Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

— Так, молодёжь, сразу говорю, что нужно быть аккуратнее, — инструктировал нас Ткачев. — Понятно, что у вашего полка задета честь, но бой учебный.

— Работаем на одном канале. Аккуратно, лоб в лоб не летим друг другу, — улыбался его ведомый.

Самоуверенность так и прёт из них.

— Это понятно. Тем более что с вашим прицелом нет смысла вступать в ближний бой, — сказал я, пытаясь немного задеть своих завтрашних оппонентов. — С таким самолётом можно и не уметь закладывать виражи и боевые развороты, верно, Марк?

Я повернулся к Барсову и подмигнул, чтобы тот занял мою линию повествования.

— Вот-вот, мужики. Вы у себя в Липецке и высший пилотаж-то не крутите теперь, верно? Навыков и ума много не надо, чтоб подойти на несколько десятков километров, кнопочку нажать и пустить ракету…

Ох, и разошёлся Марик! Ткачев уже начал краснеть оттого, что его пытаются выставить неучем в ближних манёвренных боях.

— Мне кажется, что вы уже разучились… — продолжал Барсов не сдерживать свой словесный понос, но ведомому Ткачева это надоело.

— Так, успокоился, мальчик! — пригрозил он ему. — Хотите ближний бой, тогда завтра и покрутимся на виражах. Пакетики только захватите, чтоб было куда рыгать.

Парень хлопнул ладонью по столу, собрал вещи и вышел из кабинета. На нашу небольшую перепалку никто внимания не обратил, а вот Ткачев решил сказать своё последнее слово.

— Саня — парень горячий, но очень способный. Отец у него был испытателем, но погиб лет десять назад. Он всё хочет по его стопам пойти, — сказал майор, обворачивая ремнём наколенный планшет.

— Сейчас трудно туда пробиться? — спросил Марк. — Он же из династии получается. Должны из уважения к памяти отца взять как минимум.

— Он и так бы поступил без проблем. Саша грамотный. А вот командование наше не отпускает. Мол, народу нет, служить некому и всё в подобном ключе. Пишут отписки наверх, и ребята остаются в полку, — сказал Ткачев.

— А требования вообще, какие сейчас? — спросил я, и Ткачев слабо улыбнулся.

— Иллюзии питаешь? Ладно, мечтать не вредно. Вредно не мечтать, — выдохнул майор. — Второй лётный класс минимум, но лучше первый. Налёт не менее 800 часов. Это для нас, истребителей. Ну и не менее четырёх лет непрерывной работы.

Можно сказать, что ни одному из критериев я пока не соответствую.

— Да и два реактивных типа воздушного судна. У вас, как я понял, с этим в полку напряжено, — сказал Ткачёв.

— Училищные не в счёт? — спросил я.

— Неа. Когда вам МиГ-29 поставят, тогда и будет возможность у вас второй тип освоить, — похлопал меня по плечу майор. — Давайте условия разберём на завтра.

Пока разбирали завтрашний полёт, время пришло выдвигаться на ужин. На пути в столовую и во время приёма пищи Марк неустанно озвучивал свои теории и разрабатывал тактику.

— Серый, делаешь переворот, выходишь им в заднюю полусферу. Тут я начинаю атаковать их сверху, сбиваем их в кучу, чтобы они не могли маневрировать, а дальше по «классике», — рассказывал Барсов, перемещая в воздухе вилку и ножик в качестве наших самолётов.

— По какой «классике»? — спросил я.

— Классике юмора, — улыбнулся Гусько. — Это тебе не в поле противнику по флангам бить. Ткачев с ведомым могут и под вами проскочить.

— Под нами? — удивился Марк. — Блин, а вот про маневр по высоте я и не подумал.

— Зря только силы свои ты потратил, на то, чтобы думать, — посмеялся Гусько.

После ужина ненадолго вернулись в штаб, чтобы уточнить задачу на завтра. Для меня и Марика она осталась без изменений, а вот остальным предстояло выполнить несколько боевых вылетов на бомбоштурмовые удары. Теперь нужно было отработать по нескольким кишлакам вблизи границы с Ираном, которые только представляются в общем понимании как жилые. Обычные опорные пункты с небольшими скоплениями духов. Почему только надо задействовать в этом ещё и нашу эскадрилью, когда есть штурмовики, понятия не имею.

Бажанян объявил, что таким образом командование экономит ресурс авиационной техники, распределяя задачи между подразделениями.

