Вот это попадос! - Юлия Журавлева
Я никогда не задумывалась о ситуации под таким углом и не нашлась, что ответить сразу.
— Я боюсь еще и за тебя… даже только за тебя. Сам я всё переживу, у меня просто нет выбора, я бессмертен и неуязвим здесь. Поэтому давай видеться реже хотя бы до того, как тебе удастся что–нибудь выяснить обо мне и об этом месте.
Предложение выглядело логичным и разумным, но, наверное, сегодняшнее настроение после всего увиденного и случившегося у меня было таким, что не позволяло трезво смотреть на вещи и взвешенно принимать решения.
— А если я так о тебе ничего и не узнаю? Или узнаю, но это случится очень нескоро?
Ночи, в которых я сама человек с другим прекрасным человеком, как ничто иное скрашивали мое пребывание в этом мире в теле орки, являясь отдушиной, заставляя пережидать и переживать день, чтобы встретить ночью его. Не хотелось лишаться последней радости.
— Ты всё сможешь, уверен, — мужчина обнял меня и прижал к себе. — Просто будем немного осторожнее. Я готов рискнуть многим, но не тобой.
— Ладно, будем считать это дополнительным стимулом для сбора информации, — улыбнулась я, с неохотой принимая его позицию. Особых надежд на то, что я смогу что–нибудь разузнать до Авардона, я не питала. — Но ты мне кое–что задолжал.
— Что именно? — незнакомец нахмурился, а я удивлялась собственной смелости и наглости.
— Вот это.
Я сама дотронулась до его губ: если уж наши встречи станут более редкими, то их необходимо сделать красочнее и насыщеннее. Всем, не только ему, нужны новые воспоминания, и его губы, ответившие сразу, его руки, притянувшие ближе, его волосы, упавшие на мое лицо, — всё это будет небольшой компенсацией за то, что я уже пережила и еще переживу в этом мире.
Жаль только, что всё закончилось слишком быстро, — последние прикосновения, последняя ласка и невысказанные слова прощания в голубых глазах… Я тоже не прощаюсь: слова всегда всё портят, порой в молчании слышится намного больше, чем в ничего, в общем–то, не значащих словах.
Глава 9. Ох, рано встает охрана
И вот после всего, что случилось со мной в реальности и в нереальности, я просыпалась под стоны, охи и ахи вынужденного соседа по комнате.
Луаронас страдал после вчерашнего — стакан воды выпил с жадностью, а от завтрака отказался едва ли не с ужасом в глазах и крепко прижатой ладонью ко рту.
— Гхыш, — эльф недоуменно смотрел на свою руку, будто не узнавая родную конечность, — а где мое кольцо?
— Ты что, ничего из вчерашнего не помнишь?
Теперь мне действительно стало жаль товарища: все–таки подобные подвиги должны оставаться в памяти если не в назидание, так хотя бы чтобы посмеяться или внукам рассказать.
Решив не говорить ничего эльфу, дабы раньше времени не испортить эффект, я потащила его на первый этаж. И пусть за ночь погром прибрали и придали залу относительно нормальный вид, следы молний и расколотые столы и табуретки, грудой сваленные в углу, говорили о произошедшем весьма красноречиво.
— Это что, всё я? — наконец обрел дар речи Луаронас.
Я, сложив руки на груди, кивнула.
— Да не может быть!
— Еще как может. Трактирщик и охранник не дадут соврать.
— Ладно, — принял решение эльф, — за такое кольца не жалко. Интересно, а повторить смогу? Раньше цепь молний мне никогда не давалась…
— В безлюдном пустом месте проверять будешь, — вернула я размечтавшегося темного на землю. — А сейчас красим твои волосы и уходим.
Очередной стон был мне ответом, но возражать Луаронас не стал, только еще раз окинул взглядом творение своих рук и пошел обратно в комнату, периодически оглядываясь то на особо сильные прожженные дыры, то на поломанную мебель.
Выполнив всё в соответствии с указаниями торговца, продавшего нам темно–русую травяную краску для волос, разведя порошок в нужных пропорциях и нанеся на белые эльфийские локоны по всей длине, я стала с нетерпением ждать результата.
Результат превзошел все мои ожидания: эльф получился ядрено–рыжим! Когда Луаронас смыл в тазу краску и посмотрел на меня, ожидая реакции, я честно постаралась не смеяться, но прорывающиеся хрюки таки переросли в здоровый и заливистый ржач. Темный эльф схватил прядь — да так и застыл, чтобы через секунду с ревом броситься на меня.
— Это ты, всё ты и твои дурацкие идеи!
Я пыталась уворачиваться от разошедшегося и порыжевшего темного, но смех мешал, а успокоиться не получалась. Вот у меня компашка: рыжий темный эльф и желто–полосатый пчело–дракон!
— Налысо побрею! — продолжал буйствовать эльф.
— Давай лучше тебя побреем, — не переставая смеяться, предложила я. — Только представь, как выгодно будут смотреться твои уши!
— Да ну тебя!
Луаронас поднялся и обреченно опустился на кровать. Мне сразу стало совестно, что так глумилась над темным горем.
— Ладно тебе, — присела я на кровать, но на расстоянии, чтобы успеть вскочить, если что. — Волосы не зубы, не расстраивайся. Может, смоется еще, и тогда вернется твой родной цвет.
— С тобой я как–то привык рассчитывать на худшие варианты, — буркнул Луаронас, но мои слова все–таки вселили в него надежду.
— Я сейчас позавтракаю, раз ты не голоден, и выдвигаемся, — очень оптимистично запланировала я.
Выдвинуться так просто не удалось. Луаронас пытался сделать хоть что–нибудь со своими огненно–рыжими лохмами, но даже после третьего мытья краска не поблекла ни на тон, сохраняя прежнюю яркость. Наверное, очень качественная попалась. Подозреваю, что на нормальных человеческих волосах такого эффекта не было бы, только эльфу от этого не легче. Поэтому он решил временно походить в головном уборе. И тут выяснилась интересная особенность всех ушастых, над которой я раньше не задумывалась: шапка не надевалась. Точнее, она надевалась, но уши с жесткими хрящами, намного тверже человеческих, рвались наружу и оставаться под шапкой категорически не желали. Шапка сползала и не держалась на голове. Прорезать дырки по моему совету (сказанному сквозь смех со слезами) Луаронас почему–то отказался — он вообще, несмотря на очень позитивный рыжий вид, пребывал совсем не в лучшем расположении духа. Платок, который я попробовала повязать ему, закрепив под шеей, тоже держался плохо, да и смотрелся настолько нелепо, что лучше уж рыжим. В путь мы выдвинулись часа через два, когда перепробовали все варианты — оставалось только состричь, но темный, которого я теперь назвала рыжим, не дался, надеясь закрасить поверх любым другим, только бы не рыжим. Правда от желтого, который остался после Ульта, он тоже отчего–то отказался. Думаю, что в таком
