Егерь: заповедник (СИ) - Рудин Алекс
— Может быть, — задумчиво говорит Беглов. — Но ты собираешься помогать председателю?
— Конечно, — твердо говорю я. — Дело не в том, что Черемуховка не станет благоустроенным поселком с многоквартирными домами и дворцом культуры. Дело вообще не в домах, дворцах и магазинах, понимаешь? Очень скоро настанет разруха. В сотнях поселков по всей стране люди останутся без работы, без денег. Без возможности даже уехать куда-то. Будут срезать провода, выкапывать электрические кабели, чтобы сдать их в пункты приема цветного металла. Станут торговать на стихийных рынках дешевым тряпьем, встанут в очереди за гуманитарной помощью. Я не хочу, чтобы это случилось с Черемуховкой.
— И что ты собираешься делать? — спрашивает Беглов.
— Искать возможности, — твердо отвечаю я. — У меня есть время. И есть замечательные люди вокруг. Вот почему я радуюсь приезду комиссии. Это повод уже сейчас начать перемены, заложить их основу.
— Ты прав, — удивленно говорит Беглов. — Но нужна конкретика.
Он смотрит на часы.
— Во сколько автобус на Киселево?
— Через полтора часа, — отвечаю я.
— Тогда у нас еще есть время все обсудить, — улыбается Владимир Вениаминович. — Так что ты собираешься делать?
— Заповедник, — говорю я, — Заказник, экопарк. Научную станцию, санаторий, базу отдыха. Что угодно, чтобы сохранить Черемуховку.
— Экопарк?
Беглов удивленно морщит лоб.
— А что это?
— Место, где люди могут пообщаться с природой, — объясняю я. — Представь себе лес, по которому проложены тропы для туристов. Проводятся организованные экскурсии, строятся гостиницы. Животные не боятся, подходят к дорожкам.
— Это сложно организовать, — замечает Беглов.
— Сложно, — соглашаюсь я. — Но это делается в нашей стране. На Байкале, на Камчатке, на Куршской косе.
— Там уникальные условия. А здесь?
— И здесь тоже, — убежденно говорю я. — Мы под боком у Ленинграда. Представляешь, сколько жителей города-миллионника хотят в выходной день выехать на природу? И не жечь костры, или собирать грибы, а погулять, послушать птиц. Полюбоваться животными не в вольерах зоопарка, а на воле.
— Представляю, — улыбается Беглов. — Сам такой.
— Ну, вот, — киваю я. — И ты такой не один. А самое главное — этот проект будет под охраной государства, понимаешь? Здесь не будут вырубать лес, строить коттеджные поселки. Здесь будут работать учёные, биотехники, лесники.
— Тебя послушать, так ты уже все придумал, — смеется Беглов.
— Не все, — говорю я. — Для этого мне нужен ты, и генерал Вотинов, и Федор Игнатьевич, и директор нашей школы Воронцов. И Трифон. В общем — все, до кого я только смогу дотянуться. Будем действовать сообща. Увлекать нашей идеей все больше и больше людей — самых разных.
Я уверен, что все получится. Не сразу, не за один день и даже не за год. Но обязательно получится.
Главное — жить в нужном направлении и не упускать возможности. А они непременно появятся. Надо только их вовремя разглядеть.
— Кстати, что за игру ты мне предлагал? — вспоминаю я. — Что за «адвокат дьявола»?
— Игра в каверзные вопросы, — улыбается Беглов. — Вот сейчас я их тебе и задавал. Проехали, Андрей. Идея отличная, хоть и трудная. Времени и сил потребует много. Но мы можем попытаться.
Он откладывает в сторону недоеденный бутерброд и протягивает мне руку. Я крепко пожимаю ее.
Нохой не упускает свой шанс. Мгновенно хватает со стола бутерброд Беглова и торопливо глотает.
— Мерзавка! — хохочет Беглов.
И шутливо топает ногой на собаку:
— Пошла отсюда!
Нохой негромко и басовито рычит.
Мои псы во дворе заливаются радостным лаем.
— Кто-то идет, — говорю я.
И тут же слышу на крыльце тяжелые шаги.
Нохой с лаем бросается к двери. Беглов хватает ее за ошейник и оттаскивает в угол.
— Держи свою собаку, Володя! — слышу я хриплый голос генерала Вотинова.
Затем дверь открывается, и сам генерал появляется на пороге.