Пускай так. Начальству виднее.

Наступил следующий день. Боевая работа шла по своему плану, а мы с Мариком продолжали отрабатывать свой. Уже полчаса ходим «пеший по лётному», а всё равно находим дыры в подготовке.

— Сблизились. Манёвр! — скомандовал я и Марик стал отходить в сторону, выполняя переворот.

— Занял 5000, — ответил Марк.

— Понял. Кручу бочку, вправо боевой разворот и веду их на тебя, — сказал я и пошёл по траектории, чтобы Барсов атаковал в бок ведущего МиГ-29.

— Цель вижу! Пуск один, пуск два, — радостно говорит Марк, но я его оптимизма не разделяю.

Марик опять шёл мне навстречу, вместо того, чтобы быть в центре разворота и атаковать противника в бок.

— Поздравляю, ты снова сбил меня, — сказал я, убирая в карман макет МиГ-21. — Ты можешь запомнить, что ты держишь их всегда на линии огня и вращаешься в центре их разворота? Как раз там и есть слепая зона их радара.

— Блин, вечно торможу в этот момент, — почесал затылок Марик. — А если они не пойдут за тобой?

— Тогда они пойдут за тобой, и я начинаю делать то же самое, что и ты.

— Идти навстречу?

Вот балбес! Барсов — мечта карточного шулера. Сто процентов гарантии выигрыша.

— Нет. Формула Покрышкина — высота-скорость-манёвр. У нас есть шанс в борьбе с самолётами новых поколений только в ближнем бою. Сейчас мы специально будем создавать такие условия. У нас с тобой задача не выиграть этот бой, а показать слабые места МиГ-29. Чтобы конструкторы и инженеры попробовали исправить их.

Марик задумался, но молчать не стал.

— А как же честь полка и всё такое?

— Наш полк уже всем всё доказал. Не сегодня, так завтра будем награждены орденом Красного Знамени или ещё чем-то. У нас наград и заслуг в этой войне на полвека вперёд. Этого у нас никто не отберёт, понял? — сказал я и Марик утвердительно кивнул.

— Родин, давай в кабину, — крикнул мне Ткачев, который шёл со своим ведомым Саней к самолётами.

Вот и время пришло! Дубок, как это обычно бывало, посадил меня в кабину. Протянул свою вкусную одноимённую конфетку и пожелал хорошей работы.

— Янтарь, день добрый, 118й в паре со 119 м, запуск прошу, — сказал я в эфир.

— Доброго дня, 118й паре запуск, — дал команду руководитель полётами.

Запуск выполнил быстро, проверил все параметры и стал ждать доклада Марка. Проверил, плотно ли закреплена маска на лице. Сейчас будут большие перегрузки, поэтому снаряжение должно быть подогнано правильно.

— Готов, — доложил Марк, который ещё и махнул мне рукой из своей кабины.

— 612й, парой готовы выруливать, — запросил Ткачев, и руководитель полётами дал им разрешение.

По договорённости первыми в район выполнения задания выходят 29е. Мы идём навстречу и начинаем бой за 10 километров до точки встречи. Этот момент контролирует офицер боевого управления.

— Янтарь, 612му, подскажите район работы? — запросил место расположения зоны для нашего боя.

— 612й, отход с курсом 140. Южная зона, район Фарах. Не ниже 5000.

— Понял, — ответил Ткачёв, когда они с ведомым выстроились на полосе.

Два Ми-24х уже поднялись в воздух, курсируя вдоль стоянки и западной границы аэродрома. Ещё один висел в торце полосы за спиной у взлетающих.

— Янтарь, 612й, паре взлёт максимал, — запросил разрешение Ткачёв и получил его от руководителя полётами.

Пара истребителей начала разбег, отбрасывая чёрный шлейф. Характерная особенность МиГ-29. Он сильно «коптит» на максимале.

— 612й, взлёт произвели, отход с курсом 140.

Теперь и наша очередь с Мариком. Не так уж и много раз я летал в паре ведущим, но законность допуска уже не оспоришь. Минимальное количество полётов для этого допуска я сделал, так что пора показывать себя и в качестве ведущего.

Марик подтвердил готовность к взлёту. Включили форсаж и помчались парой по полосе. Отрыв, и я сразу начинаю контролировать своего ведомого через зеркало справа и слева от меня. Вот он пристроился ко мне.