Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

Верхняя точка, переворот и полёт в горизонте. МиГов не видно.

— Вижу цель. Заходи сверху, — командует Ткачёв.

Слева вижу, как приближается пара противников. Однозначно, сейчас будет манёвр «вилка».

— Идём вниз, внимание! — командую я, но Марика сзади нет.

Мой ведомый не поспел за мной и оторвался.

— Догоняю! — кричит он мне.

— Уйди вниз! Сбор на снижении, паашли! — скомандовал я, и перевёл самолёт на пикирование.

Смотрю в перископ и вижу, как над Марком проскочил один из МиГ-29. Сейчас он заложит боевой разворот и зайдёт в заднюю полусферу.

Второй противник идёт следом за Барсовым, не отпуская его далеко от себя.

— 119й, манёвр! Влево уйди, — командую я, но не успевает Марик выйти из зоны пуска.

— Пуск один, пуск два. Второй раунд закончен, — даёт команду Ткачев.

— Понял, 612й у меня остаток ещё позволяет, — доложил его ведомый.

Пока мы определялись с количеством топлива, на командном пункте решали, давать ли нам возможность выполнить ещё один бой или нет. Всё же, победителя определить надо.

— Янтарь, 612му. Ещё максимум десять минут и закончим, — сказал в эфир Ткачев.

— Разрешили, 612й. Условия для работы прежние, — подтвердил в эфир офицер боевого управления.

— Янтарь, 612й, прошу работать в диапазоне от 500 до 8000 метров, — запросил понижение нижней границы Ткачев.

Это уже лишняя просьба со стороны Ткачева. Снижаться в районе населённого пункта, где вполне может сидеть кто-то из духов с переносным зенитно-ракетным комплексом — опрометчиво.

— Запретили, 612й, — тут же в эфир ответил ОБУшник.

— Понял, занимаем 6000, — сказал Ткачев и я заметил, как их пара пошла на снижение.

Что-то мне подсказывало, что он совсем не понял! Настолько хотелось выиграть Ткачеву, что он готов рискнуть, подставив себя и ведомого под удар ракетой с земли?

Опять заняли нужную дистанцию друг от друга и пошли сближаться. Мы с Мариком на 7000, а Ткачев с Саньком на 6000. До точки начала боя 20 километров, и напряжение нарастает. Можно выиграть, но для этого необходимо просто загонять МиГ-29е.

— 119й, — тихо запросил я.

— Ответил.

— Вариант 1 помнишь?

— Да.

ОБУшник подсказал, что до цели 15 километров. Я поднял светофильтр, чтобы лучше всё видеть. Солнце ушло за облака, и теперь не будет ослеплять.

— Забудь и просто маневрируй за мной. Чем резче, тем лучше, — сказал я и смотрел на приближающиеся МиГ-29.

Третий раунд — это всего лишь пара минут, которые выжмут последние силы. А потом можно лететь домой на обед. Только проигрывать не хотелось.

— 10! — громко сказал офицер боевого управления.

— Переворот и пикируем! Паашли! — дал я команду и мы одновременно с Марком крутанулись вокруг своей оси.

Сманеврировали очень быстро, так что оказались практически сзади своих противников.

— Разошлись! — скомандовал Ткачев и отвернул в левую сторону.

— Влево, — сказал я, и мы устремились за ведущим МиГов.

Знаю, что где-то позади остался Санёк, но его будет контролировать Марик. Оборонительный манёвр рассчитан вовремя, когда Саня подойдёт ближе, Марк его оттянет на себя

— Двое за мной. Начинай манёвр, — командовал Ткачёв, продолжая крутить бочки, выполняя после каждой боевой разворот.

— Держись! — говорю я Марику, понимая, как ему тяжело маневрировать за таким истребителем.

Мне самому весьма непросто. Да что уж там — не понимаю, как вообще наши старички МиГ-21 держатся за проворными новейшими истребителями.

— Не могу, — недовольно говорил ведомый Ткачёва, который уже где-то на подходе.

Только бы не начал крутить Марк манёвр раньше времени. Иначе всё зря. Я же видел перед собой Ткачёва, который маневрировал из стороны в сторону, пытаясь нас сбросить.

— Ухожу вправо! — сказал в эфир Марик, и я потерял из виду своего ведомого.

— Да какого⁈ — возмутился Саня. — Опять! Вниз ухожу.

