Солдат и пес 2 (СИ) - Советский Всеволод
— В курсе, — подтвердила библиотекарь. — Но с этим вам к директору. Вон там ее кабинет.
— Я пройду, — сказал Богомилов. — А вот мой коллега, он хотел с вами потолковать.
— О чем? — холодновато удивилась Мария.
— А это он сам скажет, — Богомилов подмигнул и направился в кабинет директора.
— Ваш начальник говорит загадками.
— Да никаких загадок, — мне это словесное фигурное катание надоело, я решил говорить прямо. — Есть разговор. Даже, я бы сказал, консультация. Вы ведь говорили, что отец ваш в Горисполкоме работает?.. Так! И я полагаю, что вы хоть сколько-то в курсе его дел.
Этими словами я девушку одновременно и заинтересовал и насторожил. Что и хорошо.
— Есть такое, — осторожно молвила она.
— Да! И вы знаете, конечно, что к ним часто наведывается начальство из Облисполкома?
— Конечно… — проговорила она все с той же тягучей интонацией.
— Очень хорошо. И вот скажите, не встречались ли вам в отцовских разговорах такие фамилии: Лесницын и Михеев?
Ответом мне была пауза и такой взгляд, что светло-бирюзовые глаза, казалось, потемнели, приобретя цвет предзакатного неба.
Я аж обеспокоился:
— Мария?.. Я что-то не так сказал?
Она медленно покачала головой:
— Да нет. Все так. И даже слишком так.
Глава 19
«Слишком так» — сильно сказано. Или не то, что сильно, но загадочно. Я устремил ответный твердый взгляд в потемневшие глаза. И молвил:
— Так. А вот с этого момента, подробнее, пожалуйста.
И получил достаточно подробный ответ.
Папе Марии, Александру Сергеевичу, по долгу службы приходилось общаться со многими областными чиновниками. Наведывались они сюда вообще охотно. Что и понятно: недалеко от областного центра, и градообразующее предприятие богатое: ЛПК, лесоперерабатывающий комбинат и сопутствующие производства… Было чем поживиться и гласно, и негласно. Александр Сергеевич по характеру был человек общительный, даже с перебором. Громкий, холерический, где-то даже взрывной. От домашних у него секрета не было, он всегда бурно обсуждал с ними разные события на работе и «в окрестностях», как сам выражался не без юмора. В частности, делился впечатлениями и об областных визитерах. Когда одобрительно, когда критически. Не прошли мимо его внимания и Лесницын с Михеевым. А Мария, обладавшая отличным восприятием и прекрасной памятью, все подмечала и ничего не забывала.
— Что касается Михеева… — сказала она мне.
Так вот, что касается Михеева: Александр Сергеевич к этому персонажу относился иронически. Считал его недалеким, сумбурным и слишком падким на женскую прелесть. Серьезный человек таким быть не должен. Тем не менее, никакого негатива в адрес вышестоящего коллеги местный чиновник не испытывал. Хоть и пустомеля, да без подлянки — примерно таков был вердикт Александра Сергеевича. А при случае с этим Михеевым можно даже было побазарить на более-менее умные темы. В общем-то, он дядька образованный, эрудированный, язык подвешен хорошо. Отчего бы и не побазарить с удовольствием?..
А вот Лесницын — это совсем другое дело. Нет, никаких конфликтов, тем паче ссор у Александра Сергеевича не было. Да и вообще ни у кого не было. Просто приезжает командированный, выполняет свои задачи, уезжает… Но вот именно к этому командированному отец Марии чувствовал необъяснимую неприязнь.
Она даже разволновалась, порозовела, глаза вновь приобрели бирюзовую немыслимую красу. Это было неожиданно для меня, привыкшего видеть девушку всегда немного замкнутой, холодновато-надменной. А тут ее точно прорвало:
— Ты знаешь… это так странно. Мой отец на этом Лесницыне всегда как-то спотыкался. И часто о нем говорил, как это ни странно.
Я почуял, что напал на какой-то если не верный, то как минимум интересный след. Не понадобилось даже задавать наводящих вопросов.
