Завод-4: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Она вздрогнула.

— Что?

— Тебе правда это интересно? — улыбнулся я, опускаясь на диван.

Усталость брала вверх, глаза слипались, и я с трудом подавил вырвавшийся зевок.

— Я его остановил. Он заговорил. Подозрение падает на самого Крылова и выше.

Не знаю, зачем я сейчас поднял эту тему, может быть, просто хотел выговориться… Аня же прикрыла рот ладонью и слушала, глядя на меня во все глаза.

— Егор… но это же…

— Да, это значит, что всё серьёзнее, чем мы думали, — я посмотрел на неё. — Ты ведь и сама это чувствовала.

Она отвела взгляд, сцепив пальцы.

— Я не думала, что всё зайдёт так далеко, — призналась она. — Ты теперь в опасности.

Я подошёл ближе, сел рядом.

— Я в порядке. А в опасности те товарищи, которые не дают заводу нормально развиваться.

Аня покачала головой, но ничего не сказала.

— Но теперь я знаю, что делать, — добавил я.

— Что?

Я повернулся к ней лицом, поймал её взгляд.

— Они не оставят попыток дискредитировать меня. Они уже ускоряют проверку. Если проверяющие найдут хоть малейшую зацепку, то сделают так, чтобы я оказался виноватым буквально во всех грехах завода.

Аня сжала край одеяла.

— И что ты будешь делать? — прошептала Аня совершенно растеряно.

— Вызываем комиссию из Москвы, — твёрдо сказал я. — Пока это не сделал он сам, на своих условиях.

Она смотрела на меня, словно изучала, долго, несколько секунд, потом вдруг пискнула:

— А ты не боишься?

Я усмехнулся, медленно покачал головой.

— Нет. Волков бояться — в лес не ходить.

Аня улыбнулась.

— Ты всегда такой. Никогда не показываешь, что тебе страшно.

Я промолчал. Она подняла на меня взгляд, в её глазах было что-то тёплое, почти обжигающее.

— Я рада, что ты пришёл, — вдруг сказала она.

Я провёл пальцами по её запястью, она не отстранилась.

— Я тоже.

Мы смотрели друг на друга и больше ничего не говорили.

А потом я наклонился и поцеловал её.

Она замерла, но через мгновение ответила мне, потянувшись ближе. Я почувствовал, как её руки обхватили моё плечо, как дрогнуло дыхание. В этом поцелуе было всё — напряжение последних дней, тревога, скрытые чувства, которые мы оба избегали шанса признать.

Я провёл рукой по её спине, ощущая, как её тело мягко прижимается ко мне. Она тихо вздохнула, пальцы сжались на моей рубашке.

— Егор… — выдохнула она, но я не дал ей сказать больше.

Я накрыл её губы своими, и слова уже не были нужны.

На следующее утро меня ждал отличный завтрак и горячий чай. Я чмокнул Аню в макушку и пошёл на работу — сонный, но совершенно довольный.

От проходной я сразу зашагал к зданию заводоуправления. Я шел по коридору заводского административного корпуса, направляясь к кабинету Сергея Васильевича.

Я уже принял решение, и теперь оставалось только сообщить о нём Васильичу.

Дверь в его кабинет была приоткрыта. Я постучал и вошёл, не дожидаясь приглашения.

Сергей Васильевич сидел за столом и вертел в руках ручку, глядя в документы. Услышав шаги, поднял голову — и с одного взгляда понял, зачем я пришёл.

— Ну, — он приподнял бровь, жестом показывая мне на стул. — Решился?

Я сел, сцепил пальцы в замок.

— Да. Делаем проверку.

На мгновение Васильич замер, а затем усмехнулся, как человек, который ожидал этого ответа, но всё равно не мог не удивиться.

— Хорошо. Значит, не боишься?

— Если бы боялся, не пришёл бы, — спокойно ответил я.

— И верно, — он откинулся на спинку кресла, оглядел меня с прищуром. — Ты понимаешь, что они будут копать везде?

— Понимаю.

— Если найдут что-то, чего ты не ожидал…

— Не найдут, — я выдержал его взгляд.

Он хмыкнул, качнул головой.

— А если кто-то поможет им найти?

Я едва заметно пожал плечами.

— Это их проблема. Если попытаются что-то подбросить — разберёмся. Я готов идти до конца.

