Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

Открыв фонарь, я, наконец, смог подышать свежим воздухом. В кабине уже мне было тяжело впитывать чистый кислород через маску. Пока снимал с себя лямки подвесной системы, почувствовал, как пропотел комбинезон под кожаной курткой. Голова вымокла, будто я её помыл под душем, а в горле пересохло.

— Как аппарат? — спросил Дубок, протягивая мне мою фляжку с водой.

— Зачёт, Елисеевич, — сказал я, расслабляясь в кресле.

Тело постепенно отходило от напряжения и нагрузок. Вокруг самолёта стали собираться сослуживцы, а мне хотелось сейчас просто поспать. Закрыв глаза, я не смог отбросить от себя всю ту карусель, которую мы крутили с нашими оппонентами несколько минут назад.

— Сергеич, хорош сидеть, — сказал Дубок и потащил меня из кабины.

— Вот именно сейчас ты, как никогда, нужен со своей силушкой… богатырской, — прошептал я, касаясь двумя ногами бетонного покрытия стоянки.

Бажанян и Буянов уже здесь. Судя по суровым лицам, не хвалить меня приехали.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Родин… — начал я докладывать командиру по всей «форме».

— Отставить! — скомандовал Бажанян. — Чего из боя вышел?

— Да, — махнул я рукой, будто ничего серьёзного и не случилось.

— Это что такое за «да», Родин? — возмутился Араратович.

— «Да», как «да», — ответил я.

— Родин, почему вышел из боя? Ещё раз повторить? — спросил Бажанян.

Ну, вот чего добивается командир? Сам же дал команду на прекращение задания, а теперь чего-то требует ему рассказать.

— Указание с земли, вот и вышел из боя, — спокойно ответил я, чуть накренившись вправо от усталости.

В этот момент Бажанян и Буянов каждый сделали резкий шаг ко мне, протянув руки. Хотели подхватить, чтобы я не упал.

— Как себя чувствуешь? — спросил Буянов.

— Нормально. Устал, но терпимо, — сказал я.

— Ладно. Вы с Барсовым молодцы. С командного пункта за всем этим наблюдал Пасечник, и остался вами доволен, — похлопал меня по плечу Араратович и пошёл к своему УАЗику.

— Далеко не уходи. Вечером будете разбирать бой с Ткачевым и инженерами. Они хотят пообщаться с тобой и Барсовым, — сказал Буянов и пошёл следом за командиром.

Каждый меня приободрил, так что вопрос с актуальностью моей тактики закрыт окончательно.

А вот с состоянием здоровья не всё так радужно. Боль в нижнем отделе позвоночника хоть и не была невыносимой, но требовала внимания. Каждый раз после таких полётов думаю, что придётся мне всю сознательную жизнь летать с этим недугом.

— Серый, это было нечто! — послышался сзади восхищённый голос Марика.

Он продолжал пересказывать мне свои впечатления от нашего полёта. Особенно ему понравился мой манёвр в самом первом бою.

— Как ты так сделал? — спросил он, выписывая руками в воздухе управляемую «бочку».

— Со страху, скорее всего, — спокойно ответил я, прогибаясь в спине.

— Ага! Со страху только обделаться можно. Такой манёвр либо отработан, либо очень хорошо рассчитан.

— Думай, как хочешь. Ты ж ведь сам его повторил в третьем бою. Разве нет? — спросил я.

— Повтором это назвать сложно. Скорее, жалкой пародией, — улыбнулся Марк. — Бочку сделал, и чуть было не сел сверху на ведомого Ткачёва. Он так шуганулся от меня, что просел по высоте на 1000 метров, — смеялся Барсов.

— Ты его на таран брал? — удивился я.

Марик ответить на этот вопрос не успел, поскольку к нам подошли взмокшие и взъерошенные Ткачёв и его ведомый Санёк.

— Спасибо за работу, — пожал Саша нам с Марком руки и сделал шаг назад, пропуская вперёд Ткачёва.

— Вам спасибо. Это был отличный опыт, — сказал я.

— Для нас не менее показателен был сегодняшний бой, — признался Ткачёв, который был ещё под большим впечатлением.

Майор пожал нам с Марком руку и застыл, глядя на мой МиГ-21. Видно, что теперь он по-другому относится к этому самолёту.

— Нравится? — улыбнулся я, вспомнив, как Ткачёв показывал мне МиГ-29.