Во-первых Мария заговорила о том, что ее папенька гордился своим психологическим дарованием. Считал себя очень проницательным человеком, способным разгадывать мысли и глубоко заглядывать в души других людей. В этом была доля наивности, но и доля истины. Александр Сергеевич на самом деле был неплохим знатоком человеческой натуры. При том, что, конечно, отродясь не занимался психологией профессионально. Ну, может, что-то там прочел, пару научно-популярных книжек. Так вот…
— Ты знаешь, — еще более оживившись, повторила Мария, — впервые я услышала об этом год… ну нет, чуть поменьше. Это было на Седьмое ноября.
На Седьмое ноября к ним в гости пришла компания друзей. Выпили, разумеется. Компания распалась на мужскую и женскую. Женщины, разумеется, защебетали о чепухе, мужчины, подогретые жаркими напитками, толковали о солидном. Все это были не первые лица города, но из ближайших к ним орбит. Потому и разговоры под стать. Так и свернула беседа в сторону служебных событий. Как в этой дороге возникла тропинка темы пришельцев из области?.. — это Мария как-то упустила. Она запомнила уже горячий спор, или даже не спор, а это хозяин дома кипел в рассказе:
— Понимаете⁈ Ни-че-го! Ровным счетом! Заслон! Железный!
Речь шла именно о Лесницыне. Он поразил Александра Сергеевича тем, что доморощенный психолог ровно ничего не смог распознать в госте.
Это был уникальный случай в его практике. Обычно психолог-самоучка по тем или иным приметам находил какие-то душевные нюансы собеседников, да хоть и просто случайных людей — даже что-то вроде хобби у него такого было. А тут глухо. Стена. Как будто человек умело закрылся и не пускает в себя никого и ничего. Из себя тоже не выпускает. Никаких эмоций, никакой невербалики, кроме пустой формальной полуулыбки при встрече. Что она есть, эта улыбка, что нет ее — один и тот же замок на душе.
— Понимаете⁈ — полыхал Александр Сергеевич. — И что это значит?
— Ну что значит? — рассудительно прогудел кто-то из гостей. — Жизнь научила! А то ты не знаешь, Сергеич, каково оно там, наверху?.. Туда не взгляни, сюда не взгляни, лишнего слова не скажи… Вот мужик и выдрессировался.
В своем кругу чиновники могли позволить себе сравнительное вольнодумство.
— Э, не скажи! — в азарте возразил хозяин. — Ты что, не знаешь…
Тут он назвал пару фамилий, которые Мария прежде слыхала, что называется, краем уха — крупные областные руководители, из первой десятки чинов. И дальше было сказано, что эти мужики вполне себе нормальные, контактные, иные из них даже рубахи-парни, гуляй-душа… Ну да, можно согласиться, что это показуха, артистизм. Но ведь и это тоже показатель! И это ключик к мотивам, соображениям и так далее… А тут — ничего! Все закрыто. Ни щелочки.
— Ну, хорошо, хорошо, — с оттенком покровительственности перебил упитанный седовласый мужчина. — Допустим. Ну и какой отсюда вывод ты делаешь?..
— Хм, — лицо Александра Сергеевича стало значительным, и это казалось немного забавным в сочетании с заметным охмелением. — А какой тут может быть вывод? Значит, ему есть, что скрывать. Что он и делает. Очень успешно.
Седовласый посуровел:
— Александр Сергеич… Давай-ка сменим тему. Сдается мне, куда-то мы не совсем туда зашли.
Но Александр Сергеич, похоже, сам смекнул, что болтанул лишнего. Да, кругом все свои, но все же лучше языку большой воли не давать. В принципе. Вот тут-то Лесницын как раз и молодец.
Засопев, хозяин потянулся к бутылке армянского коньяка:
— И то правда. Ну, давайте в честь праздника!..
Мария посмотрела на меня внимательно:
— А это, будем считать, во-вторых. Я тот разговор запомнила. Хотя никогда больше про этого Лесницына не слыхала. И вдруг слышу этот твой вопрос! А тебя-то какими путями к нему привело⁈ Вот что мне удивительно.
Я взял две секунды на раздумье. Сказать, не сказать?..
Но именно в эти секунды на лестнице раздались торопливые шаги.
Я услышал их первый. Обернулся.
— Кто-то идет? — спросила Мария.
— Похоже, — сказал я.