Мы с Бегловым буквально столбенеем от удивления. Нохой рычит и рвется, пытаясь добраться до ног Вотинова.
— Отыскалась? — спрашивает Георгий Петрович. — Что это с ней? Такая тихая собака была. А вы чего застыли? Привидение увидели, что ли?
На генерале синий спортивный костюм и вязаная шапочка. Он сейчас сильно похож на пожилого лыжника, который вышел из дома и обнаружил, что снег еще не выпал. Вот какая незадача.
Но взгляд!
Взгляд у генерала прежний — уверенный, с насмешливым прищуром. Куда только подевалась его болезнь?
— Жора!
Беглов, опомнившись, силой заталкивает Нохой в комнату и закрывает дверь. Но собака и оттуда продолжает лаять, да еще и скребет дверь когтями.
Похоже, мне предстоит ремонт. Уж красить дверь точно придется.
Беглов сходу набрасывается на Вотинова:
— Жора, ты что, сбежал из больницы? Ты в своем уме? Мы тебя вчера на носилках в палату затащили, а сегодня ты уже разгуливаешь?
— Не кричи, Володя, — останавливает его Вотинов. — Я вчера в бане свою палку забыл. Вот и пришел за ней. Чего мне целый день в палате сидеть? Получил капельницу на завтрак — и до обеда свободен.
— Тебя же Трифон искать будет!
— Чего меня искать? — удивляется генерал. — Я ему сказал, куда пошел. Я же не мальчишка, чтобы тайком бегать.
Он принюхивается.
— А чем это у вас так вкусно пахнет?
— Мясным бульоном, Георгий Петрович, — улыбаюсь я. — Хотите?
— Он еще спрашивает! — картинно возмущается генерал. — Конечно, хочу!
Я наливаю ему наваристый бульон прямо в кружку и предупреждаю:
— Осторожно, горячий.
— Ничего, — улыбается Вотинов. — Я с фронта привык кипятком греться.
Он маленькими глотками прихлебывает бульон и блаженно щурится от удовольствия.
— Пойду, поищу вашу трость, — говорю я.
— Да зачем она ему теперь? — смеется Беглов. — Если сюда без трости добрался, значит — не нужна.
— Верно, — кивает Георгий Петрович. — Еще так побегаю.
— Мне пора, — говорит Беглов, глядя на часы. — Хочу съездить в Киселево, новый поводок купить.
— Владимир Вениаминович, ну что ты крутишь? — укоризненно говорю я. — Ты не за поводком едешь, а насчет Кольки Симонова.
— Да, — кивает Беглов. — Пойми, Андрей, это и для его блага в первую очередь. Пусть обходит Черемуховку стороной. Тем более, теперь — когда ты такое дело решил затеять.
— А что за дело? — спрашивает Вотинов.
— Это тебе Андрей Иванович сам расскажет, — говорит Беглов. — А я побежал.
— Ты обратно-то на чем доберешься? — спрашиваю я. — Автобус только вечером будет.
— Попутку поймаю, — беспечно отвечает Беглов. — Или пешком пройдусь.
Нохой за дверью начинает просительно скулить — чувствует, что хозяин уходит.
— Ладно, — не выдерживает Беглов, — возьму тебя с собой.
Георгий Петрович протягивает мне пустую кружку.
— До чего вкусный бульон, — говорит он. — Налей еще, Андрей Иванович. И расскажи, что у тебя за идея.
* * *
— Вот это ты придумал, Андрей Иванович!
Георгий Петрович Вотинов удивленно качает головой, маленькими глотками прихлебывая бульон. Он пьет уже третью кружку.
На худых щеках генерала появился едва заметный румянец.
Я говорю сбивчиво, но Георгий Петрович внимательно меня слушает и кивает.
— Знаешь, а не так это и сложно, — рассудительно говорит он. — Трудно — да. Может ничего не получиться. Но не сложно. И мы при этом ничего не теряем. Наоборот, получаем возможность попробовать. Смотри, Андрей Иванович!
Вотинов берет лист бумаги и быстро пишет на нем огрызком карандаша.
— Давай определим направления атаки. Первое — твое общество охотников и рыболовов. Через руководство можно протолкнуть идею заказника. Подумай, как поговорить об этом с Тимофеевым, Андрей Иванович. Черт знает, может и получится.
— Вполне, — соглашаюсь я.
— Думаем дальше, — улыбается генерал. — Твой лесотехнический институт. Кого из преподавателей можно увлечь этой идеей?