— Не то слово. Быстрее бы на нём полетать, — посмеялся майор.

— Ну, как ты сказал, на ваш век хватит. «Весёлые» пока на покой не собираются, — сказал я и пошёл с Ткачёвым к самолёту.

Он ходил рядом с фюзеляжем, неловко касаясь его поверхности. Спрашивал особенности управления МиГ-21, слабые и сильные стороны. То, как Ткачёв трепетно поглаживал конус воздухозаборника, вызывало очень тёплые чувства.

— И какой же из этого нам с тобой нужно сделать вывод, Родин?

— Из нашего сегодняшнего боя? — уточнил я у майора.

— Именно.

— Каким бы крутым и современным ни был самолёт, ему всегда нужен будет лётчик. Только эта связка приносит результат, — сказал я.

— У меня комментариев больше нет, — сказал Ткачёв, погладил МиГ-21 по фюзеляжу и прошёл мимо меня. — Я рад, что оказался неправым, Сергей.

Глава 18

Вечерний разговор с инженерами состоялся уже после постановки задач на предстоящий день. Антураж самый простой — класс в штабе, старшие по званию и должности сидят за центральным столом, а остальные в ожидании вопросов за партами напротив.

С нашей стороны присутствовал Бажанян, я и Барсов. С другой — Ткачёв и его ведомый, а также Платон Прокофьевич с двумя соратниками. И было ещё двое персонажей.

Заместитель главкома Пасечник, конечно, присутствовал здесь и выслушивал впечатления от работы МиГ-29. Бажанян всеми силами пытался обойти моменты проигрыша в боях, но от прямых вопросов увернуться не смог.

— Так сколько раз удалось выйти в тактически-выгодное положение? — уточнил Пасечник.

— Ни одного, товарищ заместитель главнокомандующего, — сказал Араратович.

— Маневрировать на малой и предельно-малой высоте не пробовали? — задал вопрос уже инженер Платон Прокофьевич, поправляя растрепавшиеся седые волосы.

— В условиях боевых действий это рискованно.

— Не испытания, а сплошные ограничения, — возмутился старик.

— У вас есть возможность договориться с духами, чтобы по нам не стреляли? Тогда мы хоть сегодня полетим на предельно-малой высоте, — ответил ему Ткачёв.

— Это всё отговорки. Я считаю, что нам нужно было обратиться в другой полк, — хлопнул по столу Прокофьевич. — Здесь у нас нет условий.

Ох, мне сейчас хотелось подняться и высказать всё старику! Но тут опередил меня сидящий рядом с генералом гражданский человек.

— Платон Прокофьевич, вам правильно сказал Тигран Араратович, что здесь война…

— Она уже почти выиграна, — заметил говорливый старик.

— Ещё не выиграна. И каждый день гибнут солдаты, а лётчики рискуют своими жизнями. В том числе и для реализации нашего плана «обкатки» самолёта. Мне ещё что-то нужно сказать? — настоятельно высказался Пасечник. — Сейчас борт летит на Кабул, а оттуда можете улететь в Москву первым же рейсом.

— Вас тут никто не держит, — сказал гражданский рядом с генералом и Платон Прокофьевич поменялся в лице.

Если вернуться в столицу, не выполнив задание конструкторского бюро, можно надолго попасть в опалу. Вряд ли этот дедушка хочет быть уволен раньше времени или не получить какое-нибудь повышение по работе.

Генерал-полковник Пасечник, продолжая слушать других инженеров, не переставал улыбаться и повторять, что результаты его удивили.

— Самолёт отличный! Показал себя хорошо, так что скоро эти четыре борта, что стоят в Шинданде, заступят на дежурство, — сказал Пасечник и продолжал расхваливать МиГ-29.

— Товарищ генерал, я рекомендую этот процесс не затягивать, — спокойно сказал человек в коричневом свитере и большой залысиной.

Тот самый, что высказывал Платону Прокофьевичу за неподобающие слова. Насколько я заметил, он старший бригады инженеров МиГ-29. Вот только очень этот мужичок торопит с приёмкой самолёта и постановкой на дежурство.

— Виктор Михайлович, спешить нельзя, — спокойно обратился к лысому Ткачёв, поднимаясь со своего места.

— А что вас смущает? — переспросил Пасечник.

Все, кроме, меня и Барсова повернулись на майора, смотря с непониманием на него.