Значит, вовремя всё сделал Марик. Загасил скорость, крутанул бочку и вышел сзади Санька. А вниз тому уже нельзя. Мы и так на 5000, и ниже нам не разрешено.

— Запретил, 614й! Прекратить задание! — сказал в эфир Бажанян. — Ниже вам запретили снижаться!

— Понял, — недовольно ответил Санек.

— 612й, одиночный бой со 118й, снижаюсь.

— Запретил, 612! — снова ворвался в эфир Араратович.

Я молчал и не говорил ничего. Просто преследовал Ткачева, который начал снижаться всё ниже и ниже. Видимо, хочет, чтобы я ушёл с ним на малую высоту.

Там у меня есть шансы, но это нарушение приказа. Слишком опасно для сохранения нового самолёта.

Ткачёв делает небольшую горку и начинает делать бочку, проскакивая мне за спину. Попался я на свой же манёвр.

Теперь он за мной. Ручку управления вверх и вправо. Делаю переворот и ухожу от майора, выполняя очередной боевой разворот. Он продолжает идти за мной. Так, я его не сброшу.

— Вижу цель! — кричит в эфир Ткачёв, в голосе которого звучит азарт охотника.

Решение пришло в голову только одно. Мой давний расчёт манёвра по скорости и высоте с целью зайти в хвост противнику. Правда, тут больше надежда на то, что он слишком привыкнет к моим манёврам.

Ручку управления самолётом слегка на себя, выполняю переворот и ухожу вниз. Ткачёв уже сверху и пытается меня поймать в прицел. Выполнил боевой разворот вправо и снова переворот со снижением на высоту 4000 метров. Ниже уже слишком опасно. Обстановка на земле мне неизвестна.

— Вижу цель! Захват! — радостно говорит в эфир Ткачёв, но я снова начинаю крутить переворот, бросая взгляд по сторонам.

Только теперь я кручу манёвр дальше, а майор, привыкнув к моим переворотам снова проскочил вперёд и теперь я его атакую.

— Срыв захвата, — недовольно говорит Ткачев.

Продолжаем с ним маневрировать. Вот он — азарт, когда хочешь переиграть своего противника. Не замечаешь пота, стекающего объёмными каплями по спине и усталости от постоянной перегрузки.

Топливо? Да кто его контролирует, а стрелка на расходомере всё ближе и ближе к малым значениям.

В эфир Бажанян повторял, как заклинание команду прекратить задание, но я опять выполнил очередной переворот и снова на хвосте у противника. Ткачёв ушёл вверх, выполняя горку почти вертикально, но я от него не отставал.

— 118й, закончить задание, — спокойно в эфир дал мне команду Бажанян.

Ещё немного и у меня получится достать этого Ткачева. Я же вижу, как он свои манёвры выполняет не так быстро. В эфире всё чаще он зажимает кнопку выхода на радиосвязь, а там только прерывистое дыхание и односложные доклады, что топлива ему хватает.

Высота 3700. Уже видны окраины Фараха. Выскочим сейчас над домами и нас могут заметить духи. Возможно, и не собьют. Но риск есть, и он совсем неоправдан в этом случае.

Сам Ткачев из боя выходить не собирается. Что там у него в голове мне неизвестно. Хватит этого соцсоревнования.

— Принял, — ответил я Бажаняну.

Рычагом управления двигателем установил обороты, необходимые для набора высоты. Разворот влево и я вышел из боя самостоятельно. Ткачева ещё не было слышно в эфире.

— Вижу цель! Пуск один, пуск два! — весело сказал в эфир майор.

Вот только из боя я уже вышел. Можно было дальше гнать Ткачева вниз и прижимать его к земле. Однако, есть указание командира и здравый смысл. Он подсказывал мне, что пора заканчивать.

— 118й, задание закончил. Занял 5000. Прошу подход, условия на Янтаре, — запросил я у руководителя полётами на аэродроме.

Получив погоду и разрешение на вход в район, я продолжил следовать в сторону Шинданда.

— Спасибо за работу! Два — один! — громко заявил в эфир Ткачев.

Радуется, как ребёнок! А ведь победил вчерашних лейтенантов. Ещё и на современном истребителе, превосходящим по характеристикам наши МиГ-21.

— На здоровье, — ответил я.

После посадки ощущение было некоего опустошения. Это не из-за упущенной победы, а чисто физически. Вот что значит ближний манёвренный воздушный бой! И ведь всего-то весь наш полёт от взлёта до посадки продолжался 30 минут.