— Не скажу, что мне не нравится твоя уверенность, но риск огромный. Ты сознательно бросаешь вызов, и не только Крылову. Если всё пойдёт не по твоему сценарию, то поедешь не на новый завод, а в другое место, где небо на прогулке — в клеточку. Это я к тому, что давай называть вещи своими именами.

— Это тоже я понимаю, — спокойно сказал я.

Он внимательно смотрел на меня, словно пытаясь найти в моем взгляде сомнение, но не нашёл.

— Ладно, — наконец выдохнул он. — Тогда не будем тянуть. Я свяжусь с Москвой. Только вот что, будет неплохо, если проверка будет знать, что им искать?

Он потянулся к телефону. Долго ждал, пока снимут трубку, наконец, это произошло — и Васильич заговорил медовым голосом, тонко намекая собеседнику на линии, что сейчас нашему заводу требуется срочная внеплановая проверка.

— Найдете, Филлип Альбертович, я вам гарантирую, что съездите не зря… да-да, вы меня правильно поняли.

Я задумался о своём — вон оно, оказывается, как. Заместитель директора отнюдь не против, чтобы проверка что-то нашла, и больше того, он сам готов указать на место, где нужно искать. Любопытные подробности.

Наконец, Сергей Васильевич повесил трубку, весь сияя.

— Когда приедут? — уточнил я.

— Если повезёт — в течение недели, максимум двух. Но я потороплю их. Готовься, — бросил он, глядя на меня с лёгким любопытством. — Теперь назад дороги нет.

— Я и не рассчитывал, — ответил я, вставая.

На пороге я замешкался.

— Что-то ещё? — Васильич поднял брови.

Я посмотрел на него, но говорить о том, что Крылов, скорее всего, стоит за попыткой уничтожения архива, пока не стал. Тут же выстроится цепочка до директора, а мне пока это было не нужно. Я не до конца понимал пока, какую роль здесь играет сам его заместитель.

— Нет, — сказал я спокойно. — Просто подумал, что стоит лишний раз проверить всё ещё раз.

— Умная мысль, — усмехнулся Васильич. — Лишним не будет.

Я кивнул и вышел, уже зная, с чего начну подготовку. Пора было идти в цех.

Никто не любит проигрывать, особенно тогда, когда соперник заведомо слабее тебя. То же самое можно было сказать о Крылове, ведь его планы рушились один за другим.

Слухи расползались по заводу, как ржавчина по старому металлу. Уже на обратном пути в цех я слышал примерно следующее:

— Говорят, что проверка из Москвы — это всё из-за мастерка из седьмого, Егора, кажется.

— Вон, смотри, как ходит. Думает, что он теперь тут главный?

Эти слова звучали в курилках, их шептали за спинами, но иногда произносили достаточно громко, чтобы я услышал.

Я не реагировал. Только наблюдал. Мне было не впервой видеть, как люди верят в удобную для них ложь. Особенно если эту ложь тщательно подогревают. А подогревали её явно не случайно.

Сегодня же дошло до того, что разговоры в седьмом цеху сменили тональность на следующую:

— Егора проверяют. Значит, есть за что!

— Думаете, он чист? Да с чего бы тогда Москву звать?

— Вот увидите, его в итоге и снимут, а нам-то — нам потом расхлёбывать все эти его нововведения!

Эти слова уже говорились не шёпотом, а уверенно, с нажимом. И это значило, что мои соперники подключили не только язык, но и влияние.

Стоило вернуться в цех, как меня ошарашил Рома. Он вбежал в комнату мастеров с выпученными глазами.

— Они ускорили проверку. Крылов затребовал доступ к архиву!

— Кто дал команду?

— Ты сам знаешь кто, — процедил Рома.

Крылов. Это была попытка выбить почву из-под ног. Но выбивать её предстояло не у того человека.

— Тогда ускоримся, — спокойно сказал я.

— Ты серьёзно⁈ — Рома посмотрел на меня так, будто ожидал, что я начну паниковать, но не дождался. — Ладно… Ладно. Тогда как действуем?

Я коротко бросил:

— Собираю людей. Мне надо поговорить с мужиками.

Пока Крылов пытался загнать нас в угол, я превращал седьмой цех в крепость, куда он не сможет пробиться.

Я вышел из кабинета и спустился по лестнице в направлении цеха. Там я остановился у двери в мастерскую. Сделал глубокий вдох, собрал мысли. В голове крутились разговоры рабочих, сомнения, что-то между недоверием и страхом.