Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Так оно и вышло. Елена Владимировна походила, посмотрела, и как бы между прочим сказала:
— Мне Евгения Петровна звонила, рассказывала, что к вам девушка какая-то приходила. Пришла вечером, а покинула квартиру утром.
Вот же глазастая старушка, невольно восхитился я.
— Это была моя невеста, — ответил я первое, что пришло в голову. — Она живёт с родителями, поэтому мы можем встречаться только здесь. Но ведём себя прилично.
— Понятно, — буркнула хозяйка квартиры. — Если прилично, то встречайтесь.
Тут между делом в журнале «Клиническая медицина» вышла моя статья, а ещё я успел выступить на межвузовской конференции, тем самым понемногу торя себе путь к кандидатской диссертации. Вынужден был признаться себе, что первоначальный пыл слегка угас, но диссертацию нужно было готовить, и я медленно, но верно шёл к намеченной цели.
Во вторник утром, встав по будильнику, понял, что чувствую себя практически нормально. Да-а, сон лечит! К девяти часам отправился в деканат, прихватил с собой отпечатанные вчера в ателье фотографии из поездки в Загорск. Тихонов накануне проинформировал о собрании в деканате, и я заранее созвонился с Ритой. Предупредил, что мы должны пересечься в институте, чтобы я отдал ей фотографии.
Совещание у декана лечебного факультета не затянулось, порешали рабочие вопросы и разошлись. Разве что Тихонов меня придержал, поговорили про мою кандидатскую. После чего я ждал, пока закончится пара, чтобы увидеться с Ритой.
Передача бумажного пакета с пачкой фотографий внутри произошла в закутке коридора второго этажа, возле торчавшего из кадки древнего фикуса метра два с высотой с огромными, покрытыми слоем пыли листьями. Мне из жалости к растению даже захотелось протереть листья, а сам фикус полить под корень, а то землица показалась какой-то сухой. Не знаю, кто этим занимается, но очевидно, что к растению, родиной которого являются субтропики, давненько не проявляли должного внимания.
Конечно же, Рита не удержалась, развернула бумагу, и мы вдвоём стали просматривать фотографии.
— А здесь мы такие здоровские получились, — говорила она. — Хоть в рамочку вставляй и на стенку вешай. Ой, а тут я как хорошо вышла, возле ёлочки.
— А чего это вы тут делаете?.. Здравствуйте. Арсений Ильич!
Откуда ни возьмись нарисовалась Женя Козлова – довольно симпатичная брюнетка, сокурсница Риты. Легкоатлетка, спринтер, кандидат в мастера спорта, выступает за институт на всех городских соревнованиях, за что ей делают скидку на не слишком усердную учёбу. Грудь – плотная такая двоечка, если судить по обтягивающей кофточке, бёдра прокачаны, как и подобает бегунье, и талия на загляденье. Так и лицо довольно миловидное, с прямым греческим носом и огромными чёрными глазами, в которых проскакивала искорка стервозности.
— Марго, а что это за фотографии? Дашь посмотреть?
— Да так, с природы, — сказала Рита, заворачивая снимки обратно в бумагу.
— Ну тем более, — не унималась Козлова. — Чего тут такого? Да ладно, покажи уже.
Рита кинула взгляд в мою сторону, я пожал плечами, мол, решай сама. Она со вздохом снова развернула бумагу, стала по одной показывать фотографии.
— Это мы на выходные с Арсением… С Арсением Ильичом в Загорск ездили, побывали в Троице-Сергиевой лавре.
— Ух ты, класс! — заявила Козлова, не отрывая взгляда от фотографий. — Я бы тоже съездила. Возьмёте меня с собой в следующий раз?
Она посмотрела на меня своими зрачками-маслинами, провела кончиком языка по нижней губе. И правда стерва, но стерва красивая, и такая своего не упустит. Но со мной этот номер не пройдёт.
— Теперь уж и не знаю, когда получится выбраться, — сказал я. — Я вот, например, разрываюсь между работой на кафедре и кандидатской.
— Жаль, — вздохнула Женя. — Я бы съездила куда-нибудь. А лучше летом на море махнуть. У нас в прошлом году были сборы под Юрмалой, вот где красота… Слушай, а что это у тебя за колечко? Только сейчас заметила… Родители подарили?
