни лет в наших степях их выводили. Деды и прадеды ведь из походов каких только не пригоняли: и турецких, и персидских, и горских с Кавказа, даже с востока из киргизских степей и с запада, когда поляков и немцев били. Все между собой перемешались, и вот смотрите – вот она донская порода. Конь наш с виду, может, и не такой статный, как у тех же австрияков с немцами, зато неприхотливый. В голой заснеженной степи сам себе корм добудет, а вот те с голоду падут. И резвая, ходкая наша казачья порода, скакать может долго без отдыха.
– Ну вот, Харитон, будет тебе теперь дело, – обратился к главному поместному конюху Егоров. – До зимы новые конюшни нужно успеть поставить, загоны наделать. Отделить каждую породу от другой. Потом каких-то лошадей будешь скрещивать между собой, а каких-то для чистоты породы будешь держать и всему учёт вести, в том числе и бумажный.
– Так ведь неграмотный я, хозяин, не сподобился учиться. – Тот горестно вздохнул. – Дети вон книжицы почитывают и на белых листах писать могут, а я только так, в своей памяти всё держу.
– Ничего страшного, инвалида из егерей возьмёшь себе в писцы-учётчики, – ответил Алексей. – Я Ёлкину Потапу скажу, чтобы он тебе посмышлёнее подобрал. Так-то они все грамоте обучены. По кормам тоже смотри. Сена, соломы, сколько нужно будет, просчитай, и овса, разумеется. В мельнице отрубей для своего хозяйства закажи прямо сейчас, чтобы кашицу лошадям запаривать. Как раз только недавно на ветряках зерновой помол начался. Вон со скотного двора и птичника уже давно подали в правление бумаги, а на тебя даже норму ещё не закладывали.
Приехавший с Калужского чугуноплавильного завода Чуканов Захар, выслушав Егорова и внимательно изучив план стройки, согласился, что ставить новый завод действительно лучше всего у речки Песчаной.
– Я уже три года назад вашему Архипу показывал то место и предлагал туда его мастерские перенести, – пояснил он. – Да, видать, задумки такой у вас раньше не было. Но вот, оказывается, всё не зря, только уж и стройка эта гораздо больше теперь будет. Земли придётся много здесь убирать, и под большую запруду, и под заводские цеха. Сами понимаете, Алексей Петрович, ставить их на обычный грунт никак нельзя. Основание тут должно быть серьёзное, чтобы и стены оно держало, и тяжёлые станки. Поэтому на два аршина вынимаем землю и уже потом засыпаем слоями глину, крупный и мелкий камень и речной песок. В конце всё это плотно трамбуем, а сверху ещё заливаем раствором из сеянного песка и извести. Она, известь, кстати, у вас тут совсем неподалёку есть, я видел её выход верстах в пяти на косогоре. Как только раствор схватится и хорошо затвердеет, потом ещё одним слоем сверху прольём. Вот уж потом на такую серьёзную основу мы и будем выставлять стены строений. Работа эта долгая и тяжёлая, – объяснял Чуканов. – Но зато если всё основательно делать, то на века. Людей очень много нужно, сотни две мужиков-землекопов и ещё сотню для всяких сопутствующих дел.
– С людьми тяжело пока, Алексей Петрович, – не стал скрывать стоявший рядом Ёлкин. – Сейчас ведь уборочная страда идёт, все при деле. Если только десятка три я смогу отрядить.
– Да куда там три?! – хмыкнул Чуканов. – Этого числа даже чтобы верхний слой земли снять не хватит. Смотрите, конечно, сами, Алексей Петрович, но зимой земля так закаменеет, что её и киркой не больно возьмёшь. А совсем скоро дожди осенние хлынут, тоже особо под ними не поработаешь.
– Нужно по округе весть разнести, – предложил Кулгунин. – По тем же помещикам, чтобы вместо барщины к нам людей отпускали. И им живые деньги придут, и у крестьян часть их останется. У нас вон уже с октября из деревень большая часть на отхожие промыслы съезжает. Кто-то в Калугу или Тулу на железоделательные заводы, кто-то до Москвы и даже до Твери доходит. А здесь у нас совсем неподалёку от дома можно хорошо заработать.
– Приглашайте, – дал добро Егоров. – Сейчас на помол начнут зерно к мельницам свозить, весть мигом по всему уезду и даже по соседним разлетится – что тут заработать можно. Я ещё и к уездному главе с хорошим подарком заеду, поговорю, через него тоже по помещикам новость далеко уйдёт.
Сентябрь пролетел в трудах и суете, тёплое бабье лето сменилось дождливым периодом, и к Белёву подтянулся речной караван Лазарева.
– Пять станков с нами приплыли и куча всяких механизмов, – доложился Иван Кузьмич. – Названий даже их не упомню. Вот