— Женька, вот чего ты такая любопытная? — после секундного замешательства перешла в наступление Рита. — Вечно тебе больше всех надо знать.
— Ладно, ладно, раздухарилась-то, — Козлова со смешком стрельнула глазами в мою сторону и следом посмотрела на своим маленькие часики. — Кстати, сейчас пара начнётся, ты идёшь?
— Иду, — вздохнула Рита.
И бросила на меня полный нежности взгляд, я ответил улыбкой.
Козлова неожиданно наполнила:
— На следующей неделе у нас начинаются занятия в вашем отделении, Арсений Ильич, так что будем встречаться целый месяц.
— Это замечательно, — улыбнулся я и ей, изображая неподдельную радость.
И ведь правда, начиная со следующей недели группа №21 снова будет проходить практическое обучение на базе нашего отделения. Пять дней подряд буду лицезреть Риту, правда, на глазах её сокурсников придётся делать вид, что нас, кроме учёбы, ничего не связывает.
Мне тоже пора было мчаться в больницу. По пути я думал, догадывается ли Женя Козлова о наших отношениях с Ритой… Наверное, догадывается. Недаром говорится, что всё тайное когда-нибудь становится явным, а женщины – вообще на редкость прозорливые существа. Впрочем, в том, что у меня роман с моей студенткой, ничего криминального нет. Девушке не 17 лет, в её года уже и второго ребёнка рожают, а если копнуть в царские времена, то там вообще в 16 лет разрешалось выходить замуж, Некоторые тут же и беременели, а к 20 годам уже тройню нянчили. И рожали в итоге по 10, а то и 15 детей, хотя, конечно, половина зачастую умирала во младенчестве. Современные девушки замуж выходят, закончив с учёбой, и желательно трудоустроившись, чтобы в декрет уходить через отдел кадров.
В среду был у Лебедевых, поскольку оказался приглашён на день рождения Ольги Леонидовны. Вручил ей с порога прямоугольную коробочку «Magie Noire» от «Lancôme». Приобрёл духи вчера в уже ставшим чуть ли не родном комиссионном на Арбате.
— В прошлом году начали выпускать, — повторил я фразу, сказанную мне Николаем. — Вроде как вечерние.
Ольга Леонидовна немедленно сорвала с упаковки плёночку, достала флакон в форме соблазнительного декольте и одну капельку капнула себе на левое запястье, тут же растерев её правым. По комнате поплыл вязкий, но отнюдь не отталкивающий, насыщенный медово-древесными, с горькой розой и терпкими травяными нотками аромат.
— Какая прелесть, — выдохнула Ольга Леонидовна. — Арсений, вы знаете, как угодить женщине. Как же повезло моей Риточке с женихом!
Тут я без всякой ложной скромности был с ней полностью согласен. А что, жених-то я завидный во всех смыслах. Хоть ещё и без своей квартиры в Москве. Пора бы, кстати, приступить к поиску жилплощади, желательно кооперативной. Через тех же Соколова или Лесневского можно будет попробовать.
В четверг, ровно в 20.00, как мы и договорились, Соколов был у меня. И снова с пакетом. Правда, с чуть более скромным содержимым, но тоже достойно.
— Вы же вроде уже не директор? — удивлённо приподнял я бровь.
— Так ведь должность у меня не самая последняя, — с некоторым самодовольством заявил Юрий Константинович. — Опять же, старые связи остались, так что – тьфу-тьфу – не бедствуем. Я вам такой пакет буду каждый месяц присылать или сам заносить. Своего рода спецпаёк.
— Да что вы, не надо…
— Надо, надо, дорогой вы мой Арсений Ильич! А вдруг с моим здоровьем снова что-то случится, такое, что к официальной медицине и обращаться не захочется? Или со здоровьем кого-то из моих близких? К кому я прибегу? Правильно, к вам!
Тут я вынужден был согласиться, внутренне, впрочем, обрадовавшись тому факту, что каждый месяц стану получать такой «спецпаёк». В общем-то, финансово я бы сотню таких «пайков» потянул, но, чтобы все эти деликатесы собрать в один пакет – пришлось бы столько побегать… Это вам не Москва XXI века, где в любом приличном супермаркете ты можешь приобрести практически всё, что угодно – были бы деньги. В Москве 1979 года «Салями» продаётся далеко не в каждом магазине, а если и выкинут в продажу – тут же образуется огромная очередь.
